Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Ольга Аркадьевна не смогла выбраться из машины самостоятельно. Мэтт подхватил её на руки и отнёс в дом. Она потребовала своё любимое кресло-качалку, просьбу исполнили. Поставили кресло в самой большой комнате внизу, зажгли свет, в комнате начала собираться потихоньку вся семья. Прибежал Андрей, принёс снег в волосах, и снег сейчас таял, стекая по его лицу, как слёзы. Откуда ни возьмись, возникла зелёная Грин и прыгнула хозяйке на колени…
Ольга Аркадьевна с усилием подняла ладонь, положила её на спинку любимице. Все молчали, Ане нервно думала, где же Игорь, похоже, ждут, только его.
Игорь ворвался в комнату как был, в уличной одежде. Перед ним расступились, всё же он был старшим сыном в семье.
— Мама!
Игорь упал рядом с нею на колени, схватил её за руку.
— Всё хорошо, сынок, — улыбнулась она, осторожно высвободив запястье. — Всё хорошо…
Погладила своего первенца по голове, как маленького. Продолжила:
— Я за тебя спокойна, сынок. У тебя есть Аня. Андрей…
Мальчик шагнул вперёд.
— Не ссорься с Мэттом, пожалуйста. Обещай.
— Не буду, мама, — угрюмо пообещал подросток.
— Вот и хорошо. Я… я вас всех люблю, мои дети.
В её руках вдруг вспыхнул злой шар серебристого пламени, он шипел, плевался искрами, даже на взгляд казался запредельно горячим. Ещё миг, и шар обрёл форму цветка. Пышной розы на длинной тонкой ножке. Ольга Аркадьевна отдала розу Игорю.
И умерла.
Ане в ужасе смотрела, как уходит жизнь из её тела. Сознание бесстрастно отмечало этапы, как на семинаре по реанимации. Защитная реакция, попытка спрятаться в профессии. Но больше всего поражало отношение Игоря и остальных. Они восприняли случившееся как нечто обыденное. Как что-то, что все они давно ждали. С нервами, с болью, но — ожидали давно!
— Игорь… — выдавила Ане из себя
— Потом, — серьёзно сказал он. — Аня, потом…
Грин прижималась к мёртвому телу, и тихо роняла искры слёз, быстро гаснувшие в густом, настоянном на общем горе воздухе.
Звезды горели алмазным крошевом, вколоченным в черноту. Небо Земли — темное, звёзд на нем мало, галактик первой величины не наблюдается ни одной. Отчётливо невооруженным глазом виден лишь один спиральный рукав нашей собственной галактики, Млечный путь — официальное, на лоциях и картах, его название. Древние люди, предки терран, звали его Звёздным Мостом, соединяющим мир живых с миром мёртвых. Дорога в один конец. Умираешь и уходишь по ней… куда-то за горизонт событий, уходишь навсегда, без права возврата. Как же остро Ане ощущала это безжалостное «навсегда»…
Игорь объяснил ей.
За мощь паранормы пирокинеза они платили укороченным сроком жизни. Средний возраст пирокинетика составлял шестьдесят лет, плюс минус пять-семь лет. Редко кто доживал до шестидесяти семи. До семидесяти — вообще никто, не было таких случаев в истории. Многие уходили до пятидесяти. Некоторым не везло родиться с прогерией Эммы Вильсон. Такие не доживали даже до двадцати…
Проводить в последний путь Ольгу Аркадьевну неожиданно пришли очень многие. Около ста человек, в основном, пирокинетики, их легко было узнать по пламени, дрожащем вокруг сомкнутых кулаков. Наверное, так было надо, наверное, так у них принято. Никто не разговаривал, не перешёптывался.
Тишина. Мороз. Звёздное небо над головой и скрипящий снег под ногами. Ровное белое поле кладбища с аккуратными рядами гранитных камней, и над каждым камнем — одинокая роза на тонкой ножке. Роза мертвенного, серебряного, огня, заботливо поддерживаемого семьёй похороненного.
Аллея роз…
Открытый гроб положили на гранитный камень. Ольга Аркадьевна как будто спала, до сих пор разум отказывался воспринимать случившееся. Ане еще помнила её голос, прикосновение её рук, её огонь, ожививший рисунок по практикуму. Неотвратимость и скоротечность смерти подкосила её едва ли не сильнее, чем когда-то смерть папы…
Пирокинетики вскинули руки и над умершей сомкнулся громадный, порождённый общей волей огонь. Последний почёт для уходящего. Пламя цвело розами и пионами, переливалось всеми цветами радуги, дышало, жило, укрывая собой тело… и вдруг откуда-то из толпы рванулась в этот адский жар зелёное стройное тельце.
