В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ) - Николаева Раиса Борисовна
Глава 3
Первые дни, недели, месяцы, прошли, как в сказке. Марисса была рядом с ним каждую минуту его жизни. После окончания переговоров, она твердо заявила отцу, что не собирается уезжать из замка Шертеса, оставаясь в нем на положении любовницы. Хотя, чего уж душой кривить: им было так хорошо, что Марисса вполне себе обоснованно надеялась, что очень скоро ее статус измениться и Шертес попросит ее руки.
Днем они вместе занимались обустройством замка и земель, что принадлежали Шертесу, а ночи… Ночи были бессонными, наполненными страстью, любовью и радостью. Они очень хорошо подходили друг другу в постели. Никакого ложного стыда, никакой стеснительности. Откровенное наслаждение телом партнера. Оба были искушены в любовных играх и знали, как получать и как дарить наслаждение. Этот прекрасный чудесный год был самым счастливым в жизни Мариссы, а потом что-то случилось.
Марисса стала ревновать Шертеса, ревновать бешено и часто бывало, что для этого ей не нужен был и повод. Даже, наоборот, когда не было видимого повода и причины, Марисса ревновала еще яростнее, убежденная, что Шертес просто хорошо скрывает свое новое увлечение.
Шертес сначала не воспринял всерьез эти упреки и нападки, иногда он даже специально поддразнивал Мариссу, вызывая ее ревность, поскольку после подобных ссор примирение было настолько эмоциональным, настолько ярким и страстным, что он не мог себе отказать в подобном удовольствии. Вот только день ото дня ссоры становились все продолжительнее, нелепые упреки все страшнее, а примирение в постели уже носило истерические нотки, оставляя после себя ощущение пустоты и отчужденности. И чем сильнее Марисса пыталась помириться, тем все хуже становилось. Она то клялась в любви, то проклинала его и его вымышленных любовниц, потом рыдала и снова клялась в любви.
Шертес больше не провоцировал ее, наоборот, он как мог, старался избегать ситуаций, которые могли вызвать ревность у его возлюбленной. Но ничего не помогало. Марисса еще больше уверилась в своих подозрениях, ни секунды не сомневаясь, что Шертес умело, заметает следы. Она стала устраивать ему ловушки. Например, делала вид, что отпускает его одного на какие-то встречи, а потом тайно следила за ним и подслушивала, о чем он говорит. Шертес несколько раз ловил ее за этим занятием, но Мариссе даже не было стыдно за свои поступки, поскольку она была убеждена, что таким образом борется за свое счастье. Дальше было еще хуже.
Любую хорошенькую горничную или подавальщицу в трактире, которую она заставала за тем, что она посматривает на Шертеса, Марисса допрашивала с пристрастием и угрозами, требуя подтвердить ее подозрения об их близости.
Сначала она просто угрожала, потом стала использовать свою силу ментального воздействия, и ей было все равно, что потом будет с несчастными человечками. Вот тогда Шертес начал злиться. Он жестко и однозначно уведомил ее, что если она еще хоть раз выкинет нечто подобное, то он вышвырнет ее из своего замка. Шертес был спокоен и холоден. Марисса испугалась по-настоящему, она просила у него прощения, в который раз обещая, что больше не будет его ревновать, не имея никаких оснований для этого.
Это было последнее настоящее примирение, когда Шертес снова поверил ей и ласкал, и любил, как в первые дни. Но этим же утром все полетело кувырком.
Она лежала, щекой прижавшись к его плечу, и ей было так хорошо, что не передать словами. Шертесу тоже было хорошо, он обнимал ее за плечи, большим пальцем поглаживая кожу, и ласково выговаривал, за те ссоры, что были между ними.
— Марисса, мне так хорошо с тобой, зачем ты все портишь? Я клянусь тебе, что кроме тебя мне никто не нужен, тем более какая-то горничная в трактире.
— Я тебя так сильно люблю, что от одной мысли, что ты к кому-то прикасаешься, я схожу с ума. Хочется закрыть тебя в комнате, чтобы ты был только мой, — со вздохом призналась она, уткнувшись носом ему в грудь. Она понимала, что подобное признание шокирует его. Но это, оказалось не так. Шертес раздраженно дернулся, а потом сказал с тоской:
— На мне просто проклятие какое-то! Со всеми женщинами в своей жизни, я расставался только из- за того, что их ревность разбивала наши чувства в прах. Думал, с тобою все будет по-другому.
