Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена (е книги .txt) 📗
— Который обошелся короне чрезвычайно дорого — одни только плавильни еще при жизни отца нам чего стоили?! — перебил король воодушевившегося собственной речью Себастьяна. — С другой стороны — мы не могли больше затягивать! Теоретически еще наш отец мог все сделать, но тогда бы нас смели объединившиеся Андор, Мулор и Соувен, а мы истощенные промышленной гонкой даже пикнуть бы не смогли. Но сейчас, полвека спустя… Мы даже начинаем радоваться что Андорре, да простит нас господь — затяжная засуха и голодные крестьянские бунты. А в Мулоре железной рукой из-за спины внука правит тетка Гвендолин — чтоб она еще десяток-другой пожила. Так что сейчас самое время. Правда министры еще бы не затевали очередную возню с законодательством и не испортили… Ну да ладно, тогда мы найдем чем их успокоить и занять еще на какое-то время.
Король задумался, а Себастьян застыл молча у камина, не смея нарушать тишину.
— То, что завещала моя бабка — мы освоили, — заговорил государь четверть часа спустя. — Но пройдет несколько лет, и мы потеряем преимущество в вооружении, — и тут же вскинул ладонь, словно прерывая даже не думавшего возражать Себастьяна. — Все равно максимум через месяц-другой, как бы мы не береглись, на стол Соувенского собрата ляжет первый выкраденный образчик. Потом они разберутся, что к чему и… Государству нужен запас знания! Чтобы у нас было в запасе то, до чего наши соседи не додумаются хотя бы еще лет десять.
— Десять? — недоверчиво переспросил Себастьян.
— Ну, хорошо, хорошо, — отмахнулся король. — Пять. Хотя бы пять лет. А мы за это время… Мне нужна жена твоего кузена.
— Вы думаете что она, как и ее величество Флоренс разбирается?…
— Я ничего не думаю по этому поводу. По этому поводу пусть думает наш главный механик и инженер барон Ковали. Недаром же я ему титул пожаловал… Я хочу побеседовать с ней, а после… после с ней пусть общается Ковали. Даже если она не знает о том, что нам требуется в первую очередь, она может знать, а может и уметь многое другое. Вот пусть Ковали и выжимает из нее все.
Желание короля следует рассматривать как приказ, надлежащий безотлагательно выполнить. И Себастьяну ничего не оставалось, как отправляться за Аннель в деревню. Конечно же, ему не очень хотелось выполнять это лично, но вариантов не было. Епископ Тумбони до сих пор не вернулся из Рейвеля. Он как доверенное лицо его величества договаривался с крупными промышленниками. Казна уже без ущерба и заметных дыр в бюджете не могла покрывать такие траты на вооружение. А никого другого посылать не хотелось. Еще неизвестно как отреагирует Аннель на появление посторонних в усадьбе. Он специально встретился с Мартином Истбруком и Натаном Коелем, так они на полном серьезе поведали душещипательный рассказ о своем визите. Они были стопроцентно убеждены, что Аннель была больна чахоткой, и так искренне уверяли Себастьяна в этом, что он поверил бы им, если тогда сам не приехал в усадьбу в августе и не видел вполне здоровую и относительно довольную жизнью девушку. И теперь он опасался, что еще кого-нибудь ранее незнакомого с ней, эта смекалистая девушка сможет обвести вокруг пальца. А в том, что Аннель смекалиста и умна, он убедился давно.
Если быть честным с собой, то ехать не хотелось лишь по одной причине — он боялся, что Аннель влюбится в него так же, как он влюбился в нее. Если бы тогда он знал о легенде, то не сидел бы безвылазно полтора месяца в усадьбе. Он-то сам ладно, его чувства — это только его чувства. А она?! Что ей потом делать со всем этим?
От таких мыслей Себастьян совсем загрустил. Он до последнего момента собирался отправить своего помощника, однако под конец не выдержал и в сопровождении личного камердинера — дюжего малого, не склонного к откровенностям, лакея и пары гвардейцев с которыми он всегда отправлялся в опасные поездки, выехал в Адольдаг.
