Если свекровь - ведьма - Касмасова Лилия (книги онлайн полные версии .txt) 📗

— Смог, — кивнул он. — Но поговорить не удалось. Что-то со связью, похоже. Вместо слов я слышал только «бу-бу-бу».

— Бу-бу-бу? — повторила я.

— Это то, что я услышал, — кивнул он. — Утром ей перезвоню.

Нам с Орхидеей досталась одна гостевая с двумя узкими кроватями, а Николаю — вторая, совсем небольшая, с одной. Мелисса же собиралась ночевать в своей собственной спальне.

Была еще спальня ее родителей, по соседству с кабинетом, но Мелисса сказала, что они не позволяют там ночевать кому бы то ни было.

Гостевые спальни находились по одну сторону гостиной, а спальня Мелиссы — по другую.

Едва я заснула — или мне показалось, что едва, — как меня разбудил стук в дверь. Стук повторился, вежливый, но настойчивый. И голос Дениса из-за двери сказал:

— Вика, Орхидея! Ганс звонил, вылетаем через час!

Что? Ганс прилетает? Куда? Я вдруг вообразила, что он посадит самолет где-то прямо во дворике виллы. Да нет, самолет Ганса там не поместится! Тогда — на берег, что ли? Ой, кажется, он сказал «вылетаем».

— Ладно! — крикнула я. — Мы сейчас!

Я вспомнила, что на тумбочке стоит ночник, нащупала выключатель и зажгла свет. Плоские электронные часы показывали без десяти семь. Мы спали пять часов.

— Орхидея! — позвала я. Ну и дрыхнет же она! Ничего не слышит!

Потом я вгляделась в полутьму угла, где стояла ее кровать. Кровать была пустой. И где она бродит?

Можно было бы догадаться, где. Когда я оделась и вышла из комнаты, из соседней спальни выскользнула Орхидея в ночном халате, чмокнула кого-то, сказала в ответ на неразборчивое басовитое бормотание:

— И я тебя.

Пробежала мимо меня и юркнула в нашу комнату, бросив мне:

— Доброе утро.

Шустрая тетечка у Миши. А еще говорила, что с мужчинами робеет.

Так. А мне же надо еще рюкзак забрать из кабинета. Но когда я вышла в гостиную, увидела, что рюкзак лежит на диване. Рядом с рюкзаком сидел Бондин в своих гламурных очках и при свете абажура читал газету. Не на русском даже! Хотя в очках же все на русском! У ног его стоял саквояж.

За окнами был утренний полумрак. Солнце еще не вставало, но чувствовалось, что скоро рассвет. Откуда-то тянуло прохладной свежестью.

Бондин кивнул на рюкзак и сказал:

— Я так понял, это ты с собой возьмешь?

— Угу, — сказала я.

— Милые надписи.

— Сама сотворила, — горделиво сказала я.

— Я сразу это понял. В твоем колдовстве присутствует индивидуальный почерк.

— Спасибо, — небрежно сказала я. — А где Ганс посадит самолет?

— На Ла Гомера тоже есть небольшой аэродромчик. В две полосы. Для местных авиалиний.

— Далеко отсюда?

— Километрах в пяти. Я уже вызвал такси. Шестиместное. Но — обычное. С обычным шофером. Так что вам всем придется не пользоваться колдовством.

— Да я всю жизнь без колдовства обходилась, — сказала я.

— Но к нему быстро привыкаешь, правда?

— Это да, — улыбнулась я.

— Но! — сказал он. — Ты им еще не владеешь как надо. Иногда оно у тебя против твоей воли вырывается. Или получается не то, что ты задумывала, — он кивнул на рюкзак.

— Я именно это и задумывала.

— М-м, ясно, — покивал он серьезно. — А я-то думал, что это вторая попытка.

Что?

— Я полез за одеялом в шкаф, и оттуда выпал рюкзачок, похожий на этот.

— И что? Ты шарился в чужом рюкзаке? — Только бы он его не открывал! — Или скажешь, тоже искал там одеяло?

— За кого ты меня принимаешь? К тому же на вид он был абсолютно пустой, — криво улыбнулся он. — А на собачке молнии я заметил свое имя.

Че-ерт. А я-то его не заметила. Вот глазастый. Инспектор, одно слово.

— Ну и что, — сказала я. — Это название фирмы замков, наверное.

— Возможно. — Он поправил очки и снова уткнулся в газету.

Не открыл, значит. Хорошо, что он все же порядочный.

— А где остальные? — спросила я.

