Свидетель (СИ) - Манукян Галина (читать книги без .txt) 📗
Первое время Черкасова выворачивало наизнанку. Он уставал молчать больше, чем болтать без умолку на многочасовых мастер-классах по продажам и менеджменту. Пожалуй, от нервного срыва спасали только камни из реки, которые приходилось таскать к забору остаток дня. На медитациях Черкасов неизменно засыпал.
В вынужденном молчании мир выглядел немного иначе - ярче, что ли. Привычное же поведение людей вызывало недоумение: все говорили, раскланивались, снова говорили, будто боялись, что их не заметят, затопчут, не примут в общество. Их слова звучали фальшиво. Вообще очень мало было настоящих слов, искренних, без двойного дна и подтекста. Ухо сразу выделяло их то ли по интонации, то ли по особой модуляции голоса.
«Наблюдай!» - повторял мастер, словно знал всё, что творится сейчас с Валерием.
За невозможностью общения больше ничего и не оставалось. Не слишком понимая, как наблюдать за собой, Черкасов наблюдал за происходящим вокруг: за бегающими по улице грязными ребятишками; за древней старухой, каждое утро таскающей на продажу к воротам ягоды; за фальшиво блаженными европейцами и гармоничными в своей расслабленности индийцами; за тощими коровами, совсем не похожими на российских буренок; за листьями на деревьях и за рекой с мутными зеленоватыми волнами. А еще за Варей.
Решив, что не станет тревожить ее своим присутствием, Валерий старался не приближаться. Она ходила мимо, или сидела в другом конце общего зала, или переводила, или разговаривала с кем-то - просто жила, не подозревая, что он рядом. А Валерий, лишенный права заговорить, глядя на Варю, чувствовал себя странно. Сначала, как обычно: виновато и одновременно осуждающе, не избегая привычного раздражения. Иногда Черкасов обзывал себя вуйаеристом и краснел от стыда, потому что мысли приходили самые неожиданные, неприятные самому, но навязчивые, как пошлые анекдоты. А порой сердце охватывала нежность - хватало одного ее поворота головы, легкой улыбки, звука голоса. Понятно было одно: не только слепота и вина привязывали его к Варе, а что-то большее. Необъяснимое. Настроение Черкасова менялось: то было муторным и тягучим, как смола; то внезапно ясным, как солнечный день, на которые так щедр был Ришикеш.
Постепенно ясных дней в душе стало больше, потому что возможности оправдываться не было, да и повода тоже. Валерий молчал, Варя не видела. Две жизни текли, будто разделенные толстым, бронебойным стеклом, параллельно. В душе появилось спокойствие, и Черкасов впервые почувствовал себя защищенным, прежде всего от необходимости быть кем-то: мужчиной-женщиной-владельцем компании-миллионером-маньяком-спонсором-преступником-беженцем. Он просто таскал камни и выкладывал стену, просто ел, просто дышал, свободный от слов, экивоков, эпатажа и множества «надо». И оттого стало хорошо.
* * *
Этим утром Валерий мел плитку у одноэтажного здания. Карминного цвета стены проглядывали из-за пышной зелени. Щебетали птицы, щекотало нос лучами солнышко. Оставалось домести веранду, больше похожую на круглый зал без стен под деревянной конусообразной крышей, которую подпирали увитые лианами колонны. С дорожки, по обе стороны уставленной кадками с пальмами, деревцами и цветами, источающими сильный сладкий аромат, вывернули две девушки и остановились поодаль. До слуха донеслось:
- Вот, про него я говорила.
Валерий даже ухом не повел, узнав девицу, что приставала к нему с вопросами полтора часа назад.
- Сейчас я на хинди поговорю с ним, - хихикая, прошептала она подруге.
- Не надо, - громко отрезала вторая. - Никакой это не индус.
Черкасов поднял глаза и увидел, как к нему направляется модельного типа брюнетка в обтягивающих лосинах и топе, со свернутым синим ковриком для йоги под мышкой. Удивился. Саша Морозова? Вернулась в ашрам, где ей помогли? Или просто путешествует?
- Ну здравствуй, Валера, - с вызовом произнесла она.
Он кивнул. Саша нахмурилась:
- Брезгуешь отвечать?
