Нерушимая клятва - Кремер Андреа (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

— Я хочу удостовериться в том, что нам здесь ничто не угрожает, — пробормотала я.

— Значит, экскурсия по замку, — сказал он, устремляясь к лестнице в правой части помещения. — Я живу в восточном крыле.

Я пошла за ним, постоянно оглядываясь через плечо. В покоях царила жутковатая тишина, которую нарушал только стук наших шагов по каменному полу, отражавшийся от стен и многократно усиливавшийся.

— Как ты смог привыкнуть жить здесь? — спросила я, удивляясь тому, что говорю шепотом.

— Да я и не привык, — сказал Шей, поежившись. — Быть все время одному довольно неприятно.

— Как здесь тихо.

— Иногда, чтобы в залах не было так тихо, я включаю музыку на полную громкость и открываю дверь своей комнаты, — пояснил он. — Немного помогает.

Мы свернули в длинный коридор. Его стены украшали портреты людей, написанные в натуральную величину. Громадные полотна, от пола до потолка, были развешаны на равных расстояниях друг от друга. Я вгляделась в одну из картин и замерла от страха. На ней был изображен человек, подвешенный посреди темного пространства. Лицо его было искажено от страха, а мрачные физиономии его мучителей неясно маячили позади, едва различимые сквозь пелену потемневших красок. Я посмотрела на картину, висевшую напротив. Сюжет ее был схожим, но на ней была изображена женщина.

— Пойдем немного быстрее? — попросила я тихо.

— Прости, — сказал Шей. — Нужно было предупредить тебя об этих картинах. У Боско несколько нездоровый вкус, когда речь идет о живописи.

— Это точно, — сказала я, глядя в пол, пока мы продвигались по коридору. — Кто на них изображен?

— Я не знаю, — ответил Шей. — Я подумал, что на них изображены мученики, но надписей никаких нет, да и пытки, которым их подвергают, не совпадают с описаниями в житиях христианских мучеников. По крайней мере, тех, о ком я читал.

— Значит, это просто люди в момент страдания?

— Наверное, — ответил он. — Страдание и смерть — наиболее часто встречающиеся в живописи темы, и картины, приобретенные Боско, в этом смысле ничем не отличаются от тех, которые можно увидеть в любом музее.

— Да, наверное.

Шей резко свернул вправо, я поспешила за ним. Мы оказались в большом зале, и я чуть не врезалась в человека. На меня смотрел красивый юноша с широкими кожистыми крыльями за спиной. Я вскрикнула от неожиданности, обернулась волчицей и прижалась к полу, оскалив клыки.

— Что случилось, Кэл? — нахмурился Шей, который, очевидно, не замечал угрозы, хотя крылатый юноша был всего в нескольких футах от нас. Я осторожно подкралась поближе и спряталась за спину Шея, не спуская глаз с крылатого существа. Юноша стоял неподвижно и держал в поднятой руке копье, острый наконечник которого был направлен прямо на нас. Это был инкуб, и выглядел он так, словно кто-то зачаровал его в тот момент, когда он собирался бросить копье.

— Это статуя, — засмеялся Шей. — Ты рычишь на скульптуру.

Я подалась вперед и обнюхала мраморные ноги инкуба. Шей все еще смеялся, когда я обернулась человеком и сердито посмотрела на него.

— Мог бы и предупредить о том, что в доме стоят статуи инкубов.

— Да в этом доме целая куча скульптур. Я думаю, ты и двадцати метров здесь не пройдешь, не натолкнувшись на одну из них. А в саду и того больше.

— Они все одинаковые? — спросила я, недоверчиво глядя на статую.

— Большинство — да, — ответил Шей. — Некоторые из них изображают женщин с крыльями, но у всех есть оружие, такое же, как у этого. Есть еще скульптуры, изображающие животных. Ну, не совсем животные, скорее, мифологические персонажи.

Я поежилась.

— Чем он тебя напутал? — спросил он. — Я думал, ты опасаешься призраков.

— Есть и другие существа, помимо призраков, которых стоит опасаться, — пробормотала я.

— Ты хочешь сказать, что моделью для этой статуи послужило что-то реально существующее? — спросил он, подавшись вперед и тронув кончик крыла инкуба.

— Да.

Шей отдернул руку.

— Вот черт.

— А куда мы направляемся, можешь мне сказать? — спросила я, желая оказаться подальше от статуи.

