На зов тринадцатой могилы (ЛП) - Джонс Даринда (бесплатная регистрация книга txt) 📗
— Но… ты ведь не жалеешь, что вернула меня?
— В смысле? — Я слегка отстранилась. — Так вот о чем ты думаешь?
— Из-за меня тебя выгнали с Земли.
— Ох, милая! — Я снова прижала ее к себе. — Я поступила бы точно так же не задумываясь.
— Правда? — еле слышно спросила она.
Пришлось заставить ее посмотреть на меня.
— Не задумываясь. Эмбер, ты особенная. Ты…
— Я кое-что видела.
— Что именно?
— Обо мне, Квентине и Пип.
Коснувшись ее подбородка, я приподняла ее личико к себе и заглянула в полные слез голубые глаза.
— Что ты видела?
— Мы должны ей помогать. Пип. Мы часть ее армии. — Эмбер опять опустила голову. — Поэтому ты меня вернула?
— Вовсе нет, — ответила я таким строгим тоном, каким только могла. — Я вернула тебя потому, что люблю тебя и не представляю без тебя жизни.
От намека на улыбку смягчились взволнованные черты.
— А знаешь, в случившемся есть и кое-что хорошее.
— Да неужели? И что же это?
— Теперь я вижу, из-за чего весь сыр-бор. Ты ослепительная.
А, ну да. Мой свет. Я же маяк, который видят мертвые со всех концов земли и через который при желании могут перейти на другую сторону. Это я о тех несчастных душах, которые не перешли сразу после смерти.
В этом и заключается моя работа. Будучи ангелом смерти, или мрачным жнецом, я помогаю заблудшим находить путь домой. Но в основном я стараюсь выяснить, что задержало их на Земле, и помогаю им это преодолеть.
Погодите-ка…
— Ты видишь мой свет?
Эмбер захихикала сквозь все еще забитый нос.
— Я вижу все, что и Квентин. С тех самых пор как умерла.
Квентин, прелестный шестнадцатилетний мальчик, всегда видел призраков, что и привело к нашему знакомству. Раньше Эмбер проявляла некоторые метафизические склонности, но призраков никогда не видела. И уж тем более не видела мой свет.
Она опять хихикнула:
— Зато теперь я могу сказать Квентину, что он был прав. Ты как фонарик, которым светят в глаза врачи, когда проверяют реакцию зрачков.
— Спасибочки. А я расскажу ему, как ты во сне играла с собственным пупком.
Я принялась щекотать Эмбер. Она вскрикнула, заизвивалась и стала звать кого-то на помощь. В комнату примчалась Куки, и щекотания переросли в полномасштабную борьбу, где мы с Куки выступали против Эмбер. Бедный ребенок!
И все же кое-какого результата мы своей возней достигли: мальчик-призрак, похоже, слегка успокоился. На долю секунды он даже почти улыбнулся. Не совсем, но почти.
— Привет, — поздоровалась Эмбер, заметив наконец мальчика.
Мы прекратили атаку и наспех привели себя в порядок. Только волосам Куки порядок, как всегда, не грозил.
— В чем дело, солнышко? — спросила она у дочери, убирая с лица пряди и опять поправляя лифчик.
— У тебя сыпь, что ли? — шепнула я подруге.
— Там маленький мальчик, — ответила Эмбер, тепло ему улыбаясь.
Мальчик залез за шкаф, но продолжал за нами следить. Молодец. Мы же можем напасть в любой момент!
Куки все еще возилась с лифчиком, потом полезла в ложбинку между грудей и достала оттуда пинцет.
— Ну слава богу! Уже вся обыскалась.
Я отвернулась и прижала кулак к губам, чтобы не задать очевидный вопрос. В конце концов, это же Куки.
— Разве он не прелесть? — спросила Эмбер.
Откашлявшись, я скатилась с раскладушки и встала на ноги.
— Прелесть. Но мне нужен кофе. И еда. И надо еще чуть-чуть подоставать мужа.
Эмбер рассмеялась, а Куки тут же закрыла ей ладонями уши и процедила:
— За языком следи.
— Ты хоть знаешь, что я имела в виду?
— Нет, но каждый раз, когда твой муж оказывается в одном предложении с глаголом, это почти всегда означает что-то развратное.
— Нет здесь ничего развратного, мам, — проговорила Эмбер, которая прекрасно слышала даже с мамиными руками на ушах.
