За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо (книги полностью .txt) 📗
— Вынужден напомнить тебе про инцидент с казной Бреготта, мой друг, — мягко проговорил Алеор, затягиваясь трубочкой. — Она ведь каким-то образом оказалась у тебя, хоть ты и не вмешиваешься ни во что.
— Ну да, но там просто размыло один из моих тоннелей, и казна в него и провалилась, — сделал огромные глаза Редлог. — Я ведь и сам не знал, что это такое. Оно бы там и годами валялось, никто бы не позарился, так что я решил: коль хозяев нет, то и какая разница? Чего добру пропадать?
— Помнится, по твоим следам армия Бреготта шла еще месяц после кражи, а потом король приказал засыпать все твои тоннели на территории государства, — вновь добавил Алеор.
— Ну, может и так оно все было, кто ж теперь скажет-то? — развел руками Редлог. — Это ж сколько лет-то прошло, Алеор! Разве я все упомню?
— А что же с женой короля Агара Тан’Валора, мой дорогой? Она тоже провалилась в твои тоннели?
— Не совсем, — протянул Редлог, скромно потупив ресницы. — Скорее, это я… в общем, неважно, это тоже было очень давно.
— Согласен, — покивал эльф. — Вот только приказ о твоем физическом уничтожении до сих пор в силе во всех государствах, Редлог. Мне очень, очень жаль говорить тебе это, но это так. Ты должен быть очень осторожен.
— Я осторожен, Алеор, клянусь тебе, — мародер приложил руки к груди, тепло улыбаясь эльфу. Но глаза его бегали. — Осторожнее меня разве что гномья хозяйка, бреющая свою бороду.
— Вот это ты зря, — заворочалась на ковре Улыбашка, недобро сжимая спицы, и Алеор бросил на нее быстрый предостерегающий взгляд.
— Я не хотел обидеть вас, сударыня, — Редлог картинно поклонился, взмахнув краем своей задрипанной кожаной куртки. — При всем моем уважении к вам.
— Ты немного недооцениваешь опасность, мой дорогой друг, — вновь заговорил Алеор, ловя Редлога в капкан своих льдистых глаз. — Даже несмотря на сеть твоих тоннелей, даже несмотря на все твои схроны и схованки, ведь однажды кто-то может тебя и отыскать? Вот как мы, например. Брести себе по лесу, брести, да и свалиться в твою яму. И что тогда?
— Тогда будет очень неприятно, — нахмурился Редлог, качая головой.
— Еще бы, — покивал Алеор. — А коли это будут, например, эльфы? Вот представь себе: целая сотня эльфийских воинов в доспехах врывается в твои тоннели? Куда ты побежишь, куда спрячешься? Кто защитит тебя? — В голосе Алеора послышалась настоящая боль. — Что будет с Жужей? Что они с ним сделают?
— Не говори так, Алеор! — взмолился Редлог, заламывая руки. — Все, что угодно, но Жужа должен жить! Должен! — голос его надломился.
— Я тоже так думаю! — горячо вскинул ладони эльф. — И поэтому я сделаю все, чтобы эти сто эльфов не нашли всех твоих схронов на территории Лесного Дома.
Несколько секунд Редлог смотрел на него, и на лице его менялись тысячи эмоций. Раде показалось на миг, что это не одно человеческое лицо, а тысяча. Что под кожей Редлога перетекали и играли тысячи голосов, личностей, интонаций, каждая из которых тянула в свою сторону. Он совершенно сумасшедший! — подумала она, глядя на мародера. Взгляд Лиары, обращенный к Редлогу, тоже был полон какого-то суеверного страха.
Наконец, мародер, видимо, принял какое-то решение и страдальчески взглянул на эльфа.
— Зачем же ты так, Алеор? Зачем же ты угрожаешь мне? Мы ведь друзья!
— Мы друзья, Редлог, и никто никогда не скажет иного! — горячо кивнул Алеор. — Я не раз преломлял хлеб с тобой, делил с тобой питье, ты спас мне жизнь, а потом едва не отнял ее. Мы связаны с тобой крепче крепкого, и с Жужей также, и я никогда не предам никого из вас! Я хочу лишь защитить вас! Ты же знаешь, я могу это сделать, ведь я наследник Лесного Дома. Если когда-нибудь кто-нибудь из них попробует причинить вам вред, я остановлю их, пусть даже и ценой своей жизни.
— О, Алеор! — Редлог прижал руки к груди, и глаза его наполнились слезами.
— Да, мой друг, — мягко и уверенно кивнул ему эльф. — Так и будет. И неужели же, ты откажешь мне сейчас, когда я прошу тебя о такой сущей мелочи? Неужели же ты откажешь своему названному брату и оставишь его в одиночестве лицом к лицу с его черной судьбой? В тот самый миг, когда только ты можешь помочь ему?
