Невеста палача (СИ) - Дар Маргарита Вячеславовна (читать книги полностью .txt) 📗
Вечером того же дня ведьмак горел на костре, прах его собрали, развеяли по ветру, спустя недолгое времени жизнь в селе наладилась, но его недобрый взгляд долгое время преследовал Гордея. Жизнь текла дальше, в суете дней воспоминания постепенно угасли, затерялись в прошлом, до сегодняшнего дня, взгляд иноземца поразил его до самой глубины души, как топор, одним махом снимающий голову с плеч, осознание пришло внезапно, никаких сомнений, чужак ведом в колдовстве. И что, он должен отдать невесту нечистой силе? Не бывать этому! Но как же тогда честное слово, данное победителю? Ведь как-никак он проиграл! А что если иноземец явился за Дариной, зная наперед, что она тоже ведьма? Люд на базаре шептался про это, зыркая на нее, пальцами тыкал. Столь ли это важно? Он не отдаст невесту, не вынесет мысли, что досталась другому. Не ему, значит никому! Иного выхода не остается, он вырвет жизнь из девушки, но как это сделать и самому выйти сухим из воды? Если оплошает, всплывет правда о смерти первой жены и ему несдобровать. Но если и так, пусть, Дарине все одно — не жить!
Решение принято, Гордей ускорил шаг и вскоре оказался дома. Невесту он застал мирно спавшей, пригляделся к любимым чертам лица, безмятежным, мирным во сне, и такая злоба его охватила, что, подскочив, едва не схватил, не затряс, осекся, железной волей сковал чувства, сжать кулаки.
— Что ж ты делаешь со мной, проклятая девка! — в отчаянии зашептал он, присел рядом на койку, закрыл лицо руками.
Сон Дарины давно стал чутким, неспокойным, она сквозь дрему ощутила постороннее присутствие, открыла глаза, подле нее сидел Гордей. Несчастный вид его, отчужденный, навеял дурное предчувствие, от скверного человека всегда ждешь подвоха, в один момент жалостливый, участливый, в другой вспыльчивый, озлобленный и бесконтрольный. К прочему отчетливо улавливался запах перебродившего хлебного вина, значит, палач явился домой под утро навеселе и, конечно же, с очередным немыслимым предложением.
О побеге она думала с тех пор, как повидалась с отцом, неважно куда, лишь бы подальше от здешних мест и горестных воспоминаний, пока Гордею не наскучило доброе отношение, пока в нем не пробудился зверь. Темный Князь сослал ее без предупреждения, ждать его появления под пристальным пугающим вниманием палача больше немыслимо. Вчерашний вечер укрепил решение бежать, но горе-жених сдержал обещание, запер ее, задуманное оказалось невозможным.
Дарина исподтишка продолжала наблюдать за Гордеем. Тот мрачно вздохнул, грубая ладонь потянулась к ней, застыла на полпути, сжалась в кулак, он боролся с собой. Видимо победило благоразумие, палач тяжело встал с ее лежака, а через мгновение уже громко храпел в собственной постели.
«Хватит дрожать!» — мысленно приказала себе девушка, пришло время действовать. Она тихонечко приподнялась, спустила босые ноги на пол, прислушалась к храпу, громкий, видать крепко заснул горе-жених, вперед, выход близко. На цыпочках прокралась к двери, схватилась за ручку и обмерла от страха, услышав хриплый голос палача:
— Куда собралась?
Не останавливаться, бежать, Дарина резко потянула за ручку, дверь распахнулась, свобода показалась реальной, метнулась через порог и тут же вскрикнула от резкой боли в предплечье. Палач, вскочивший на ноги, в два прыжка преодолел расстояние между ними, схватил невесту за руку, дернул так, что захрустели косточки. Он развернул беглянку, сгреб в охапку, грубо стиснул, не давая возможности вырваться.
— Нет, Даринка, не уйдешь! — горячо выдохнул ей прямо в ухо.
— Не буду твоей, не буду! — закричала девушка, сдавленные легкие горели.
Гордей разозлился, кровь заиграла в жилах, круто развернувшись, он с силой швырнул несчастную на пол.
— Ты и не была моей, — выплюнул мужик, — никогда не была, как бы мне не хотелось! Ты околдовала меня, заворожила! Ведьма! Сон из-за тебя утерял, лишь о тебе помыслы тревожили, лишь твой лик пред очами стоял! А ты… нос как воротила, так и воротишь. Отец твой продал мне тебя, за гроши продал! Слышишь?
— Замолчи! — надрывисто выпалила Дарина, не в силах вынести тираду. — Замолчи! Остановись!
Повелительный крик всегда робкой девушки охладил Гордея, он замер, глупо таращась на нее, прищелкнул языком, и, осклабившись, прошипел:
— Что, зубки прорезались? Никак решилась на поверку ведьмины проказы выпустить?
