Мариона. Планета счастливых женщин (СИ) - Грез Регина (книги онлайн .TXT) 📗
Глава 43. Горячее дыхание пустыни
Его разбудил предрассветный холод. Тело сотрясалось от озноба, скрюченные пальцы едва могли согреться даже спрятанные на голой груди. Но хуже всего было чувство жажды — оно-то и заставило мужчину встать на колени и прижаться к влажной поверхности камня. Сначала лбом, потом пересохшими, растрескавшимися губами. Слишком мало… Внезапно Гордас вспомнил о гладкой металлической поверхности летмобиля, стоило навестить свою машину, если она все еще на виду.
Уже равнодушно взирая на безмолвные экспонаты «костяного сада», Гордас добрался до места посадки. Спустя недолгое время курсант жадно слизывал капли конденсата с полированного купола, торчащего из остывшего за ночь песка. Мало… мало… Желудок сводит голодной судорогой, а вокруг только груды костей, давно потерявших плоть.
Новый ритмичный звон колокольчиков заставил вздрогнуть и прислушаться. Ветра не было. Гордас только сейчас обратил внимание на подозрительную тишину, установившуюся на площадке. Сиятельный Антарес еще прятался в густых грязно-белесых облаках. Звезда едва-едва освещала бесплодную почву пустыни, но в той части могильника, где были собраны человеческие останки, курсант заметил какое-то движение.
Гордас быстро огляделся в поисках подходящего средства защиты или нападения, в зависимости от того, кто встретится на пути — возможная добыча, а, может, опасный враг. Вооружившись изогнутой реберной костью древнего хищника и обломком челюсти с торчащим из нее зубом длиной в ладонь, мужчина бесшумно подкрадывался к месту своего ночлега.
Сейчас курсант был готов к любой схватке, даже со стаей оживших мертвецов, желающих поскорее низвести его облик до собственного уродства. Но скелеты не покидали своих пьедесталов. Их навестили…
Высокий, худой словно жердь мужчина в бурнусе подвязывал плечевые кости нового экспоната этого открытого музея. Закончив свою работу, человек отошел на пару шагов назад, оценивая результат, а потом поправил локтевой сустав, придав костям нужное положение.
— Кто ты такой? — сипло вопросил Шалок незнакомца, крепче сжимая в руке свое импровизированное оружие.
Чужак даже не обернулся на голос, но незамедлительно выдал тихий ответ:
— Я — Садовник.
Не слишком удовлетворенный услышанным, Гордас набрал в грудь побольше сухого воздуха и на едином выдохе воскликнул:
— Мне нужно перейти пустыню и добраться до гор. Как это сделать? Есть у меня шанс?
Незнакомец так же спокойно и равнодушно бросил через плечо:
— Можешь пойти со мной. Нам почти по пути.
Гордас даже опустил руку с ребром давно погибшего ящера, неужели и на Маракхе курсанту нежданно улыбнулась удача…
— Так значит, ты мне поможешь, я верно понял тебя? Мы вместе пересечем пески, ты покажешь нужную дорогу.
— Покажу, — охотно заверил чужак. — Но не просто так. Я возьму тебя в услужение. Маршрут займет около сорока дней — все это время ты будешь на правах моего раба. Придется делать все, что я прикажу тебе.
Гордас хрипло рассмеялся, запрокинув голову к заалевшему краю неба.
— Твоим рабом, говоришь… Весело! И чем же я должен расплачиваться с тобой? Ловить тебе ящериц в камнях, поить своей кровью… сколько во мне ее осталось… А, может, стать твоей лучшей подружкой? Откуда мне знать, чего именно ты захочешь от меня?
Мужчина медленно повернулся к Шалоку. Тень от плотного капюшона, низко надвинутого на глаза, мешала рассмотреть лицо, оставался виден только заостренный, гладко выбритый подбородок и краешек бледных губ.
— Мне нужен попутчик-собака.
— Что-о-о?
— Я сказал — собака, — терпеливо повторил незнакомец, словно объясняя урок нерадивому ученику, — поверь, в этом нет ничего унизительного. Ты просто идешь рядом и не задаешь вопросов. Я буду поить тебя дважды в день. Если скажу лежать — будешь лежать и побежишь, если я велю. Также согласишься мыть мне ноги у каждого источника. Это все. Подумай… без меня тебе не пройти земли песочников, вообще не выйти отсюда. Решай сейчас — да или нет.