— Я подумал, что стоит показать тебе мою комнату, — ответил он, застенчиво улыбаясь. — Она находится в конце этого зала.

Мы пересекли зал и остановились у последней двери по правой стороне.

— И что? — спросила я, видя, что он застыл, не решаясь открыть дверь.

— Я пытаюсь вспомнить, когда я там в последний раз убирался, — ответил Шей.

— А персонал разве не убирает ее? — спросила я, дружески ткнув его кулаком под ребра и ухмыльнувшись.

Шей покачал головой.

— Они бы это делали, но я попросил их не заходить в нее. Не люблю, когда посторонние люди копаются в вещах.

— Особенно в тот момент, когда ты занят чтением запрещенной книги, которая хранится у тебя в тумбочке?

— Ну, и поэтому тоже, — сказал он, улыбнувшись, и открыл дверь.

В комнате Шея, конечно, был легкий беспорядок, но не такой серьезный, как я ожидала. Постель была завалена книгами, а с деревянного стула свисали рукава пары забытых свитеров. На антикварном столике для чтения лежала открытая книга Хранителей. Возле нее — Халдис. От него исходило приглушенное сияние — полированные бока цилиндра отражали лучи полуденного солнца. Но, взглянув на пол, я не обнаружила беспорядочно наваленных куч грязной одежды. Я подумала о том, что если бы Шей оказался в моей спальне, его глазам наверняка представилось бы подобное зрелище.

Шей огляделся.

— Ну, что ж, все не так плохо.

— Если сравнивать с моей комнатой, то можно сказать, что здесь идеальный порядок, — сказала я.

— В таком случае я рад, что вид моей спальни не нарушает скрытых эстетических канонов, о которых ты никому не рассказываешь.

Я засмеялась, а Шей подошел ближе и пригладил волосы рукой.

— И… — тихонько сказал он.

Я вдруг почувствовала, что воздух в комнате предельно наэлектризован. Мне было ужасно не по себе от того, что мы находимся в его спальне совершенно одни. Держись, Кэл. Постарайся контролировать гормоны хотя бы пять минут.

Я огляделась, стараясь отвлечься, чтобы до предела натянутые нервы немного успокоились, а напряженная обстановка хоть чуть-чуть разрядилась. Хотя мне очень хотелось, чтобы Шей дотронулся до меня, недавняя драка с Реном научила тому, что не стоит недооценивать рискованность близкого контакта с мужчинами. Мой взгляд упал на большой судовой сундук, наполовину прикрытый лежащими на нем джинсами.

— Что это? — спросила я, подходя поближе.

— Да, так, ничего особенного, — ответил Шей, увидев, на что я смотрю. — Просто часть хлама, который я собрал за годы.

Я недоверчиво улыбнулась.

— Не верю.

— Эй! — воскликнул Шей.

Он не успел схватить меня за руку, когда я опустилась на колени возле сундука, отбросила крючки и открыла тяжелую крышку.

Заглянув внутрь, я засмеялась.

— Да тут одни комиксы.

— Да, так и есть, — сказал Шей. Он наклонился и поправил стопки книг, слегка завалившиеся на бок. — Но здесь собраны самые лучшие, а есть и очень редкие экземпляры.

Я стала вынимать комиксы наугад и разглядывать обложки. Когда я собралась взять очередную книжку, рука моя натолкнулась на что-то мягкое. Я нахмурилась, отложила в сторону часть стопки и погрузила руку в мягкую ворсистую ткань. Вынув руку из сундука, я обнаружила, что держу тонкое шерстяное одеяло.

Шей откашлялся.

— Это одеяло связала моя мама.

— Я помню, — сказала я, проводя пальцами по мягкой сетчатой ткани. — Это все, что у тебя осталось после ее гибели.

Внезапно он вырвал одеяло из моих рук.

— Что-то не так? — спросила я, боясь, что обидела его тем, что без разрешения достала одеяло из сундука.

— Не понимаю, — тихо сказал Шей. — Это странно.

— Что?

— Одеяло, — сказал он. — Как будто… Оно пахнет иначе. Я чувствую это, хотя и не держу его близко к носу.

— А, — закивала я. — Это не одеяло пахнет иначе. Твое обоняние изменилось. Оно стало гораздо острее. Это влияет на твое чувственное восприятие.