Дарина опешила, ее не впервые зовут ведьмой, несправедливо, но не беспочвенно.
— Думала не узнаю, не догадаюсь, а?
— О чем? — девушка физически ощутила нарастающую тревогу.
— Ох и хитрая же ты бестия, — хмыкнул Гордей. — Не уж то сама не сознаешься?
— Да в чем же?
— Ведьма ты! — заревел палач. — Ведьма!
Возбужденный и одновременно разъяренный, он отступил назад, зная наверняка, не сумеет сдержаться, пожалеет. Девка так и манит, глядит снизу вверх, очи сверкают, волосы растрепались, разметались по плечам, сарафан до колен задрался. С трудом глотнул воздух пересохшим горлом, стиснул зубы, стукнул кулаком себя по бедру и выскочил на улицу.
Утренняя прохлада отрезвила Гордея, наспех подпер снаружи дверь, в сарае, где мирно похрапывала его лошадь, ожидая кормежки, взял топор, зашагал в сторону главных ворот, гонимый принятым решением. Он казнит девку, через три дня, за воротами Великого Новгорода казнит! Ведьмак явится, потребует выигрыш, его право! Вот и пусть заберет то, что от нее останется.
За воротами палач направился вдоль реки Волхов к небольшой рощице, деревца шелестели молодой сочной листвой, танцующей в порывах легкого утреннего ветерка, словно шепча слова приветствия незнакомому гостю. Пышные ясени, стройные березы, вытянутые к куполу небес осины, покачивались из стороны в сторону плавно, непринужденно, любовно поддаваясь воздушным потокам. Пройдя вглубь леска, мужик выбрал подходящие для срубки деревья, занес топор над головой, остервенело замахал, выкалывая куски из худощавого ствола. Обреченное на гибель бессловесное создание содрогалось от ударов могучего орудия, роняя на холодную землю изумрудные слезы, пуская тонкие струйки бело-золотистого сока, подобно человеку, раненому в смертельном бою, истекающему алой кровной.
Отсекая ветви сваленного древа, Гордей тщательно укладывал их в плотную кучу, сырыми те полезнее станутся, дрова будут гореть медленнее, несомненно, причинят больше страданий. Глупая девка заслуживает печальной участи, отреклась от любви простого мужика, должна поплатиться.
Палач шмыгнул носом, дурные мысли покоя не дают, злобно оскалился, челюсть выдвинулась вперед, решимость довести задуманное до конца крепла с каждой минутой. Воспоминания о проигрыше раззадоривали, раздражали, выводили из равновесия, придавая сил, разжигая ярость. Зарычав, подобно дикому зверю, он рубанул топором по очередному стволу, надеясь частично высвободить разрывавшие изнутри чувства. Древо издало храпнувший звук, покачнулось, зашелестело листвой, накренилось, спустя три, четыре новых удара повалилось с шипящим хрустом наземь. Мужик с торжествующей злобой уставился на очередное деяние своих рук, довольный скорой победой, сейчас древо пред ним пало, а через несколько дней околдовавшая ведьма канет в лету, прекратив его сердечные терзания. Дровишек нужно заготовить побольше, чтоб костер дымил, да пылал ярко, пожирая строптивицу, а вместе с ней его безответную любовь и надежды чужака, пожелавшего отнять единственное, что дорого сердцу палача.
Все три дня Гордей провел в леске, в граде не показывался, рубил, крушил деревца, готовя кострище, предназначавшееся для сожжения несостоявшейся невесты. В течение этого времени он ничего не ел, воду пил прямо из реки, черпая грязными ладонями, покрытыми мозолями от интенсивного махания топором, спал на сырой холодной земле, не чувствуя ни зноя, ни голода, питаемый бурлящим в душе гневом.
Срок отдать Дарину иноземцу подошел скоро, но палач оказался во всеоружии, место казни было готово. Поутру назначенного колдуном дня, собравшись отправляться в град за жертвой, он решил напоследок оглядеть результат трехдневной работы. Кострище внушало благоговение и страх, бревна и сучья выложены вдоль по кругу, образуя слегка приплюснутый конус для возможности взобраться наверх, достигнуть середины, где прямым грузным колом несокрушимо стоял толстый древесный ствол. Мужику стоило немыслимых усилий свалить подходящее древо, обтесать сучки, а затем взгромоздить волыну в сердцевину кострища. Старания оказались не напрасны, «башня» выдержит сопротивления ведьмы, несомненно, она будет барахтаться, вырываться, лишь поймет, что гонима на смерть, но сухая трава, высланная поверх древесины, полыхнет быстро, на бегство времени не хватит. Дело осталось за малым, притащить девку к месту казни, да побыстрее.
