Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина (книга бесплатный формат TXT) 📗
У каждой чистокровной ликой нет отца, а матерью, если ее можно так назвать, является непосредственно Ликоой, потому ее еще и называют Прародительницей. В храме на острове Небесной кошки существует особый зал, куда нет входа посторонним, и даже не все ликои имеют право туда входить. Именно там появляются на свет младенцы с кошачьими особенностями. Наставница — самая первая ликой, имеющая возможность по мере необходимости напрямую обращаться к Прародительнице, когда приходит время, принимает из ее рук младенца, который словно бы соткан из эфирного света. Процесс этот красивый и завораживающий, сопровождающийся чтением специальных священных текстов. Но все это осталось в прошлом, так как за последние столетия новорожденных ликоев не появлялось.
В качестве иллюстрирования приводилась всего одна черно-белая картинка, по которой представить, как зал выглядит в реальности, было довольно-таки сложно.
Также я прочитала о том, что зачастую ликои все-таки производят на свет потомство. Полукровками также рождаются только девочки, они тоже обладают кошачьими «аксессуарами», но силы в них гораздо меньше и живут они, как правило, всего одну жизнь. Но поскольку главное правило чистокровных ликоев — ни к кому не привязываться, они редко решают заводить детей. Да и каково это — родив ребенка, знать, что он умрет в лучшем случае лет через девяносто, а ты разменяешь еще не одну сотню лет? Впрочем, изредка ликои все-таки заводили семьи, но происходило это неизменно в последней — девятой жизни.
Закончив читать, я машинально пролистала несколько страниц и внезапно наткнулась на еще одно новшество: лежащую между страниц голубую ленточку. А рядом с ней — три сплетенные между собой буквы: «А», «М» и «С».
Догадаться, чьи имена они символизируют, труда не составило. И в мыслях тут же всплыл сегодняшний сон, который, впрочем, простым сном вряд ли можно назвать.
Когда дверца экипажа резко открылась, я, погруженная глубоко в себя, вздрогнула от неожиданности.
— Все чисто, — сообщил Лафотьер и, уже обращаясь к кучеру, велел: — Трогай!
До приморского городка, носящего название Гальниж, мы добрались без приключений. Один раз сделали остановку, а, подъезжая к городу, сменили экипаж на менее приметный.
В отличие от Морегорья, Гальниж окружала высокая каменная стена, а стоящие у врат зерры требовали у всех въезжающих в город документы. Не знаю, что сделал или сказал им Лафотьер, когда ненадолго покинул экипаж, но нас пропустили без лишних вопросов.
Дело близилось к вечеру, погода, не в пример ночной, стояла прекрасная, и по улицам сновало множество прохожих. Опять же, в отличие от Морегорья, здесь присутствовал совсем иной колорит: не было многочисленных палаток, где торговали сувенирной продукцией, в воздухе не витал соответствующий запах деревянных изделий. Зато встречались небольшие «фургончики», где торговали уличной едой. Многие дома были выкрашены в яркие цвета, тем же многоцветием пестрили черепичные крыши.
А еще здесь было много кошек. Нет, не так — очень много кошек! Они встречались буквально на каждом углу — большие и маленькие, пушистые и облезлые, довольные и побитые суровой котиной жизнью. Пока мы ехали к гостинице, я насчитала целых три кошки, прямо среди улицы кормящих совсем крошечных котят.
— Это из-за близости острова, — объяснил мне Лафотьер. — Кошки стекаются сюда отовсюду, и местные жители ничего не могут с этим сделать. У них даже возникло поверье, что, если приютить бродячего кота, то Прародительница ликоев будет к ним благосклонна и никто из ее детей им не навредит.
— И как это сочетается с платком у меня на голове? — усмехнулась я.
— Гальниж — необычный город. Тут все построено на контрастах. И здешнее население такое же, во многом противоречивое и странное. В приметы сильно верит. К слову, поверье о бродячих котах на черных не распространяется.
