Соловей и кукушка (СИ) - Разумовская Анастасия (читать книги онлайн регистрации .txt, .fb2) 📗
Очнулась от топота копыт, осторожно выглянула из-за камня. Ко мне мчал чёрный, как ночь, конь…
Ролдао!
Я сжалась. Бежать было некуда и поздно… Конь доскакал до меня и с него свесился чубатый парень.
— Красавец, да? Давай, забирайся. Воду попьёшь в седле.
Мне захотелось его убить. Остановило только то, что тело придётся закапывать в каменистой почве.
На этот раз упряжь была полной, имелась даже попона. Волк подтянул меня, помогая взобраться, протянул флягу.
— Это вода, не боись. Пей, мы подождём немного.
Я жадно приникла к металлическому горлышку. Это и правда оказалась вода. Ледяная.
— Откуда ты его украл? — спросила, утолив первую жажду.
— Это не я его украл, а ты, — напомнил Волк. — Мне пришлось красть обратно, но это было уже давно, так что следа не наведёт…
И тут я узнала того вороного коня, которого конокрад называл Бароном, и заметила белый «чулок» на левой передней ноге скакуна.
— Ты же оставить меня раньше, там, где грозился бросить. Сходить за конём сам, а потом вернуться за мной верхом, — прошипела я.
— Ага, и нарваться на гостей, — насмешливо заметил конокрад. — Ты бы уснула, поорала бы от души, а тут я такой красивый: здрасьте, вот он я, а вот он — мой коник. Допила? Тогда держись крепче и, давай, помчали. Тут осталось-то…
И мы скакали ещё часа полтора. Когда, наконец, остановились, и я открыла глаза, то увидела какие-то стены и полуразрушенные башни, похожие на остатки старинного замка. Волк спрыгнул, протянул ко мне руки. Я попыталась перекинуть ногу через седло, застонала и просто сползла прямо ему в руки.
— Эко тебя, — удивился провожатый, подхватил меня, закидывая на плечо. — Вот прям так сильно устала? Ты бы, того, хоть бы предупредила.
У меня не оставалось сил даже ругаться.
Вот так, со мной на руках, Волк и вошёл в небольшой дом, сложенный из круглых камней. Внутри горел свет ночников, было тепло и пахло хлебом и чем-то резким и неприятным.
Мы прошли через прихожую и вошли в помещение, которое, по-видимому, служило и кухней, и столовой, и спальней. Посредине высился просторный стол, заставленный какими-то склянками, бидонами и тазиками. Справа — очаг, а на полу — спальные мешки.
— Эрнэсто! — высокий девичий голос резанул мой слух. — Это кто ещё⁈
Приветствие прозвучало вовсе не дружелюбно, надо признаться.
— Да вот, шёл-шёл — нашёл, — весело ответил мой спаситель. — Дай, думаю, женюсь. Ты глянь красота какая!
Он опустил меня на стул, и с моих губ невольно сорвался стон.
— Вот шалава! — вскрикнула девушка в коричневой юбке и светлой блузе с кружевным воротничком. Её тёмные волосы были перевязаны алой косынкой. — Волк, как ты… Как ты посмел…
— А я вообще парень смелый, знаешь ли, — ухмыльнулся во все тридцать два зуба конокрад.
— Волк, какого… — начал было кто-то, выбираясь из спального мешка, но тут ретивая девица в алом платке подскочила к моему провожатому с явным намерением уменьшить ему количество зубов.
Парень перехватил её руки, и тогда девушка врезала ему ногой по щиколотке.
— Остынь, Дафна — рассмеялся пострадавший, — это девушка Соловья.
Он обхватил её руками, развернул и прижал к себе спиной, а потом стал тереться щекой о её волосы, как большой довольный кот. Девушка тяжело дышала и кусала губы от злости.
— Посмотри на неё, — горячо зашептал Волк, и все, кто был в комнате, дружно взглянули на меня, — я её прям из-под пыток палача упёр. Она того и гляди окачурится прямо тут, а нам перед Соловьём отвечать. Ты — хочешь? Я вот — нет.
А потом хитрец вновь резко повернул Дафну к себе и жадно поцеловал. Прямо у всех на глазах. Я невольно отвела взгляд. Нет, я тоже считаю, что ничего постыдного в любви нет, и не надо стесняться, и вообще… Но не до такой же степени, правда?
— Кончайте лизаться, — недовольно вымолвил кто-то, кто уже пытался что-то сказать из спальника. Он к этому времени освободился от его тёплых объятий, поднялся и уставился на меня: — Ты правда соловьёвская?
— Да, — устало ответила я.
