Хранящая огонь (СИ) - Богатова Властелина (электронные книги бесплатно txt) 📗
Прошлой ночью рядом с ним она была такая трепетная, настоящая, его Сугар была в его объятиях, она не пыталась вырваться, хладнокровная княжна повиновалась ему, несмело, мягко. Нет, сегодня он ничего этого не сделает, он подождёт. Хоть находясь рядом с ней, сдерживаться было почти невозможно, и он как волк, посаженный на цепь, которого постоянно одёргивали его собственные обязательства. Но их он выполнит, пусть с каждым вздохом это становилось всё труднее.
Вихсар, погружённый в неспокойные мысли, всё же уснул, но только под утро, когда сумрак начал редеть, истончаться едва заметно, подёргивая стены шатра сединой, но всё же в предвестии утра.
И казалось, сон его был безмятежный, глубокий. Вихсару снилась земля отцов, его родина — степь. Чистая, девственная, поросшая сочно-зелёной травой с лентами соцветий бурых маков. Маки пестрели, будто брызги крови, будоража душу. Нагретая солнцем земля щедро окутывала теплом, до удушья, лишь обрывистый ветер мягко скользил, оглаживая низкие округлые холмы, завивался на узких стёжках, что тянулись от одного становища к другому. Воздушные вихри поднимали ввысь перья и сухую траву. Вихсар узнал эти места. Там, за грядой курганов, озеро, куда он на закате дня ездил освежиться после жаркого дня.
Щуря глаза на обжигающее солнце, хан поднял голову, отрывая взор от окоёма. В шафраново-золотом вечернем небе замерли распростёршие широкие крылья ястребы, реющие в воздушных потоках невесомо. Вдали из высокой травы поднялась с озера стайка уток, с запозданием донёсся шум лёгкого и быстрого хлопанья крыльев.
Вихсар наблюдал за этим буйством цвета, за игрой солнечных переливов, за сменяющими друг друга запахами соцветий, за скользящим движением воздуха по траве, ощущая, как только что стоячий воздух вдруг оживился. Налетевший ветер пихнул мужчину в спину, скользнул по лодыжкам, прошелестел в волосах. Хан всё же скосил взгляд в сторону, хоть и знал, что в этих местах ничего угрожать ему не может, да только поздно — удар пришёлся куда-то в шею. Мгновенно померк свет, подкосились ноги. Глухое падение в траву, и вся та жизнь, что до этого мига он вбирал в себя с таким упоением и жадностью, угасла.
Очнулся от того, что ему не чем стало дышать. Разлепив веки, Вихсар увидел дым, поднимающийся столбом ввысь. Едкий дым вливался щедрыми горстями в грудь, до страшной муки разъедая нутро, раздирая на части. Вихсар дёрнулся, но не смог и с места двинуться. Хватая жадно ртом воздух, задышал короткими глотками — густеющий смог комом падал в нутро, отяжеляя всё тело, делая его свинцовым. Горло стало раздирать сухое жжение, стягивая гортань верёвкой до тошноты. Чувствуя приближение неминуемой кончины, Вихсар, придавливаемый к ровному алтарю, на котором лежал, пригвождённый чей-то злой волей, вновь попытался встать — не вышло. В следующий миг на него будто вылили целую кадку кипящей смолы. Вихсар закричал от невыносимой боли, продравшей всё тело железными крюками, но его крик забил прогоркший дым и запах палёной кожи. Он весь тлел: осыпалась пеплом одежда, волосы, плавилась кожа. Огонь, взбешённый вкусом плоти, занимался буйно, нещадно, остервенело глодал его тело, впитывая его боль и от того становясь ещё сильнее. Алые языки вгрызались в кожу, и та, раздуваясь пузырями, расползалась и ошмётками падала с его рук, груди, ног, развеиваясь прахом по земле. Ему оставалось только наблюдать, как чёрный смог погребает его под своей непомерной тяжестью. Отчаяние накрыло его с головой. Отчаяние от того, что не знает, за что так мучительно умирает, неведенье разрывало Вихсара всего изнутри, убивая быстрее, чем это делал огонь.
— Хан! — чей-то голос резко вытянул из сгустившегося сажевого смога, жара и горечи. — Вихсар! Очнись, хан.
Он дёрнулся с места и тут же скривился: трескающая боль ударила в рёбра тупым обухом, выбивая остатки дыхания. Вихсара выбросило, как окуня из проруби на лёд, в освещённый очагом шатёр. Боль сжала грудь, выталкивая обрывистое дыхание, вытесняя из горла стоны, но страшное видение постепенно стало теряться в туманной дали.