— Николая я разбудил перед тем, как будить вас, — сказал Бондин. — Миша вышел подышать воздухом во дворик. А Мелисса в ванной, наводит утренний марафет, как я понял.

— Ясно, — кивнула я. — А когда приедет такси?

Бондин поглядел на наручные часы:

— Обещали через полчаса. Прошло уже двадцать минут.

— Ясно. — Я зевнула, взяла рюкзак с дивана, чтобы не забыть его, и села на кресло. Как же хочется спать. Я прикрыла глаза. Вот сейчас бы кофе не помешал. Я вспомнила, как Ганс настаивал на том, чтобы мы его пили, и пожалела, что в доме нет ни Ганса, ни пиратки-стюардессы.

А вставать и идти на кухню, искать кофе, кипятить воду — а вдруг у них, как у богатых, растворимого кофе нет, так вообще варить придется… Нет, на все это просто нет сил. Ох, я, видимо, не проснулась окончательно! Я же ведьма! Ща-ас…

Я вообразила, что на столике рядом со мной стоит чашка с ароматным, горячим, с нежной сливочной пенкой каппу… Классно. Только, кажется, мне хотелось кофе слишком сильно. Чашка получилась размером с ведро. Или даже больше.

Бондин отодвинул газету, потянул носом и спросил:

— Не поделишься? Тоже засыпаю.

Поделюсь, конечно. Только надо теперь вообразить что? Правильно. Две пустых маленьких чашечки и какой-нибудь черпак.

О. Какая красота. В моей правой руке оказалась аккуратненькая серебряная поварешка.

И чашечки получились что надо: тонкие, белые, фарфоровые — и даже вместе с блюдцами и маленькими ложечками. И эти чайные пары, будто лебеди, плавали по кофе, взрыхляя сливочную пенку.

— Красиво, — сказал подошедший Бондин.

Я подняла одну чашку с блюдца. Оно продолжило медленно нарезать круги по кофе. Подняла вторую. Поставила их на стол и налила в них кофе черпаком.

— Супер, — сказал Бондин, принимая чашку.

В это время в гостиную зашли Орхидея с Николаем, потом Миша — с улицы.

— Это для всех? — спросил Миша, протирая глаза и кивая на кофе.

— Да, — сказала я.

А Орхидея сотворила из воздуха еще три чайных пары. В отличие от моих, они появились на столе.

— А чего там тарелки плавают? — спросил Миша, подходя к фарфоровому ведру ближе.

— Для красоты, — буркнула я.

Орхидея улыбнулась, махнула пальцем, блюдца поднялись с поверхности, покружились в воздухе и, поднявшись к потолку, исчезли.

— Вот за что, — сказал Бондин, снова усаживаясь на диван и раскрывая газету, — я люблю магию. За ее поэтичность.

Хм. Любит он. Запрещать он ее любит.

— Да, — покивал Николай, смакуя кофе, — я тоже.

Миша налил себе черпаком кофе в чашку, пошел и, позевывая, приземлился на второй диван.

— Я тут подумала, — произнесла Орхидея, отставляя пустую чашку, — остаться и отремонтировать самолет. — Она повернулась: — Можно, Денис?

— Да, — кивнул он, отложил газету в сторону, снял очки и спрятал их во внутренний карман пиджака. Потом поднялся, подошел к нам и налил поварешкой себе еще кофе. — Я отмечу в отчете, что вы уже ответили на все двести шестьдесят семь вопросов и что за вами нет нарушений.

— Спасибо, — сказала Орхидея.

— Сколько вопросов? — не поверила я.

— Двести шестьдесят семь, — сказал Бондин. — Ну, это вместе с обычными, анкетными, об имени, возрасте, весе, семейном положении…

— Вес-то зачем? — удивилась я.

— Ну, потому что ведьма не может сотворить предмет больше своего веса, — объяснил Бондин.

— Про вес-то понятно, — сердито кивнула Орхидея. — А вот про семейное положение к чему?

— Не знаю, — сказал Бондин. — Для галочки, возможно.

Я прекрасно понимала Орхидею. Все эти анкеты так и норовят каждый раз тыкнуть в глаза, что ты все никак не найдешь себе мужа.

— Внесите предложение, — сказала Орхидея, — пусть отменят.

— Хорошо, — кивнул Бондин, прихлебывая кофе, — внесу.

— А я помогу тебе с ремонтом, — сказал Николай Орхидее, — я тоже немножко разбираюсь в воздушных судах…

Орхидея улыбнулась:

— Спасибо.

— Здесь домик недалеко сдается, я уже говорил… — немного смущаясь, произнес Николай.

— Супер. — Орхидея цвела.