Опальный капитан. Спасти Новую Землю - Куно Ольга (книга регистрации txt) 📗
Шантажист не отрывал от него затравленного взгляда.
— Например, у нашего бортового врача есть чудо-таблетка, превращающая людей в миенгов, — припомнил недавнюю шутку-страшилку дока Рэй. — Каких-то полчаса — и у человека вырастают две дополнительных руки.
— И еще два глаза, — подсказала я. — Хороший вариант. — Это я уже обратилась непосредственно к «пациенту». — С четырьмя глазами гораздо удобнее наблюдать за окружающими и выискивать новую жертву для шантажа.
— Я не хотел! — провыл тот. — Говорю же, это была всего лишь проверка!
— А мы тоже всего лишь проверим, долго ли проживет человек с такими изменениями в организме. — Я оставалась непреклонна.
— А я предлагаю проще, — неожиданно отступился от собственного предложения Рэй. — Давайте не будем отращивать ему новые части тела. — И, стоило пленнику благодарно закивать, добавил: — Лучше оторвем пару уже имеющихся.
Жертва нашего произвола заметно задрожала, но тут вмешался док:
— Э нет, такого я не потерплю! Я, знаете ли, все-таки врач, давал клятву Гиппократа. Да и вообще, зачем отрывать, когда можно спокойно и аккуратно отрезать? В нашем распоряжении столько прекрасных инструментов — лазер, скальпель, хирургические ножницы, в конце концов!
Стоит отметить, что Брэн и правда, пока пациент спал, успел выудить из шкафов и красиво разложить на столе многочисленные медицинские инструменты, в том числе и те, которые больше напоминали орудия для пыток. Раскладывал с вдохновением, будто натюрморт рисовал.
Еще пару минут мы потрепали художнику нервы молчанием, которое порой эффектнее слов. Затем Рэй с ножом в руке подошел к изголовью кушетки и принялся проникновенным голосом объяснять:
— Значит, так. Из сегодняшнего происшествия тебе следует извлечь три урока. Первый: шантажировать нехорошо. — Он выдержал паузу, чтобы эта глубокая философская мысль в полном объеме проникла в сознание пациента. — Второй: как видишь, личность нашей подруги уже не является секретом, так что шантажировать ее еще и бессмысленно. И наконец, последнее: ты можешь идти отсюда в полицию, звонить в службу безопасности Новой Земли, писать хоть президенту Южного континента. Но даже не вздумай обращаться в представительство ВБС и сообщать им об экипаже звездолета класса Т-397, высадившемся на Освальде и интересующемся освеномами. Иначе у тебя будут большие проблемы.
С этими словами он перерезал ремни, которыми были стянуты руки художника, и, предоставив «пациенту» самостоятельно освобождать себе ноги, отошел, дабы включить компактный кругляш переносного коммуникатора.
— Аркадайос, готовимся к взлету, — передал он.
— А вот это, — Кен помахал перед носом шантажиста планшетом, на котором по-прежнему хранились эскизы моей маски, — я, пожалуй, оставлю себе.
Уже позднее, когда художник был выпущен с корабля, точнее, выброшен с высоты пары метров, а мы благополучно удалялись от вечно ураганной планеты с названием Освальд, Брэн вздохнул, тоскливо разглядывая непригодные ремни.
— А что, просто расстегнуть было нельзя?
— Так выходило более поучительно. — Рэй без особого раскаяния передернул плечами.
— Ну-ну. А не звонить в ВБС ты ему зачем посоветовал? — насмешливо поинтересовался док, особенно выделив частицу «не».
— Разве не очевидно? Чтобы он сразу побежал это делать. Информация постепенно дойдет до кого надо, они получат подтверждение тому, что мы относимся к угрозе серьезно и продолжаем ею заниматься. Чем черт не шутит, может, и сами лишний раз задумаются. При этом вычислить нас они не смогут, поскольку иметь прямого отношения к звонку мы не будем.
— Красиво, — признал врач. — Неплохая комбинация.
— Ну так не первая же, — хмыкнул Рэй.
Прошло еще два часа. Корабль давно погрузился в сон. Даже Аркадайос уединился с Иолетрией в их общей каюте, предоставив автопилоту управлять звездолетом до условного общекосмического утра. Гайка сладко сопела на верхней полке, обхватив рукой подушку.