«Опять этот сон».
Если в первый раз привиделся погребальный алтарь со стороны, то теперь хан лежал на нём, словно жертвенный бык, живо ощущая, как глодает тело огонь, и его разрывает от боли. Стиснув челюсти, Вихсар шумно отдышался через нос, разжав кулаки, что до этого сжимали постель с силой. Он выдохнул, понимая, что находится в натопленном шатре, открыл глаза, видя над собой в багряном свете встревоженного батыра. Крупные очертания лица и плеч мужчины, склонявшегося над ним, постепенно приобретали чёткость в его глазах и памяти.
Батыр облегчённо выдохнул, выждал ещё немного, убеждаясь окончательно, что хан пришёл в себя, выпрямился.
Вихсар потёр взмокшую шею, всё ещё чувствуя, как кожа вся горит на спине, плечах, груди, оставляя вкус гари на языке.
— Сколько я спал?
— Весь день. Сейчас вечерняя смена дозора. Может, всё же знахарку отыскать? — предложил Угдэй — не сдержался, видно думая, что к ночи только хуже станет.
— Нет, — не поворачивая головы, ответил хан сухо, устремляя взор в купол кровли. Батыр не знает истинной причины его горячки.
Угдей сжал терпеливо челюсти, настаивать не стал. Вихсар всё же обратил на него взор. Воин был одет в просторный кафтан ниже колен из стёганого сукна, запахнутый наискось, завязанный ремешками на боку. Из оружия только широкий кинжал с резным костяным навершием, в кожаных, украшенных мелкой узорной вышивкой ножнах, подвешенных на тонком поясе.
— Всё тихо. Ушли воличи раны зализывать. Они теперь уже не вернутся и не придут забирать павших в бою своих братьев, — пустился доносить батыр.
Вихсар помрачнел — тяжесть легла на сердце от утраты. Он ведь так и не смог выйти к погребальному костру, проводить своих соратников в последний путь. Вихсар пронизал пальцами липкие, ссохшиеся волосы, сдёргивая повязку с головы. Некоторое время лежал недвижимо, оправляясь, слушая клокочущие удары сердца, шум в голове, треск поленьев в очаге. Грудь вздымалась и опускалась рвано и туго. Тревога ещё давила, цепляясь за обрывки сновидения, но с каждым вздохом сон улетучивался, как тот самый пепел погребального костра и его собственного праха.
Вихсар, кривясь от острой рези, приподнялся. Угдэй вышел из шатра, следом послышались короткие распоряжения. И уже вскоре воины внесли тяжёлый поднос с жареной лосятиной и кувшинами вина.
— Сегодня была славная охота, — пояснил Угдэй, пройдя к низкому круглому столику, где и оставили еду.
Батыр опустился на ковёр, скрестив ноги. Запах съестного въелся в нос, дразня, пробуждая зверский голод — Вихсар не ел уже третий день к ряду. Угдэй, выдернув из-за пояса тесак, принялся сосредоточенно и с удовольствием рассекать массивный ломоть на тонкие полосы. Качнувшись вперёд, хан поднялся. От притока крови на время в глазах потемнело, но слабость отступила быстро. Накинув кафтан, который подал Тимин, Вихсар повернулся к помощнику.
— Позови ко мне княжну, — велел он.
Со вчерашнего утра не видел, а казалось, будто вечность. И Агреш не спешил появляться с доносом, хотя может, он и приходил, да Угдэй не позволил тревожить.
Отрок поклонился, поспешил исполнить поручение.
Потребность увидеть Сугар ткнулась в грудь настойчиво и так открыто, что по телу разлилось приятное тепло. Предвкушение скорой встречи, будто глоток животворной воды, даже горькая полынь, показалась бы сейчас сладкой.
Ступая по мягкому ковру, Вихсар приблизился к очагу, опустился не без труда в ворох подушек и тюков. Батыр, подхватил кувшин с пёстрой росписью на пузатых боках, влил в чашу ароматного, тёмно-бардового смородинового вина-зелья, подал хану. Вихсар потянул в себя маслянистое сладко-горькое вино, задумчиво смотря на струйки дыма, что выскальзывал через небольшое круглое отверстие кровли. В нём было видно вечернее зеленовато-сизое небо. Выпитое притупило резь, а когда хан допил всю чашу — она исчезла совсем, делая его свободным от телесных мук. Сон окончательно растворился, как этот самый дым, поднимающийся ввысь.