Зима уже вступила в свои права, и хотя снега было не так много, всего лишь по колено, передвигаться было трудновато. Санный путь укатали лишь на самых крупных трактах, тогда как небольшие обходные дороги по-прежнему были покрыты пушистым белоснежным покрывалом. От этого путь был неспешным, и даже ленивым, словно он — Себастьян подсознательно оттягивал момент встречи. Да и не по всем дорогам, пригодным для верховой езды могли проехать сани. Сейчас они пустые (лишь на козлах сидел лакей) ехали следом за всадниками. Себастьян подозревал, что Аннель вряд ли умеет держаться в седле, и решил не подвергать девушку ненужному риску.
На четвертый день пути, когда они остановились в трактире на ночь, один из гвардейцев подсел поближе к маркизу и осторожно начал.
— Милорд, кажется, третьего дня мы напрасно свернули с тракта. Еще вчера я заметил, что сильно забираем на запад. Этаким делом мы и в Тосмут не попадем, оставив его по левую руку. Сейчас мы с вами Суере — то есть уже западнее… — и, оборвав фразу на полуслове, лишь добавил: — Вы ничего не подумайте, но если нам нужно к усадьбе, то мы совсем не туда направляемся.
Себастьян, а именно он возглавлял кавалькаду, в безмерном удивлении поднял глаза на гвардейца. До него только сейчас дошло, что он вел людей в совершенно другую сторону.
— Черт возьми — Пауль! — выдохнул он. — Ты прав!..
Себастьян никак не мог объяснить свое поведение — вроде ехал себе и ехал, куда собирался. Он был погружен в думы о будущем и не обращал внимания на свои действия, ведь все вроде было как всегда. И тут раз — словно пелена с глаз упала!
Начать с того, что столицу он покинул не по самой удобной дороге, дальше больше… Получалось как в детских сказках — будто бы какой колдун или злой дух голову ему морочил.
— Утром выезжаем на восточную дорогу, и через Тосмут на дорогу в Истерс, — распорядился он, на что гвардеец лишь удовлетворенно кивнул.
Поутру, когда все были уже в седлах, и осталось лишь дать шенкеля коням, как Себастьяна вновь накрыло, и он едва удержал себя, чтобы не отдать дурной приказ — на юго-запад в Стейфоршир. От напряжения и желания сдержать себя, ему даже пришлось прикусить ладонь, затянутую по зимнему времени в теплую кожаную перчатку.
Уже когда они выехали за городскую черту и свернули на большой тракт, все тот же Пауль осадил своего жеребца, и прокричал удаляющемуся маркизу.
— Милорд, так мы все-таки в Крэймер едем?! Так вы сразу скажите…
Себастьян рывком натянул вожжи так, что бедное животное от неожиданности встало на дыбы. Едва не вылетев из седла, мужчина помотал головой из стороны в сторону, словно собака, отряхивающаяся от воды, а потом вовсе наклонился и, схватив горсть снега, утер лицо.
— Милорд, с вами все в порядке? — уточнил Томас — его камердинер. Даже его молчуна — а он мог не говорить неделями — проняло, и он забеспокоился о хозяине.
— Нет, — уже честно ответил Себастьян. — Хотя я и не знаю отчего.
— Милорд, — тут подъехал Пауль. — Мы куда все же направляемся? Вы твердите одно, а сами правите в другое место. Если это тайна, так вы так и скажите. И мы больше спрашивать не будем, а если надо так еще и подтвердим чего…
— Мы. Едем. В Адольдаг! — проговаривая так, чтобы каждую букву было понятно, произнес он. — И нам нужно только туда. И никакой тайны в этом нет.
Пауль пожал плечами.
— Угу, — кивнут он. — Пусть так. Однако и вы творите не совсем то, о чем говорите. И пусть все молчат и лишь я нет… Едва мы выехали из столицы — вы сам не свой. Вас будто бы подменили. Глаза поволокой, словно маковым отваром опоили. Речи рассудительные, а творите, словно вами черт руководит. А порой под нос бурчать себе что-то начинаете. За вами отродясь подобного не водилось, а тут…
Себастьян удивленно посмотрел в лица своих спутников. Те вполне серьезно смотрели на него, подтверждая правдивость слов гвардейца. Молчание затягивалось.
Наконец маркиз не выдержал.
— Раз со мной творится непонятное, вы езжайте первыми, а я за вами следом.
— А если чертовщина не прекратиться? — уточнил Пауль. — Что тогда?