— Не оставлю! — горячо и пылко воскликнул Редлог. — Ни я, ни Жужа, никогда тебя не бросим!
— Я знал! — в тон ему заорал Алеор, вскакивая на ноги. — Я всегда это знал!
Они бросились друг другу навстречу и заключили друг друга в крепкие объятия. Кай закрыл лицо рукой, плечи его содрогались от беззвучного смеха. Улыбашка закатила глаза и отбросила вязание, поднимаясь на свои короткие ноги.
— Боги, как же я устала от этого балагана! — проворчала она, направляясь к выходу. — Пойду, подышу свежим воздухом. Заодно дров принесу.
— Значит, мы с тобой братья, Редлог? — почти что вопил Алеор.
— Братья, конечно братья! — в ответ ему орал Редлог, сжимая его плечи.
— И ты не откажешь своему брату и отведешь его за Семь Преград? — надрывался эльф.
— Ну зачем же сразу за Семь Преград? — Редлог разомкнул руки и отступил от эльфа, поправляя свою куртку. — Лучше мы с тобой тут посидим, поговорим о том, о сем. Расскажешь мне про Лесной Дом.
На лицо Алеора было страшно смотреть, и Рада поспешно проговорила:
— Улыбашка, я, пожалуй, составлю тебе компанию. А то здесь как-то душновато.
— И я, — пискнула Лиара, почти что пробкой вылетая из комнаты.
— И я тоже разомну кости, — проговорил Кай, поднимаясь с места и аккуратно обходя застывших посреди помещения эльфа и мародера.
Рада накинула на плечи брошенную дубленку и, не оборачиваясь, вышла из помещения. Атмосфера за спиной была такой накаленной, словно еще чуть-чуть, и во все стороны брызнут капли расплавленного металла из глаз эльфа.
Улыбашка уже вскарабкалась наверх по кривоватой лестнице землянки, следом за ней поднималась Лиара, на ходу застегивая пуговицы дубленки. Кай пропустил Раду вперед, он все еще посмеивался и качал головой над тем, что происходило за их спинами.
Наверху ярко сверкало на снегу зимнее солнце. Свет был таким ослепительным, что Рада зажмурилась, прикрывая лицо рукой. Стоял уже послеобеденный час, солнце низко висело над горизонтом, и по лесу протянулись длинные синие тени от деревьев. Ветер только еще больше окреп, взметая порошу и расшвыривая ее повсюду. От его прикосновений обнаженную кожу кололи тысячи мелких иголочек.
Улыбашка согнулась пополам, уперевшись руками в колени, словно пробежала несколько миль, не останавливаясь. Лицо у нее было перекошено от ярости, отчего шрам еще больше натянулся.
— Этот подсолнечник совершенно сумасшедший! — заворчала она, недобро глядя в сторону открытого люка в землянку. — Я на своем веку много тронутых повидала, но чтобы такого!.. Да даже зайцы по весне и то вменяемее его!
— А мне вот почему-то кажется, что он просто притворяется, — негромко подала голос Лиара. Рада краем глаза наблюдала за тем, как она тряхнула головой, отбрасывая назад искрящиеся золотом на свету кудряшки, как нахлобучила на голову меховую шапку, отчего стала еще более хорошенькой, хотя куда уж, казалось бы?
— Если он притворяется, — грозно начала Улыбашка, — я его собственными руками скручу в бараний рог! Будет такой же маленький и квадратный, как я! А раз любит норы рыть, то мы его в Рудном Стяге с радостью примем за своего! Будет новые дороги прокладывать. Через гранит, — глаза ее нехорошо сощурились. — Зубами.
— Кто-нибудь вообще знает, кто он такой? Или что такое? — Рада оглядела лица друзей. — Да, ведет он себя крайне странно, но я заметила, что он никогда не врет. А еще Алеор его все время поит из своих рук, постоянно, как будто это что-то значит, и Редлог не отказывается от питья!
— Естественно, пьянь подзаборная! — прорычала гномиха. — Лишь бы налакаться где-нибудь!
Но внимание Рады привлек Кай. Сейчас ильтонец стоял в полный рост, и Рада, хоть и была высокой даже по эльфийским меркам, доставала ему макушкой лишь до середины груди. Солнце дробилось на мощных рельефных нефритовых плечах Кая, и сочленения каменных глыб его рук странно изгибались, гораздо более подвижно, чем людские локти, когда ильтонец с задумчивым видом принялся застегивать на груди короткую меховую телогрейку. Он часто моргал, глядя перед собой, как делал всегда, когда размышлял о чем-то, а еще трехступенчатые камешки его мизинцев странно подрагивали, что тоже обычно говорило о глубокой задумчивости. Решив, что хуже все равно не будет, Рада окликнула его:
