Песня Обманщика (ЛП) - Маклеод Саманта (читать хорошую книгу .txt) 📗
И все же, несмотря на то, что я пропустил оргию в конце, история Тора прекрасного заставила весь свадебный стол заплакать. Один громко расхохотался, и даже бедняга Ньёрд, на которого никто не обращал внимания, пока его новобрачная напивалась до беспамятства и бросала на Бальдра долгие, тоскливые взгляды, ухитрился рассмеяться над ключевыми моментами.
Но только не Скади. Эта сука только что выпила меда и проигнорировала меня. Когда история, наконец, закончилась на том, как Тор споткнулся об остатки своей свадебной фаты, Скади опустила кувшин и уставилась на меня своими свирепыми темными глазами.
— Твоя голова принадлежит мне, придурок, — прошипела она.
Черт. После этого я попробовал пошутить, но настроение у меня было совершенно мертвое. Как раз в тот момент, когда я думал о том, чтобы превратиться в серию нелепых животных, Один поймал мой взгляд. Он склонил голову набок и вежливо извинился. Я закончил свой текущий набор шуток, особенно грязную серию, и ушел во взрыве шокированного смеха от всех, кроме Скади.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы найти Одина, и не только потому, что я потихоньку пьянел. Этот ублюдок уже вышел на улицу. Он стоял на крыльце, сжимая в кулаке веревку.
— Что за… — начал я.
— Спусти штаны, — сказал Один.
Я моргнул, пытаясь сориентироваться. Один был единственным человеком во всем Асгарде, который ни разу не выразил желания трахнуть меня. Это казалось совершенно неподходящим временем и местом для начала.
— А разве это не слишком публично? — сказал я, махнув рукой в сторону открытых дверей в Вал-Холл. Свет факелов и смех уплыли в холодную темную ночь.
— Твою мать, Локи, — проворчал Один. Он потянул за веревку, зажатую в кулаке, и что-то заблеяло у него за спиной.
Я посмотрел вниз. К веревке была привязана маленькая, белая козочка. Маленькое животное посмотрело на меня влажными от росы глазами. Один обвязал веревку вокруг козочкиной бороды, что, должно быть, было для козы чертовски больно.
— Ах ты, садистская задница, — сказал я. — Да какого хрена…
Мой голос затих. В голове начал складываться кошмарный план, связанный с привязыванием коз к очень чувствительным частям тела.
— Спусти свои трижды проклятые штаны, — прорычал Один.
— О нет, — сказал я. — Нет, нет, нет, и иди ты, не-е-е-т.
Взгляд Одина был безжалостен.
— Ты ценишь свою хорошенькую головку, говнюк? Хочешь оставить ее себе?
— Ты мог бы просто отдать ей Бальдра!
— Бальдр уже помолвлен.
— О, трахни меня боком, Один! Скади хотела Бальдра! И она была бы чертовски более склонна смеяться, если бы знала, что сегодня вечером поедет домой с Бальдром Прекрасным!
— Бальдр женится на Нанне [13], - отрезал Один.
— Что?
Я нахмурился, гадая, правильно ли расслышал. Нанна была чопорной занудой, которая вела себя так, словно все на Асгарде были ниже ее. У меня сложилось отчетливое ощущение, что она не очень-то любит мужчин, замужество или даже секс.
— Отец Нанны собирается свергнуть меня, — сказал Один. — Когда он сделает свой ход, я женю Бальдра на Нанне, и Бальдр кастрирует восстание своего тестя изнутри.
— Дерьмо.
Я провела пальцами по волосам. Как раз в тот момент, когда я думал, что добрался до сути интриг Одина, оказалось, что там был отдельный подвал планов и контрпланов, о которых я даже не подозревал.
— А Бальдр знает об этом? — спросил я.
— Конечно, нет. Не будь наивным. И даже не думай говорить ему об этом. Он ни на секунду тебе не поверит.
— Ах ты, тенистый старый хрен. Использовать собственного сына в политических целях.
Один нахмурился, глядя на меня. Разочарование волнами исходило от него.
— Я использую все имеющиеся в моем распоряжении инструменты, чтобы обеспечить безопасность этого мира. Я думал, что ты лучше всех меня поймешь.
— Дерьмо. — Я взглянул на козочку с веревкой, обвязанной вокруг бороды. — И это должно было быть ободряющей речью?
