На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (серия книг TXT) 📗
В целом мне казалось, что я смотрю на фигуру шан’ниэрдки, — песочные часы. Дариэль что-то восхищенно говорила, но мне уже было все равно. Видимо, успокоительное подействовало в полной мере.
Я послушалась строгую эльфиорку, которая посоветовала мне заказать туфельки из черного хрусталя. И украшения мне подобрали из него же.
Молодой улыбчивый фангр, подмастерье цирюльника, вошел в комнату и заметно растерялся, сглотнув. Я хотела прикрыться, но потерла мочку уха, переборов отголоски смущения. Села на стул возле зеркала и позволила парню быстро разобраться с моими волосами, чтобы отпустить его праздновать дальше. Наверное, отправится в дворцовый парк, а может, в центр обители. Я бы тоже хотела. Где-то там сейчас гуляют ребята.
Парень положил на трельяж рисунок прически, которую выбрал его мастер. Открыл деревянную шкатулку с серебристой пылью, испачкал в ней длинные голубоватые пальцы с коготками, а затем зашептал, призывая духов. Он перебирал мои волосы, ловко укладывая их в прическу, и я чувствовала, как невидимые духи поправляют каждый волосок, фиксируют. Дариэль подала фангру футляр, в котором лежал хрупкий стебелек фиолетового колокольчика. Вскоре он был аккуратно вплетен в единственный завиток прически, собранном на затылке. Она не была высокой, не была пышной, не оттягивала на себя внимание. Пара выпущенных локонов у висков убирала строгость, но не разрушала легкую скромность. Хотя с этим уже постаралось платье…
Когда фангр ушел, пришли другие подмастерье. Первая девушка привела мои ногти в порядок, накрасив их чем-то темно-коричневым, — точно не привычным лаком для ногтей. И сверху посыпала такой же мерцающей крошкой, как была на платье. Вторая — немного поколдовала над моим лицом: нанесла на глаза совсем чуть-чуть дымчатых теней, выровняла тон кожи, подвела брови, а губы наоборот осветлила, умудрившись сделать их пухлее.
Наверное, я должна была восхититься, увидев себя, но действие успокоительного было в самом разгаре.
— Почтенная, посмотрите, как изящно легло на вашу шею. А она у вас тонкая, — протягивала где-то в другой реальности Дариэль, надевая мне ошейник из черного хрусталя. Может, это украшение называется как-то иначе, но для меня это уже ассоциировалось с ошейником. — И крупный камень привлекательно ложится между ключицами. А они у вас оказывается такие выразительные, прямо как у нас, эльфиек…
Она говорила что-то еще, но я скосила взгляд на балкон, думая о другом. Где Кейел? Почему даже успокоительное, притупляя чувства, не позволяет забыть о нем? А при мысли, что он и вправду ушел, равнодушие становится таким тяжелым, горьким.
Мы никто друг другу.
Взгляд коснулся стола, и кожа покрылась мурашками.
Это все было ошибкой. Как же мы с ним любим ошибаться…
По капельке духов за уши — и теперь я пахла карамелью.
— Вы восхитительны, — улыбалась Дариэль, разглядывая меня.
— Спасибо, — произнесла, кротко глянув на флакончик с успокоительным.
Жаль нельзя взять с собой. Ну и черт с ним.
В торжественном зале было два входа. Первый — со двора, к которому вела аллея, украшенная желтыми цветами. Второй — из дворца, к которому подводил аналогично украшенный коридор. Я воспользовалась вторым.
Слышала, как стучат в пустом коридоре низкие каблучки туфель, гладила руки, чувствуя вечернюю прохладу. Огромные стеклянные двери радушно встречали нараспашку, и я замедлила шаг. Не было внутри светлых духов — приглушенное освещение мягко окутывало зал, медленно меняло окраску на разные цвета. Доносились спокойная мелодичная музыка и гул голосов. Я осторожно приблизилась, и мне улыбнулся эльф, одетый в праздничный костюм сине-серебристых тонов. Он поклонился, приглашая войти.
Я не успела осмотреться, как глаза резануло ярким светом, вынуждая прищуриться и опустить голову, а в приятной мелодии прозвучало мое имя и статус. Что радовало, еще пока любовница. Яркое сияние затухало, искры духов таяли, не касаясь меня и пола. Я осторожно распрямляла спину и поднимала подбородок, приходя в себя.