Просто возмутительно! Опять дискриминация по цветовому признаку! Современного общества с той грани на них нет — попробовали бы заикнуться про цвет…
В гостинице нам снова достался один номер, только на этот раз он был единственным свободным в принципе и с одной двуспальной кроватью. В лучших традициях бульварных романчиков, честное слово! Но спать на одной кровати с Лафотьером мне было не впервой, так что это смутило не слишком, а наличие нормальной ванны с душем так и вообще порадовало. Судя по обстановке в целом, включая балкон с видом на море, нам достался один из лучших номеров.
— Это и есть твой способ не привлекать внимания? — сыронизировала я, осмотревшись.
— Обычные люди не обязаны быть стесненными в средствах, — с такой же ироничной полуулыбкой заметил Лафотьер.
Приняв долгожданный душ, я завернулась в халат и, выйдя из ванной комнаты, увидела стоящие на столике принесенные фрукты… и бутылку вина.
Что, опять?!
Пока Лафотьер плескался в ванной, я жевала виноград, то и дело косясь на пузатую бутылочку. Но все же решила сегодня к алкоголю не прикасаться — завтра мне нужна свежая голова.
Из ванной маг вышел, не в пример вчерашнему, полностью одетым. В простой темной рубашке и темных брюках, с минимумом украшений и собранными в низкий хвост волосами.
— Собирайся, — сказал, приблизившись.
Я вопросительно на него посмотрела.
— Неужели ты и впрямь собираешься последний вечер своего существования как Маргариты провести в четырех стенах?
Вопрос был риторическим. Только я думала, что Лафотьер меня никуда не выпустит, но раз он сам предлагает…
Собралась я в рекордные сроки, особо не заморачиваясь в выборе одежды. Надела простой сарафан, купленный еще в первые дни пребывания в Морегорье, повязала на голову платок на манер банданы — вот, собственно, и все.
Но провести этот вечер в таком неприметном облике мне было не суждено. Около гостиницы располагался магазин одежды, на витрине которого я, проходя мимо, невольно задержала взгляд. Стоило мне это сделать, как Лафотьер, ничего не говоря, схватил меня за руку и повел внутрь. Я так удивилась, что даже сопротивляться не подумала, а, оказавшись внутри, вообще забыла, что могла бы это сделать.
Здесь было столько всякой милой женскому сердцу всячины, что у меня разбежались глаза. Платья, юбки, блузки, сарафаны, украшения… есть где разгуляться! Подошедшая ко мне пышнотелая и симпатичная продавщица была предельно любезна, предложив мне помощь в подборе вещей.
Существовал лишь один нюанс: отправляясь в путешествие, я совершенно не планировала шопинг и денег на него у меня не было.
— Я оплачу, — в который раз за последнее время словно прочитал мои мысли Лафотьер. И пока я не успела возразить, склонился ко мне и вкрадчиво прошептал: — Должен же я иногда радовать своего фамильяра. Но если тебе не хочется принимать подарки, можешь считать это авансом своей зарплаты.
Такой расклад меня более чем устроил, и на следующие минут сорок я была потеряна для общества. Скромность никогда не относилась к числу моих добродетелей, и я не ограничивала себя в желаниях. Приобрела пару блузочек, юбок и — о чудо! — кожаные штаны, которые вообще-то были рассчитаны на субтильного парня, но мне идеально подошли. К ним присовокупила удобные ботинки, представила, как завершу все это великолепие кожаной курткой, и та-дам! — образ для езды на мопеде готов.
Финальным приобретением, в котором я и решила провести этот вечер, стало черное, открывающее плечи платье со свободным подолом, край которого был окаймлен цветастой тканью. Затем я приобрела платок из такой же ткани и повязала на голову уже на манер тюрбана. В качестве аксессуаров выбрала крупные черно-золотистые серьги и несколько длинных подвесок, благодаря чему стала напоминать себе этакую псевдоцыганку. В целом вид получился необычный, но красивый и с изюминкой.
Покинув магазин, мы прошлись по центральным улицам, купили в одной из палаток местный аналог шаурмы. А вечер тем временем сгустился. Солнце село, и теперь Гальниж освещали фонари. Гулять вдоль цветных домиков, вдыхая чистый соленый воздух и слушая шум прибоя, было приятно. Только постоянно путающиеся под ногами кошки, из-за которых я несколько раз чуть не упала, немного раздражали. Хотя и они идеально вписывались в атмосферу этого городка, гармонично ее дополняя.