Но Марисса не слышала грусти и сожаления в его словах. Страшные слова "другие женщины", полностью затмили ее сознание.
— И много у тебя было женщин до меня, с которыми тебе не хотелось расставаться? — вкрадчивым и деланно спокойным голосом спросила она, но Шертеса это показное спокойствие не обмануло. Он тяжело вздохнул, досадуя на свою болтливость, и рывком встал с постели. Но уже ничего нельзя было изменить. Марисса нашла новый повод для ревности. Теперь день и ночь она изводила его требованием рассказать о своих бывших женщинах. Шертес становился все угрюмее и угрюмее, и, наконец, настал день, когда он не вернулся ночевать. Его не было три дня. Марисса чуть с ума не сошла от волнения и беспокойства. Когда же она его увидела, то подлетела к нему с твердым намерением дать пощечину… ну или расцарапать ему физиономию.
Шертес перехватил ее руки и оттолкнул в сторону. Он пошел в свою спальню, ничего не объясняя ей и не оправдываясь. Это был конец их отношений, в который она категорически не желала верить.
Она мучительно искала способ все исправить и тут Марисса поняла, что решения этого вопроса у нее перед глазами. Радостная, побежала к Шертесу и с порода закричала:
— Шертес, если мы поженимся, то я смогу каждую минуту чувствовать то же, что чувствуешь ты, я сразу успокоюсь, и моя ревность исчезнет!
Вот только в ответ на ее слова Шертес так посмотрел на нее, что стало понятно: он никогда не жениться на ней и никогда не захочет связать себя с ней неразрывными нитями. И еще она поняла, почему он так избегает женитьбы — ведь это был фактически тотальный контроль друг над другом.
— Не только я смогу чувствовать тебя, — уже беспомощно стала объяснять Марисса, — ты тоже сможешь ощущать мои чувства.
— Марисса, — как можно мягче сказал Шертес, — мне не нужен контроль над тобой, ты свободна в проявлении своих чувств.
Мягкий тон вампира не обманул ее. Эта пресловутая свобода, о которой он ей говорил: с одной стороны, фактически, давала ей разрешения на измену. Но с другой, говорила о том, что ему безразлично, будет она ей верна или нет. Наверно, в других обстоятельствах это могло бы и порадовать, но только не сейчас. Мариссе не нужен был никакой другой мужчина только Шертес. Весь. Целиком и полностью. Она хотела знать все его мысли, желания. Знать, что он делает, на кого смотрит каждую секунду своей жизни. А вот Шертес этого не хотел. Она, от отчаяния сцепила зубы, но выбора у нее не было, и тут, как назло, они поехали в небольшой городок и остановились на отдых в одной из таверн.
Девушка, что подавала им напитки, была веселой и словоохотливой. Она не замолкая ни на минуту, расписывала им красоты местности:
— А какие у нас ночи! — закатив глаза, разливалась она соловьем. Сейчас как раз цветут флобусы. Они открываются только ночью, и многие жители специально выходят в полночь вдохнуть их непередаваемый аромат…
Казалось, в словах девушки не было ничего страшного, однако, Марисса уловила в них приглашение Шертесу на ночную прогулку. С яростью вскочила она из-за стола, одной рукой сдавила ее шею и впилась зубами в шею, разрывая кожу. Если бы не Шертес, то она убила бы ее. Мужчина оторвал Мариссу от жертвы и отшвырнул с сторону, но она снова попыталась броситься к девушке, но Шертес встал на ее пути:
— Ты защищаешь ее? — закричала Марисса. — Защищаешь эту убогую человечку от меня?! Теперь я понимаю, она понравилась тебе, ты захотел провести с ней ночь!
Шертес так глянул на нее, что Марисса остолбенела. Шертес смотрел пристально, холодно и равнодушно.
— Марисса, — спокойно сказал он, — я думаю тебе лучше поехать к отцу и, желательно, немедленно. Иначе я откручу тебе голову и брошу ее собакам.