Ночное небо — это первое, что я увидела, когда смогла видеть. Звезды, полнолуние, рейки, удерживающие высокий стеклянный купол. Тяжелые голубые портьеры на белоснежных мраморных стенах, а ниже конструкции, оплетенные сияющими в ночи цветами. Небольшие балкончики на втором ярусе, где, видимо, можно устроиться с удобством. А еще ниже толпа разглядывала меня, задрав головы. Кто-то поджимал недовольно губки, кто-то с вызовом вскинул бровки, а кто-то, приподнимая подбородки, приставал на носочки… Смотрели нахально, скептически, равнодушно, злобно, алчно, доброжелательно, последнее немного удивляло… Слуги скромно сновали с подносами, не смея поднимать головы, а некоторые стояли неподвижно у столов. Нарядные платья и костюмы отражались на черном полу, а там, где оставалось свободное пространство, проглядывался кусочек звездного неба. По углам зала танцевало множество духов; они меняли цвета — и снова танцевали, в основном освещая столы с закусками и диванчики с резными спинками и ножками. А еще великолепные троны расположились с левой стороны, напротив второго входа. С высокими золотыми спинками, но с мягкими вставками подушек. И на них уже сидели правители.
Волтуар улыбался, разглядывая меня. Я тоже улыбнулась — сейчас было нетрудно. Главное, не превратиться в наркомана… Нет. Зельемана?.. Наверное, так бы и звучала эта зависимость в нашем мире.
Свет над моей головой давно погас, а я все стояла и вглядывалась в зал, в толпу… Смотрела и смотрела, но высмотреть Вольного так и не смогла.
Уехал…
Что-то во мне оборвалось.
Я спустилась по лестнице, убеждаясь, что глядя на троны с зала, впечатляешься их величием сильнее. Меня никто не трогал, никто не растаскивал за руки, желая потанцевать. Да и танцам ведь никто не учил. Любовницы неприкосновенны.
Правители не могут уделять внимание любовницам на праздничных вечерах, ведь их обычно несколько. И это отнимет много времени и сил. Так уж сложилось, что и в том случае, если я всего одна, то уже просто традиция не позволяет. Танцуют гости. Любовницы не танцуют. Будь я женой правителя, то многое было бы иначе…
Я снова передернула плечами, ощущая щекотку в горле. Хорошо, что не жена правителя. Еще пока…
Гнать надо такие пугающие мысли! Даже успокоительное не справляется. Или эффект уже постепенно отпускает. Действие очень маленькое, но достаточное, чтобы пережить самый пик истерики.
Я попробовала закуски, но они показались безвкусными. Зато сладкое дынное вино ощущалось хорошо, расслабляло неплохо. Я ловила осторожные взгляды мужчин, слышала хмыканье эльфиек и шан’ниэрдок — людей на празднике я не видела. До какого-то момента…
О его приходе не объявили, но я будто бы ждала возвращение Вольного. Будто бы?.. Кому я вру? Я надеялась и ждала! Именно поэтому, нервно сжимая бокал, стояла у входа, ведущего на улицу, и с трудом удерживалась, чтобы не начать мерить свободное пространство в этом месте. Наверное, где-то в глубине души я знала, что он вернется, что он появится внезапно. Как тогда, в зале Справедливости.
И когда он, наконец-то, пришел, я замерла точно так же, как и мое сердце.
К нему подошел рыжий эльфиор, тот самый, с которым они, судя по всему, сдружились, и, видимо, поинтересовался все ли в порядке. Кейел рассмеялся, отмахиваясь. Он был пьян — в этом сомнений не оставалось: шатался и улыбался, как сытый кот. И почему стража пропустила его в таком виде? Пригрозил духами? А может, лиертахоном… Кейел и на такое способен.
Он был… побит, избит? С рассеченной брови стекала кровь на расцарапанную щеку. Разбитая губа опухла. А рубашка была заправлена неряшливо, да и на пару размеров больше и… Это была не его рубашка. С кого-то снял, когда понял, что своя порвана или испачкана? Он хлопнул эльфиора по плечу, а затем, убрав локоны волос за уши, направился ко мне.
— Ну, привет, Асфи, — через тихий смех сказал, откровенно разглядывая меня. Потом пошатнулся, потянувшись к моему бокалу. Отобрал его, обжигая прикосновением пальцев. Посмотрел в глаза, склоняясь так близко, и с довольной улыбкой, обдавая алкоголем, протянул: — Не-е-ет, моя сладкая, хорошая девочка. Ты мне не нужна. Ты же — не моя… А Айвин не видела?
