Эйнит (СИ) - Горышина Ольга (библиотека книг .TXT) 📗
— Кем ты подослан, говори? Тогда я оставлю тебе твой горшок с золотом. Мне можешь верить. Эна Долвей не умеет врать.
— Никем, я сам, — простонал человечек то ли от страха, то ли из-за усилившейся хватки Эны. — Я маленький, но даже я не хочу шить обувь сестре королевы. Я хочу шить для самой королевы. И если я отнесу ей кольцо... — И тут же добавил скороговоркой. — Но я кольцо не заберу. И не отдам королеве. Я сейчас не лгу. Можешь мне верить. Отпусти меня, Эйнит Долвей, пожалуйста.
— Не отпущу, пока не скажешь, почему они придут за мной.
— Потому что король любит королеву.
— При чем тут я?
— А при чем тут я? Отпусти!
— Говори правду!
— А я и так говорю. Ты только не слышишь. Ты глупая, Эйнит Долвей! Слышишь?
И Эна прислушалась, но не к его словам, а к шелесту шин по дороге. За поворотом сверкнули фары. И рука Эны оказалось пустой. Она отвела взгляд! Малакай! Убить его мало! Эна ринулась по дороге и пожалела, что калитка такая узкая — так и хотелось оставить на дверце «мини» вмятину, чтобы ее хозяин не разъезжал ночами по чужим дорогам.
— Что не спишь? — Малакай не скрывал удивления.
— А ты надеялся застать меня спящей?! — Эна едва не шарахнула от злости калиткой.
— Я просто розы привез, — И Малакай действительно вытащил с заднего сиденья огромную бадью с несколькими кустами. — Моя мать давно хотела передать твоей. Вот я и решил отвезти, а чтобы не раздражать тебя своим появлением, решил сделать это тайком ночью.
Держать бадью ровно давалось ему с трудом — слишком тяжелая, и Эна отступила от калитки, чтобы пропустить парня. Малакай поставил цветы у стены рядом с лопатой и тяпкой.
— Тайком не получилось. Дилан тебя искал. Почему ты не ответил на телефон?
— Ты звонила? — с неприкрытой надеждой спросил парень.
— Дилан звонил.
Малакай перестал улыбаться.
— Я телефон дома забыл.
— Забывчивый какой! А обсудить меня с матерью не забыл! Похвально!
— Ничего я не обсуждал. Она знает, что я хочу поехать с тобой в Нью-Росс. И также знает, что ты не хочешь со мной ехать.
— И решила помочь сыночку! Только не думай, что розы подкупят мою мать, и та заставит меня принять нужное тебе решение.
— Какое решение, Эна?! Я только лишь хочу показать тебе корабль. Ничего другого у меня на уме нет. Я не глухой. Я услышал твой ответ в машине. И не навязываюсь.
— Что-то я не заметила этого!
— Так ты поедешь со мной?
— Нет! — отрезала Эна и отвернулась.
Собака продолжала молча сидеть на крыльце, будто не чувствовала хозяина. Видать, лепрекон никуда не смылся.
— И забери собаку! Она мне надоела!
Эна бросилась к крыльцу. Пустая кружка стояла на прежнем месте, но узел поводка оказался расслаблен. Лепрекон хочет избавиться от Джинджер. Что бы ни было у него на уме, для блага собаки лучше вернуть ее хозяину, пока лепрекон не выгнал ее в лес.
Малакай молча принял поводок и вернулся в машину. Эна направилась к дому. Крыльцо по прежнему пустовало, но из кустов донесся знакомый голос:
— А я бы поехал с ним...
И будто Эна согласилась, добавил:
— Не забудь ударить в колокол одиннадцать раз. Ровно одиннадцать, поняла?
— Какой колокол? — не поняла ничего Эна, но кусты не произнесли больше ни
слова.
Эна ринулась к калитке, но машина уже тронулась с места. Тогда она набрала Малакаю сообщение: «Извини. Я просто поругалась с матерью. Я поеду с тобой завтра. До встречи». Дома она затворила окно и уселась на кровать ждать ответа. Сколько ему ехать до дома? Может, с собакой пошел гулять? Она убрала рисунки в стол и продолжила ждать. Наконец пришел ответ: «Спасибо. Я заеду за тобой в четыре».
Глава 28
— Эна, ты опять взяла собаку к себе? Сколько раз я должна повторять, чтобы ты не разводила наверху грязь!
