Ошибка Заклинателя (СИ) - Вайнштейн Стелла (читаем полную версию книг бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Эрик внимательно смотрел на нее, но при последних словах густо покраснев, и переменил позу, сев от Эммы наискосок, согнув колено.
— Я подумала… Может Деви специально скрыла от меня этот секрет, понадеявшись, что я умру и исчезну с ее дороги?
Эрик грустно усмехнулся, устало потер лоб, затем Эмма заметила, как в его глазах заблестели слезы.
Он откинулся назад, закрыв лицо ладонями и беспомощно признался:
— Все моя вина, Эмма. Это я должен был блюсти традиции и отказаться, когда ты назвала меня именем “Эрик”. Все началось с того самого момента, когда ты в первый раз посмотрела мне в глаза, и, требовательно спросила, шепелявя, как меня зовут. Ты ослепила меня доверчивостью. Мне захотелось купаться в твоей доброте. Я все время успокаивал совесть тем, что ты из другого мира и абсолютно недоступна. Теперь уж поздно отнекиваться. Между нами прочная магическая связь и потоки Ши связали наши судьбы. Как бы я отыскал тебя по другому посреди безлюдного поля? Естественно, тебе передается отклик моих чувств, которые ты не отличишь от своих. Я могу притворяться, но ведь ты знаешь правду, Эмма. Я полностью твой, с самой первой нашей встречи. Я пытался быть тебе преданным братом, не смел навязываться, подобно Урману, но это все глупо и жалко выглядит. Если бы я правда желал тебе добра, то отправил сразу же в горы Баолян, там где есть мужчины достойнее меня. Теперь что уж отрицать? Я желаю стать твоим мужем больше всего на свете. Тебе не надо приказывать или умолять, Эмма, ты правда, слишком хороша для этого мира. Ты ничего не видела, и не знаешь, но…
Эмма решила, что слышала достаточно и прервала излияния Эрика глубоким и сладким поцелуем. Потом, она скажет ему, как глупо считать ее чувства навеянными какой-то магией. Она любит его всем сердцем, он ведь совершенно невероятный.
А еще, только когда Эмма поцеловала его, то почувствовала себя живой. Она даже забыла о том, что находится в чужом теле, которое еле слушается, как деревянное.
Губы Эрика были мягкими, он глухо дышал и трогательно прикрыл глаза. Светлые волосы рассыпались по плечам, сильные руки то ли прижимали Эмму к широкой груди, то ли пытались оттолкнуть.
Эмма обняла его ладонями за шею и углубила поцелуй. Эрик издал жалобный стон, затем все же нашел в себе силы, чтобы приподнять Эмму чуть над собой и тихо произнести:
— Только не проси быть тебе единственным мужем. Там, откуда ты пришла так принято, но тут потоки Ши не простят подобной вольности. Ты сама скоро поймешь, не нужно будет ничего объяснять, Эмма. Я не потяну подобной ответственности. Тебе нужно будет выбрать второго и третьего мужа как можно скорее.
Эмма только отмахнулась и опять закрыла рот горца своим. Ей хотелось показать, как сильно любит его, чтобы прогнать сомнения из его сердца.
Она оставила мокрый поцелуй на его шее, затем приоткрыла ворот рубашки и поцеловала белую кожу у ключиц, опустилась вниз дальше, к животу, но тут ладони Эрика судорожно сжались на ее плечах и он испуганно спросил:
— Что ты делаешь?
— Просто расслабься, — посоветовала Эмма, и ухватилась за узел на поясе.
Густо пунцовый Эрик перехватил ее ладонь и замотал головой.
— Нет!
— Нет? — переспросила она.
— Только после свадьбы! — окончательно вынес вердикт горец, и поднес ее ладонь к своим губам. Продолжил он уже намного мягче. — Оставь мне хоть толику гордости, Эмма. В горах Баолянь на заклинателей не ставят печать, тем не менее нам важно, чтобы близость случилась после заключения клятв, а не до. Мы будем в столице через десять дней. Всего лишь десять дней, пожалуйста, Эмма.
— Адам настаивал, что близость это важная часть ритуала привязки души к телу… — возразила Эмма, а потом решила, что не будет противиться его просьбе. — Ладно, мы ведь все равно вместе, правда? Если мне станет хуже, ты всегда сможешь меня спасти.
Эрик улыбнулся.
— Ты так это называешь? Спасением? Эмма, ты и вправду небожительница.
Она радостно вздохнула.