Валерий отрицательно мотнул головой. Молодая женщина рассматривала его отросшие волосы, бороду, индийский наряд, метлу в руках. А он молчал, не зная куда деваться от неловкости. Раньше Черкасов бы просто сделал небрежный жест, развернулся и забыл бы секунду спустя о том, что жизнь столкнула его с бывшей любовницей. Теперь что-то не давало. Пауза затянулась.
- Ничего! Я совершенно ничего к тебе не чувствую. И это так хорошо! - наконец, удовлетворенно констатировала Саша, дерзко задрав подбородок: - Как же часто я представляла нашу встречу! Но, признаюсь, увидеть тебя здесь, в таком виде не ожидала. Это с ума сойти можно! - Она ехидно сощурилась. - А знаешь, Валера, я все-таки рассказала мужу о нас с тобой. И посмотри-ка, пирожки, как ты прогнозировал, на базаре не продаю. А вот ты...
«Да уж, - хотелось рявкнуть Черкасову, - дворником подрабатываю на полставки».
Саша продолжила:
- Я выжила. Я стала сильной. У меня все прекрасно! Без тебя! И с мужем все замечательно!
«Поздравляю, ты просто Глория Гейнор1», - подумал Черкасов.
Она сменила тон и хмыкнула:
- А ты неплохо смотришься с метлой. Только вот постарел как-то, похудел. Синяки под глазами. Плохо спишь? Надеюсь, кошмары мучают? Я читала о твоих преступлениях, между прочим. Все-таки мой муж был не прав! Карма есть, она и сама накажет. По заслугам.
Готовый уже ответить раздраженно, при этих словах Валерий сразу вспомнил про Варю. Сложив руки в намасте, он чуть поклонился и принялся дальше мести двор. В спине закололи тысячи мурашек. Представилось, будто госпожа Морозова и отряд телохранителей ее мужа, как индейцы, выдувают ему в загривок стрелы-иголки, пропитанные ядом. Стало смешно. Саша фыркнула и, подхватив ошеломленную подругу, увела ее прочь по дорожке, возмущенно склоняя его имя.
Ухмыляться Черкасов перестал позже, когда, строя забор, заметил, как хмурая Саша с подругой выходит из ашрама и говорит кому-то по телефону:
- Нет, я не могу здесь оставаться. Нет настроения. На этот раз все не так круто, как в тот. Не хочу рассказывать. Здесь просто слишком много народу.
У Черкасова мелькнула догадка и осела свинцовой пылью, затемняя настроение. Если Морозов хоть как-то хотел наказать его, а он хотел, судя по Сашиным словам, если он хоть немного был связан с Шиманским, то гостей можно было ждать с минуты на минуту. Вдалеке в сторону столовой прошла ничего не подозревающая Варя. Как всегда, воздушная, светлая, будто солнечный зайчик. И сердце Черкасова сжалось: что делать, если они нагрянут сюда по его душу, и обнаружат ее?!
* * *
Я неторопливо шла по дорожке с гаджетом в одной руке и свернутым в рулон ковриком для йоги в другой. Впереди послышались женские шаги. Импульс сообщил о приближающемся препятствии.
- Варя, мы уезжаем, - напряженно известила меня Александра Морозова из российской группы.
- Что-то случилось? - обеспокоилась я.
Она ответила не сразу. Помявшись, выдавила:
- Все нормально. Просто у вас здесь действительно слишком людно...
- Вообще-то проверять надо, - тоном, с каким сообщают администратору супермаркета о протухшей колбасе, заявила ее подруга Анна, - кого пускаете на территорию! У вас тут преступники бродят!
- Боюсь, это не в моей компетенции, - растерялась я. - Но, пожалуй, иногда даже преступники думают о душе.
- Вот в этом я очень сомневаюсь, - резко парировала Анна. - Горбатого могила исправит!
- Нет, он все-таки немного изменился... - пробормотала Александра. - Извините, Варя, вы тут не при чем. Я просто хотела вас предупредить, что мы уезжаем и больше не придем на занятия. К вам у нас нет абсолютно никаких претензий, вы - очень милая девушка, так вдохновенно и понятно преподаете йогу. Даже не скажешь, что вы... В общем, если будете в Москве, буду рада помочь. - Моих пальцев коснулась картонка. Александра пояснила: - Это моя визитка. А с дворником вашим действительно будьте поосторожней. Он не тот человек, кому можно доверять.
- Он русский, кстати.Только притворяется индусом! Надо с гуру вашим поговорить, - добавила Анна, - пусть гонит его в шею.