В общем, я пошла охотиться на мужа, а Куки пошла следом за мной. Причем держалась чуть ближе, чем положено.
— Чарли? — тихо сказала она, видимо, чтобы не услышала Эмбер, которая шла сразу за нами.
— Да, Куки?
— Я подумала, ты должна знать…
— Что при необходимости твое декольте можно использовать как камеру хранения?
— Что, возможно, я совершенно случайно видела твоего мужа голым. Два дня назад. В душе. Голым.
— Минуточку! — Я резко остановилась и сощурилась. — Разве ты раньше не видела его голым совершенно случайно?
Подруга стыдливо поникла.
— Видела, но я не виновата. Я лишь зашла сказать ему, что ужин готов.
— Еще одну минуточку! — Я подняла указательный палец. — Теперь ты ему еще и готовишь?!
Она выставляет меня в крайне не выгодном свете, елки-палки.
— Еще чего! Я покупаю еду в «Твистерс».
— Тогда ладно.
Я снова пошла вперед, как вдруг услышала:
— Но ему нравятся мои булочки с корицей.
Второй раз я остановилась и нарочито медленно повернулась к подруге.
— Чего?
— Ну, — начала Куки, в чьих глазах сияли звезды, — Рейесу нравятся мои булочки с корицей.
— Ушам своим не верю! Ты изменяешь мне с Рейесом? И ты пекла ему свои знаменитые булочки с корицей, пока я торчала в аду и мечтала о возможности погрызть ногти на ногах, только чтобы хоть чем-нибудь заняться?!
Эмбер подскочила поближе.
— А еще она ему энчиладу готовила. Он обожает ее энчиладу.
— Кук! — В сердце вспыхнула такая боль, словно туда вонзили тысячи предательских кинжалов. — Все дяде Бобу расскажу!!!
День, когда дядя Боб женился на моей подруге, навсегда останется в памяти позорным пятном. Лучшая подруга стала моей тетей, и это было не слишком приятно. В основном потому, что она не разрешала мне называть ее тетей Куки. Ну и ладно. Тратить силы на такие мелочи я не собираюсь.
***
Хотя в другом полушарии был рассвет, в Альбукерке царил поздний вечер. Мы заказали еду в пекарне «Голден Краун Панадериа», что было почти преступлением, поскольку посетителей там потчевали бесплатными домашними печеньками только за то, что они вообще пришли. Короче говоря, мы взяли по тарелке и пошли в главное помещение склада.
Общая зона выполняла сразу три функции: служила одновременно столовой, гостиной и комнатой отдыха (она же кухня). Не говоря уже о том, что один из углов был битком набит компьютерами, книгами и документами. Прямо как дома у Гаррета. Поэтому общая зона служила заодно и бизнес-центром, и штаб-квартирой. Слава богу, в помещении было тысяч десять квадратных метров, плюс-минус.
Стоило мне сесть и вонзить зубы в хлеб с зеленым чили из «Голден Краун», мой рот наполнился эйфорическим предвкушением. Я ведь не ела, на секундочку, сто лет! И именно в этот момент из комнат дальше по коридору послышался мужской голос. Тот самый мужской голос, который я прекрасно знала и обожала.
— Народ повально сваливает, — сказал голос, — и называют это массовым бегством. Я бы назвал эвакуацией, но моего мнения не спрашивали. Может быть, нам стоит…
Повернув за угол и заметив меня, хозяин голоса резко остановился. Гаррет Своупс. Охотник за головами, он же ученый и солдат армии Пип. При виде темной кожи и серебристых глаз мое сердечко затрепыхалось в груди.
— Чарльз? — обалдел Гаррет.
— Единственная и неповторимая. — Я встала и понеслась в уже раскрытые объятия.
— Что?.. Как? Когда?
— Ну, я вернулась. Понятия не имею. Пару часов назад.
— То есть ты просто… просто взяла и появилась?
— Вроде того, — ответила я и попыталась пожать плечами под весом обнимавших меня рук.
Когда мне все-таки удалось задрать голову, чтобы посмотреть на Своупса, он пялился на Рейеса с престранным выражением лица. Я оглянулась, но взгляд Рейеса уже был занят пиццей. Кое-как я выбралась из рук Гаррета, но ему резко нашлось, куда посмотреть. Ладненько. Разберусь с этими странными взглядами, когда мы с мужем останемся наедине. Мы дали друг другу обещание: никаких секретов. Вот и посмотрим, как он держит слово.