— Есть хочешь? — спросил кто-то слева.
— Да, — ответила я, не оглядываясь. — И спать. Умираю, как хочу спать.
— Дафна, заканчивай, — второй женский голос мне понравился ещё меньше, чем первый. Он был высоким и напряжённым, как дрожащая сталь, — ты сегодня дежурная по кухне. Покорми… гостью.
— Сама и корми, — отозвалась алокосыночная, на минуту отлипнув от кавалера, — у меня рабочий день закончен. И вообще у меня праздник: не видишь разве, что Волк вернулся?
Конокрад отстранился, развернул девчонку спиной к себе и шлёпнул пониже спины:
— Давай, милая. Я зверски голоден. Как волк.
— Ничего не хочешь рассказать? — хмуро поинтересовался тип из спальника, подходя к столу.
А, тот самый… с бородкой-топориком. Помню.
— Сейчас? Не хочу. Я не жрамши.
«Топорик» поморщился:
— Давай говорить, как культурные люди.
Дафна, видимо окрылённая «лаской» любимого, бросилась к очагу, разлила в две миски еду из кастрюли и поставила их на стол, а затем даже раздобыла ложки. Села напротив конокрада и стала пожирать его глазами.
— У нас новый король. Ура, товарищи, — весело ответил Волк и накинулся на еду.
Я тоже стала есть. Это было обычное баранье рагу, немного пересоленое.
— Ролдао Кровавые Руки? — хмуро уточнил «Топорик»
— Угу.
«Как точно», — вяло подумала я.
К столу подошли ещё трое ребят и строгая девушка с причёской настолько гладко зализаной, что я, сидя, так и не поняла: брюнетка она или блондинка.
— Один упырь сменил другого. Какая нам разница? — проворчал мальчишка лет шестнадцати, чья голова на манер Дафны тоже была перевязана алым платком.
— А товарища Соловья когда ждать? — холодно поинтересовалась гладковолосая.
— Ну не скажи, — фыркнул Волк, продолжая со скоростью зверя поглощать пищу, — новый упырь поупыристее будет. А вот сама бы и спросила, когда его ждать. Товарища.
На скулах гладковолосой вспыхнули нездоровые алые пятна.
— А к девушке как обращаться? — поинтересовался ещё один, которого мне почти не было видно из-за парня в алой косынке.
— Кукушка, — устало ответила я.
Почему бы и нет? Придумывать что-то новое у меня просто не было сил. Я наелась и отодвинула миску, чувствуя, как тяжелеют веки.
— Это та что ли, что своих кукушат в чужие гнёзда подкидывает? — по-змеиному прошипела гладковолосая.
— Это та, что кукует красиво, — хмыкнул Волк. — Идёшь по лесу, а тебе ку-ку. Типа «здравствуй». И сколько лет проживёшь предсказывает.
— Тупо, — резко ответила «змея».
Мне казалось — я сейчас упаду. Но тут Волк встал и положил руки мне на плечи.
— Если она тут у вас дух испустит, товарищ Соловей не поймёт. А Соловей, который чего-то не понимает, бьёт больно. Куда девчонку положить?
— К себе и положи, — спошлил кто-то, — одну по левый бок, другую — по правый.
— Заткнулся бы ты, Мар, — устало бросил ему Волк.
— Мы не были готовы к… гостям, — процедила ревнивая Дафна. — У нас нет лишних спальников.
Видимо, «гости» у них было ругательным словом. Что Волк, что вот — Дафна.
— Ты хоть скажи: кто она и зачем, — бубнил «Топорик».
— Кукушка Ктотовна она, — бросил Волк, — а зачем спроси зачемочку, чтобы раззачемила. Ладно, товарищи, бывайте.
Он подхватил меня, перекинул через плечо и направился к выходу.
— Ты куда? — вскрикнула Дафна.
Волк обернулся на пороге:
— Неласковые вы, — заметил. — Пошёл я от вас. Расстелю под собой росу, накроюсь зарёй, а под голову положу месяц ясный. Бывайте.
Он вышел в коридор, и тотчас в дверь врезалась миска и разлетелась на осколки. Волк рассмеялся.
— Видала? — спросил у меня. — Тяжкое это дела — любовь. Ага.
Парень поднялся по деревянной лестнице наверх, толкнул люк, и мы оказались на просторном чердаке, заваленном сеном. Волк аккуратно уложил меня прямо в душистые травы, надвинул на люк что-то тяжёлое, тёмное, причудливой формы. И стал раздеваться. Я тупо посмотрела на него. Мыслей в голове не было вовсе. А затем меня вырубило.