Гордас шире растянул губы в улыбке, почти не чувствуя боль от лопнувшей кожи.
— Я голоден. Почему бы мне не убить тебя и не съесть твое сердце еще горячим, раз уж больше тут не водится живности. А… Садовник?
— Убить меня ты не сможешь. Зато пострадаешь сам. Решай. А если согласен на мое предложение, встань на колени и склони голову.
— Как велишь мне себя называть… Хозяин? Господин? Бог? Кто ты по сути — человек или чудовище, наподобие той болотной твари? Ответь прямо, ты порождение Марионы?
Мужчина в бурнусе склонил голову к плечу и Гордасу послышался тонкий скрип трущихся друг о друга изношенных суставов.
— Все вокруг порождение Марионы, так не все ли тебе равно — человек я или уже нет.
— Зачем я тебе, скажи? Что за нелепое предложение?
— Мне ты не нужен. Зато я нужен тебе. Ты служишь собакой, я служу твоим хозяином. Это не мой выбор, я тоже всего лишь раб сада и не могу изменить свой путь. Так ты готов пройти его вместе?
Гордас подошел ближе и, откинув в сторону ненужную кость, протянул правую руку тому, кто назвался Садовником.
— Я готов быть твоим спутником, готов разделить с тобой все тяготы путешествия, пусть даже как твой слуга, но не равняй меня с собакой, слышишь? Я не бессловестное животное, я — человек!
Мужчина издал низкий горловой звук, который можно было трактовать как насмешку.
— Кто знает… может, в скором времени ты поймешь, что лучше бы тебе быть жуком, способным зарываться в песок от палящих лучей или змеей, которая прячется в трещинах между камнями. Человек… Много ли здесь поводов для гордости… Может, скоро ты вовсе забудешь о том, кто ты есть… Идем, пока что человек, не желающий быть собакой!
Садовник гортанно вскрикнул и на его зов из-за каменного столбы выбежало странное существо, похожее на страуса — вот только мощная голова его была снабжена челюстью, полной мелких, острых зубов, а рядом с перьями торчали костяные пластинки — шипы.
Птице-зверь в нетерпении перебирал двумя сильными лапами, пока мужчина взбирался на его спину, а потом круто развернулся и подпрыгнул на месте, хлопая короткими крыльями, словно радуясь предстоящей пробежке. Но Садовник немедленно укротил его норов, перебирая поводья в тощих руках.
Вытянув вперед крепкую длинную шею, животное чинно отправилось в сторону молчаливых песчаных холмов, а Гордас побрел следом. Череда последующих дней слилась в одно густое дрожащее марево. Иногда курсанту казалось, что он все же провалился в то проклятое болото и сейчас его душа бродит по миру, нигде не находя пристанище. Тогда отчего же так страдает тело… Отчего истерты до кровавых пузырей ноги, воспалены глаза, измучен разум.
Питание было скудным — растертые в кашицу зерна из мешка Садовника и немного воды из его же бурдюка. Курсанту не раз попались на глаза змея или скорпиона, но догнать и схватить шустрых обитателей пустыни не получилось. А вот птице-зверь Садовника питался гораздо лучше — ловко разгребал лапищами песок и вытаскивал за хвост то ящерицу, то сонного суриката. Еще каким-то чудом "чудо-конь" обходился без питья. Гордас почти завидовал ему. Сам он теперь двигался рядом со своим молчаливым спутником или немного отставал.
Первый полноценный отдых состоялся у полуразрушенного арыка, рядом с которым Шалок обнаружил остатки крепостной стены и засыпанные песком улицы. Мертвый город. Брошенный город. Пустыня поглотила его, но оставила немного воды случайным гостям. Здесь Гордас все же исполнил пожелание своего провожатого и вымыл ему ноги водой, принесенной из мутного родника.
Гордас смирился, полностью осознавая собственное бессилие и неспособность бороться с дикой стихией. Человек слаб перед природой и ее Создателем. Человек — раб и червь, которому самое место ползать в грязи.
Сам Шалок уже едва ли верил в благополучное завершение своего маршрута, порой ему начинало казаться, что эта пустыня никогда не кончится, что он обречен вечно бродить по ее дышащим, словно живым, холмам, спать на остывшем за ночь песке под безразличными ко всему небесами. Но даже отчаяние первых недель пути постепенно оставило его, приведя на смену тупое равнодушие и покорность. Вот тоолько и эти чувства оказались не слишком прочными.