Γрин. Она, должно быть, каким-то образом пробралась к кому-нибудь в машину. И теперь собиралась уйти вслед за хозяйкой. Невыносимо видеть, как сгорает живое существо…
— Грин! — крикнула Ане, подаваясь к огню. — Γрин, назад. Вернись, Грин!
Игорь схватил за плечо железными пальцами, удержал. Но ящерка будто услышала, вывернулась из пламени, живая и невредимая, она не успела толком обгореть. Наверное, саламандре с паранормой пирокинеза сгореть не так уж просто. Она взодралась по одежде ко Ане на плечо. Та обняла её и наконец-то заплакала.
Огонь умер, рассыпался быстро тающими искрами. И на камне проступила надпись Имя, фамилия, даты жизни. Надпись «Спасибо за любовь, что навсегда осталась с нами…» И роза.
Пунцовая огненная роза, повисшая в изголовье. Серебряной она станет на третьи сутки, окончательно погаснет на сороковой день…
Тишина. Темнота. Холод. Слово — живой огонь, способный воспламенять сердца и поднимать с колен народы. Но истина всегда таится в молчании. В холодной тишине, завершающей все дороги.
Игорь взял Ане за руку. Она пошла за ним, слепая от слёз, крепко прижимая к себе зелёную ящерку.
— Я пойму, если ты решишь уехать отсюда, — говорил Игорь. — Всё же у нас условия… Климат ни к чёрту. И похороны ты будешь видеть не реже, чем рождения.
Он стоял у окна, смотрел на сад. Мохнатые заснеженные лапы елей не могли закрыть весь обзор, и сад было хорошо видно.
— Почему же ты мне не сказал? — горько спросила Ане. — Почему не предупредил?
— Ты врач, — пожал он плечами. — Я думал, ты знаешь…
— Я же с Ласточки… У нас про вас ничего не известно!
— Ты училась в Номон-центре…
— Я… я практиковалась на гентбарской расе…
— Прости, — тихо сказал Игорь. — Я не подумал.
Ане подошла к нему, обняла, прижалась плечом, головой.
— А кто же следующий? — спросила она горько. — Ты?
— Настя.
— Я знаю про Настю. А потом? Ты? Не смей умирать, Жаров, слышишь, не смей. Не прощу тебе никогда!
Он обнял её, бережно поцеловал.
— Ну, что ты, — сказал с обычной своей доброй полунасмешкой. — Я не умру.
— Никогда?
— Никогда.
— Завтра же поедем в госпиталь, — сказала Ане, — и не спорь. Пройдёшь обследование. Паранормальную диагностику. Чтобы я точно знала уже, что ты…
— Хорошо, — согласился Игорь. — Как скажешь…
— Я… — «схожу с ума», — подумала Ане, — «сливаю в унитаз карьеру, возможность обучения, интересную и перспективную работу, и снова схожу с ума»… — Я останусь, Игорь. Пойду учиться на генетика. Я разберусь, я добьюсь, я… научу вас жить. Всех вас!
— Не сходи с ума, любимая, — Игорь печально улыбнулся. — Ты — хороший хирург, зачем тебе менять специальность? На Терре отличные учёные-генетики, они работают над вопросом. Ведь раньше мы жили ещё меньше, средним считался возраст в пятьдесят лет…
— Всё равно останусь, — упрямо выговорила Ане. — Не брошу… И если есть решение, я найду его!
За окном, в просветах между облаками и мохнатыми лапами древних елей, бежал по небу Млечный путь. Рукав нашей Галактики. Звёздный мост между прошлым и будущим.
«Я не подведу», — пообещала Ане тени, идущей сейчас по нему.
Вечность ласково улыбнулась ей в ответ.
Ане Джанет Жарова-Ламель, доктор медицинских наук, ведущий специалист Академии практической биоинженерии человека, автор уникальной методики ретровирусной терапии различного рода наследственных заболеваний. Замужем, двое детей.
(Альманах «Сто знаменитостей Старой Земли», под редакцией Риммы Костяновой)
ЧАСТЬ 2
ПУТЕШЕСТВИЕ КИМСИРЯ
Насти лежала, уткнувшись носом в стену, и тихо страдала. Жить не хотелось, есть не хотелось, ничего не хотелось, а хотелось, чтобы погас свет, наступила темнота и чтобы ни о чём не думать. А старая номо семьи, помнившая еще мать бабушки Насти, не отставала.