— Локи, просто спусти штаны и заставь эту сучку смеяться.
Я с трудом сглотнул.
— Я еще недостаточно пьян для этого.
Один взмахнул рукой, и скрытая магия задрожала, когда он протянул бутыль через эфир. Он протянул ее мне с молчаливым неодобрением, и я осушил ее целиком.
— Все еще недостаточно пьян, — заявил я, швыряя бутыль в темноту с крыльца Вал-Холла.
Вздохнув, Один протянул мне еще бутыль. Я осушил и эту, а затем махнул ему рукой в универсальном знаке «продолжай».
— Если ты потеряешь сознание, — прорычал Один, — она убьет тебя. Ты ведь это знаешь, не так ли?
Я проигнорировал его слова, взял третью бутыль и осушил ее. Мой желудок опасно сжался, как это всегда бывало, когда я только что выпил огромное количество алкоголя за очень короткий промежуток времени. Я закрыл глаза, пока рвота не прошла, а потом снова открыл их. Один свирепо смотрел на меня, сжимая в кулаке веревку. Веревку, которая вела к милой маленькой козочке.
О чем мы опять говорили?
— Спускай штаны, — сказал Один.
О. Дерьмо. Верно. Я возился с поясом, не понимая как его расстегнуть, и просто сорвал штаны, отправив их в полет через эфир. Это движение заставило меня пошатнуться, но я поймал себя на том, что стою на краю крыльца Вал-Холла. Один с отвращением фыркнул.
— Думаешь, сможешь ее привязать? — спросил он, вдавливая веревку мне в ладонь.
Я уставился на него во все глаза. Мой разум категорически отказывался понимать слова Одина. Вместо этого я подумал о том, как хорошо было бы выпить еще одну бутыль меда, а потом, может быть, пойти и прилечь где-нибудь.
— Твои чертовы яйца втянули нас в эту кашу, Локи, — заявил Один. — А теперь твои чертовы яйца вытащат нас из нее. Это же поэзия. У Браги с этим будет целый полевой день.
Мой желудок снова сжался, на этот раз еще сильнее. Я крепко зажмурился.
— От стихов Браги меня тошнит, — процедил я сквозь стиснутые зубы.
Рука Одина хлопнула меня по плечу.
— Они будут говорить об этом еще тысячу лет, — сказал он.
Когда я открыл глаза, Одина уже не было. Я стоял один, полуобнаженный, на крыльце Вал-Холла с веревкой с козочкой.
С веревкой, привязанной к моим яйцам.
Просто так у нас появился новый претендент на худший день моей гребаной жизни.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Я, шатаясь, вошел в Вал-Холл, широко раскинув руки, рассказывая какую-то нелепую историю о том, как мне пришлось тащить козу на пастбище, но мои руки были заняты, и я не мог придумать куда ее привязать… Все в Вал-Холле повернулись и уставились на меня, широко раскрыв глаза и разинув рты. А потом они все начали кричать.
Козочка, конечно же, испугалась до чертиков, как только все начали шуметь. Маленькое животное с блеяньем побежало по Вал-Холлу, таща меня за собой. Шатаясь и ругаясь, я подумал, что, возможно, еще одна бутыль меда мне бы не помешала.
Черт возьми, неужели они смеялись?
Тор смеялся. Один смеялся. Ньёрд, новый победитель приза «Самая худшая свадьба в Асгарде», смеялся так сильно, что даже заплакал.
И Скади смеялась.
Конечно, Скади старательно сопротивлялась. Она даже не засмеялась, пока я не рухнул к ее ногам, свернувшись в позе эмбриона, мои яйца горели гребанным огнем, а козочка истошно блеяла на конце веревки.
Но, в конце концов, засмеялась. Как только она сломалась, Скади разразилась смехом, таким смехом, который ты пытаешься остановить, но вместо этого он просто усиливается. Она так громко смеялась, что я не удивлюсь, если она обмочилась в эти сверкающие свадебные доспехи.
Я не стал дожидаться. Как только до меня донесся металлический пронзительный смех Скади, я отрезал веревку с козочкой и пополз прочь. Я схватил несколько бутылок меда и захромал к двери, планируя напиться до беспамятства и надеясь, вопреки всем надеждам, что алкоголь сотрет сегодняшние воспоминания.
По крайней мере, Сигюн этого не видит, подумал я, ковыляя в ближайший сарай и поднося к губам бутыль.