— Я так счастлива слышать, как ты говоришь мое имя. А то “сестренка”, да “сестренка”.
— У нас, — прошептал Эрик, — между мужом и женой принято говорить особые, неизвестные никому другому имена. Мое сердце так-же сладко сжимается, когда ты зовешь меня “Эрик”.
21.3
Теперь пришла очередь Эммы прятать лицо в ладони. Ей было стыдно. Она вспомнила, как при первой встрече назвала Айгуо — Адамом, а тот широко улыбнулся и был подозрительно доволен. Выходит, она по невежеству муженьком его поприветствовала, а тот был и рад согласиться. А все потому, что нельзя людям имена давать при первой встрече. Это ведь так невежливо, Эмма это понимала теперь, но тогда она совсем потерялась от того, что ее выдернули из привычной жизни.
Эрик почувствовал перемену в настроении, и заключил ее в объятия. Поцеловал горячими губами в висок, а Эмма тут же подняла лицо навстречу для настоящего поцелуя. Ее наполнило ощущение чистого и безбрежного счастья. Она так долго сдерживала себя подле Эрика, и вот, наконец-то он в ее распоряжении. Можно обнимать, трогать, залезать под одежду.
Какая же у него гладкая приятная кожа, под которой перекатываются литые мышцы. Фигура настоящего кузнеца. Эмма тесно прижалась к Эрику и вдохнула его запах. Ей нравилось в нем абсолютно все, то, как его глаза подернулись дымкой, как только она прижалась теснее, то, как он чаще задышал, когда она чуть прикусила мочку уха, то как осторожно сжались ладони на ее талии, стоило лизнуть место укуса.
— Это неправильно, — глухо прошептал он на ухо Эмме. — Мне не должно быть так хорошо. Я отбываю наказание, Эмма.
За окном фургона смеркалось. Скрипели колеса и слышалось, как перекрикиваются охранники, договариваясь об остановке на ночь, но тут в полусумраке они словно оказались в собственном, недоступном никому мире.
Эмма хмыкнула и чуть приподнялась на локтях, погладила шершавую щеку Эрика, пропустила пальцы сквозь светлые волосы.
— Думаешь, я ничего не знаю о чувстве вины? — горько спросила она. — Когда мне было пятнадцать лет я шла по улице и слушала музыку в наушниках, я тебе показывала похожее устройство в прошлом месяце. В это время моя мама возвращалась из магазина с тяжелыми сумками. Она увидела меня со спины и окликнула, но я не повернулась, так как в ушах гремела песня. Мама крикнула во второй раз, опять без ответа. Она испугалась, что со мной что-то случилось и бросилась прямо через дорогу. Она не увидела, что поменялся светофор и машина ехала со всей скоростью в нашу сторону. Водитель не успел затормозить. Маму подбросило в воздух, когда я повернулась она лежала на тротуаре в осколках стекла от банок в пакетах, с ногами вывернутыми под невероятным углом. Мама осталась жива, но с тех пор она больше не могла ходить. Вся наша жизнь переменилась.
— Мне жаль…
Эрик погладил Эмму по спине, но та остановила его утешение.
— А теперь, выслушай сокровенную постыдную правду: на самом деле, я слышала, как мама меня зовет. Мне просто было пятнадцать лет и я стыдилась ее суетливости. Мне хотелось чувствовать себя взрослой и независимой. Если бы ты знал, Эрик, как сильно я ненавидела себя. Как быстро повзрослела, когда мне стало необходимо купать ее и менять за ней пеленки. Мама была сильной и энергичной женщиной, я все это отняла у нее, заставила стать слабой и зависимой от меня с папой. Эрик, любимый, я тоже считаю себя недостойной счастья.
Горец открыл рот, чтобы ответить, Эмма поспешно приложила палец к его губам.
— Дело вот в чем, любимый. В жизни нет белого и черного. Кто может измерить мою вину и назначить искупление? Если я буду наказана, разве маме станет от этого легче? Поверь, я долго и тяжело переживала собственный проступок. Вот, что я решила. Буду жить так, чтобы успокоить совесть. Стараться помогать другим людям и не повторять ошибок прошлого. Чтобы в мире было чуть больше доброты. Никому не нужно мое несчастье, понимаешь?
Эрик глубоко вздохнул, затем крепко прижал Эмму к себе. Они обнимались, не говоря ни слова, но в этой тишине прозвучало очень многое. Эмма безмолвно заплакала от тоски по родителям. Ее плечо стало мокрым от слез Эрика.