Я же ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Вновь надетая маска давила как никогда, и это невзирая на недавний весьма продолжительный перерыв в использовании. Откровенно говоря, давила она не столько на лицо, сколько на психику. Она душила меня, как душила необходимость находиться в четырех стенах в рамках узкой корабельной каюты. Клаустрофобия была не свойственна мне не более, чем боязнь высоты, но непосредственно сегодня, как видно, сработали основательно сдавшие нервы. На протяжении последних недель они будто сжимались глубоко во мне в маленький плотный клубок. Давление внутри шара постепенно усиливалось, энергия требовала выхода, и все это было просто обязано привести к взрыву.
Устав валяться без толку, я откинула одеяло, тихо, практически бесшумно, поднялась на ноги и, удалившись в ванную, вновь избавилась от маски. Возможно, навсегда. Во всяком случае сейчас ее отсутствие не пугало. Половина корабля уже знала мой секрет, к тому же все спали, а в помещениях было темно.
Я выскользнула в коридор, понятия не имея, что буду делать дальше. Зато сразу поняла, что поступила правильно: дышать стало легче, ощущение клаустрофобии отступило. А дальше… ноги сами привели меня к той двери. К двери капитанской каюты.
Честное слово, я шагала бесшумно. У меня легкая поступь, особенно когда я этого захочу, к тому же, выходя из нашей с Гайкой спальни, я специально не обулась. Даже в мягкие тапки. Но Рэй все равно открыл сразу. Моментально распахнул дверь, стоило мне замереть с противоположной ее стороны.
Я спросила его об этом позднее. Ответил, что ждал меня всегда. Говорил ли он в буквальном смысле или переносном? Действительно ли стоял часами у двери или просто не переставал надеяться, что я приду? Не знаю. Глупо было задавать уточняющие вопросы.
Проем автоматически закрылся, оставляя нас наедине. Рэй первым поцеловал меня, но я не стала бы утверждать, что это была его инициатива. Думаю, решимость читалась в каждом моем движении.
— Боги, какая же ты красивая! — прошептал он.
Конечно, это была глупость. Как можно разглядеть лицо, целуя человека в губы? Тем более и освещение в каюте было минимальным. Но в некоторых случаях совершенно не важно, соответствует высказывание действительности или нет. Хотя не знаю, согласится ли с этим Иолетрия.
— Мне наплевать, женат ты или нет, — выдохнула, обнимая его за шею, и только теперь понимая: я действительно чувствую то, что говорю.
— Забудь.
Он уложил меня на кровать, более широкую, чем наши с Гайкой койки, и склонился надо мной, принимаясь расстегивать рубашку.
— Что это?!
Рэй замер, когда его руки коснулись стягивавшей грудь ткани. Я тихонько засмеялась.
— Аналог нижнего белья. Верхнего нижнего, если быть точной. Можешь разрезать.
Он укоризненно покачал головой, оценив намек на сегодняшние ремни, и приподнял меня, чтобы полностью снять рубашку.
— Я могу быть жестким и, наверное, даже пугающим. Но неужели ты думаешь, что это хоть когда-нибудь коснется тебя?
И он стал осторожно разматывать широкую белую ленту. По окончании процесса я испустила стон облегчения: все-таки это постоянное давление было очень неприятным.
Тело била легкая дрожь, но не знаю, от возбуждения или от страха. Осознанного страха я не ощущала: с подросткового возраста привыкшая вращаться в мужской среде, просто не успела заполучить тот коктейль комплексов и предубеждений, который даже в наш просвещенный век продолжал передаваться женщинам патриархального общества. Думаю, на Дуэлле все было иначе. На Новой Земле — пока не изменилось. Но я не боялась и, вероятно, вела себя совсем не так, как положено девушке в моей ситуации. Стремилась не только и даже не столько дать, сколько взять. И при первой же физической близости быстро оказалась в положении сверху.
Это уже потом, лежа на кровати рядом с Рэем, я начала думать и анализировать и запоздало испугалась, что поступала не как должно. Действовала по-мужски, а не по-женски. А ведь это точно не то, что нужно человеку, который был рядом. Иначе он и сходился бы с мужчинами, как по ошибке заподозрила Гайка.