Мать без спроса распахнула дверь и уставилась на половичок, на котором, вместо собаки, красовались перевернутые тапки.
— Где Джинджер? — повторила она вопрос, когда дочь слишком долго протирала глаза.
— У хозяина, — пробормотала Эна сиплым ото сна голосом. — Малакай забрал ее ночью.
— Как ночью?
Мать даже ручку двери отпустила, и та, захлопнувшись, сотрясла весь дом. В первую минуту Эну даже позабавило замешательство матери — она читала ее шальные мысли точно в открытой книге. А что? Сама ведь настаивала на дружбе дочери с соседями. Правда, надолго хладнокровия не хватило, и Эна сжалилась над матерью, но постаралась сохранить безразличный тон:
— Аты что, не заметила розы, которые прислала тебе мать Малакая?
— Ночью?
Эна выдохнула, чтобы не сорваться. Либо мать в отместку намеренно издевается над ней, либо умственные процессы у той с утра не разогнались еще до нужной скорости, чтобы резво переключиться с домыслов на реальность.
— Мам! Ну, понятно же, что это он сам решил притащить их ночью, чтобы не мозолить мне глаза. Хоть что-то в нем есть положительного! Но я не спала и услышала машину. Вернее Джинджер меня разбудила, — решила она соврать более убедительно. — А потом так скулила, что пришлось всучить ее Малакаю. Нам не нужна собака. Верно ведь?
— Он притащил ее для тебя, тебе и решать. Спускайся завтракать.
И, не добавив больше ни слова, мать вышла из комнаты. Эна еле успела крикнуть:
— Я еду с ним в Нью-Росс!
Мать, наверное, кивнула. С охапкой свежей одежды Эна выскочила на лестницу и поежилась от холода. Чертова открытая дверь! И таким же ледяным будет завтрак, ведь с кухни тянет лишь кофейным ароматом. Так и есть. Эна взболтала в бутылке остаток молока, прежде чем вылить в хлопья.
— В твоем возрасте уже вредно пить столько молока! — мать осталась стоять у плиты, хотя та блестела чистотой и отсутствием сковороды. — Ты меня слышишь?
— Яйца в моем возрасте есть тоже вредно? — почти огрызнулась Эна. — Что прикажешь есть, когда ты ничего не готовишь? И готовое не покупаешь? Протухшее ресторанное мясо я вчера выбросила!
Мать решила промолчать или слишком долго обдумывает ответ? Не дождавшись его, Эна, запихнув в себя оставшиеся хлопья, поднялась из-за стола с явным намерением вернуться наверх. Мать попыталась ее остановить, но под картечью списка работ, которые якобы надо было сдать именно в четверг, мать отступила. Только свобода оказалась недолгой. Вернее прошло больше двух часов, но Эна потратила их на пустое созерцание рисунков Джеймса. Мать застала ее врасплох предложением взглянуть на высаженные розы, и Эна не успела спрятать рисунки брата. Мать проглотила последние слова и уставилась на карандашное звериное царство, будто видела впервые.
— Я не знала, что ты привезла их сюда.
— Ты хочешь взять их? — спросила Эна с затаенным страхом.
— Нет, нет... Только посмотреть. Может, подержать чуть-чуть...
И она действительно протянула руку.
— Эна, ты рисуешь? — спросила мать, так и не взяв ни одного листа. Взгляд ее приковала к себе королева фей, портрет которой Эне с большим трудом все же удалось расправить и очистить от следа опасного сапожка.
— Я не рисую. Просто обвожу рисунки Джеймса. От нечего делать, — добавила она быстро, поежившись под материнским взглядом.
— У Джеймса не было такого рисунка. Он никогда не рисовал меня. Зачем ты это сделала? Неужели я похожа на лисицу?
Нет, нет! Почти закричала Эна. Это не ты, это лисица похожа на тебя. И как прежде она не приметила сходства?! Да, да... Только рыжих кудрей не хватает. У Лоры Долвей они слишком темные. Но сходство, мамочки, жуть... Только вслух Эна сказала простое:
— Так получилось.
И мать почти улыбнулась и повторила предложение спуститься в сад. О, да. Почти полдень! Она пойдет! Она побежит туда!
— Да, очень красивые розы! Да, надо попросить еще кустов! Да, надо непременно испечь банановый хлеб, — соглашалась Эна со всем, чтобы скорее оказаться у корней заветного дерева.
