В плену отражения (СИ) - Рябинина Татьяна (книга жизни .TXT) 📗
— Нет, — спокойно ответила сестра Констанс. — Не согласна. Вы не знаете, как это произошло, мастер Энтони. И я не знаю. Но это была не случайность. Возможно, в Оверни вы все поймете. Более того, это ваша единственная надежда. Я могу вам сказать только одно. Эти кольца должны сохраняться и передаваться из поколения в поколение. Это необходимо. Вот и все.
— Ну что ж, одного кольца уже нет, — хмыкнул Тони. — Разве что-то изменилось?
На мгновение мне показалось, будто я знаю, что изменилось. Но нет, это было слишком притянуто за уши. После того как мистер Яхо уничтожил кольцо Маргарет, прошел год. Да, многое стало другим для меня, но не для всего мира. Мир этого не заметил. Или?.. Нет, не заметил.
— Ну вот, готово, — сестра Констанс не ответила на вопрос Тони. — Сейчас выставлю за дверь, чтобы побыстрее остыло. Не думаю, что вам захочется есть это, дуя на ложку.
— Лисы не сожрут? — спросила я.
— Лисы? — усмехнулась аббатиса. — Вряд ли найдется какая-нибудь лиса, которая по доброй воле сожрет вареного дракона. А пока будет остывать, расскажи-ка нам обо всем. Как я поняла, мастер Энтони тоже ничего не знает.
— Вы не могли бы не звать меня «мастер Энтони»? — ядовито поинтересовался Тони.
— А как мне вас называть? Леди Маргарет? — не менее едко отпарировала сестра Констанс.
— Просто Тони. Или хотя бы Энтони. Без «мастера». Если никак, то мистер Каттнер, это хоть привычно.
— Мистер? — сморщила нос сестра Констанс. — Это у вас так говорят? Ладно, пусть будет Энтони.
Я начала свой рассказ с того момента, когда оставила сестру Констанс и оказалась в Рэтби, рядом со спящей Маргарет. Сначала у меня не получалось думать сразу для двоих, кто-то из них меня не слышал, но потом я представила, как мои мысли раздваиваются, как будто река, разделяющаяся на два рукава. Думать, разумеется, получалось быстрее, чем говорить, и понимали меня тоже быстрее. О чем-то я уже рассказывала Тони в Скайхилле, но не обо всем — уж слишком много сил отнимали разговоры.
Странно, но я больше не смущалась, когда пришлось думать о самых пикантных моментах. Это была слишком важная часть истории, чтобы ее можно было опустить, беспокоясь о целомудрии старой монахини. Но если уж это не смущало ее, почему должно было смущать меня? Потому что люди обычно не рассказывают посторонним людям о своей интимной жизни? Увы, это была вовсе не моя интимная жизнь, и от нее зависело чрезвычайно многое.
Закончила я тем, как почувствовала запах дыма и изо всех сил пыталась внушить Тони, что надо ехать дальше, а не ждать неизвестно сколько времени, пока не появится мальчик.
— Вы думаете, это тоже кольцо? — спросила я. — Кольцо помогло передать мне свои мысли Тони?
— Может быть, — задумчиво пожевав губу, ответила аббатиса. — А может, дело в силе чувств, которые вас связывают.
Она вышла на крыльцо и вернулась с котелком.
— Вы готовы, Энтони? — спросила она, отвязывая Тони от скамьи. — Поверьте, ничего более отвратительного вы еще в жизни не пробовали.
31. Там же, но позднее
Люси заявила, что полгода — это еще не юбилей, поэтому праздновать особо нечего. Питер не соглашался. Его сыну полгода! Что значит, нечего праздновать?! Люси напомнила, что через день полгода исполнится и Мэгги, а уж Тони и Света точно ничего праздновать не будут. Потому что не могут.
Нам теперь грустить из-за этого всю оставшуюся жизнь, с некоторой долей раздражения поинтересовался Питер. Люси обиделась, и они поссорились. А когда помирились и решили все-таки тихонько отпраздновать у себя дома, как снег на голову свалилась мать Питера.
«Вы нас не ждали, а мы приперлися», — пробурчала тихонько Люси, разумеется, по-русски, пока миссис Даннер в прихожей обнималась с сыном. Свекровь чмокнула воздух рядом с ее щекой и вплыла в гостиную, держа под мышкой ярко-красный горшок в виде гоночной машины. Подарок внуку.
Все планы пошли прахом. Пришлось вызывать няню и вести гостью в ресторан. Миссис Даннер была снобом почище слуг в Скайхилле. Ей нравилось быть матерью графа — ну, если уж самой не довелось стать графиней. И нравилось бывать с сыном-пэром в обществе. И если уж ресторан, то самый модный и дорогой.
Люси скучала, ковыряя вилкой морской коктейль. Свекровь разговаривала исключительно с Питером, всем своим видом давая понять, что невестка — это всего лишь досадная помеха, которую она вынуждена терпеть. Конечно, по сравнению с Хлоей, которую миссис Даннер вообще не выносила, Люси была бриллиантом, но все же мать Питера считала, что ее ребенок променял шило на мыло.
— Вы до сих пор не окрестили мальчика, — повысила голос миссис Даннер. — Это ты? — она повернулась к Люси.
— Что я? — спокойно уточнила Люси в сладком предвкушении скандала. Разумеется, не здесь, не на людях, но это уже неважно. Ей давно хотелось какой-нибудь разрядки, однако не срываться же на муже.
— Ты не разрешаешь крестить Джина?
Люси хмыкнула, подцепила хвост омара и запила его минералкой. Омара — минералкой! Что делать, кормящая мамаша.
— Питер, почему твоя жена так себя ведет? — голос свекрови взлетел на терцию. — Я к ней обращаюсь, она ухмыляется и молчит. Ну, конечно, в России…
— Мама! — предостерегающе оборвал ее Питер, многозначительно посмотрев на Люси.
Молчи, говорил этот взгляд, я сам.
Как хочешь, так же молча ответила Люси.
Она разглядывала свекровь из-под прикрытых век — чтобы не в упор, не внаглую. Закрашенную дорогим колористом седину, почти натурально. И обколотые филерами носогубные складки, и набрякшие веки — наверняка уже записалась на пластику. Серьги с бриллиантами — слишком крупными, чтобы быть настоящими. Платье — чересчур яркое и облегающее для поплывшей фигуры. Люси пыталась вспомнить, почему она ушла от отца Питера. К другому мужчине? Или просто все надоело?
А еще Люси вдруг стало понятно, почему Питер столько лет цеплялся за стерву Хлою, не решаясь развестись. Да потому что она копия его мамаши. Вроде, и не сказать, что маменькин сынок, и с отцом после развода остался жить, а все равно…
Предостережения хватило минут на пять. Бросив на стол салфетку с ярким отпечатком помады, миссис Даннер завелась снова:
— Я не понимаю, Питер, почему ты позволяешь этой… позволяешь своей жене крутить тобою, как ей вздумается? Я вижу, она села тебе на шею и едет, свесив свои толстые ноги.
Люси открыла было рот, но Питер прижал ее ладонь к столу и подал знак официанту.
— Я не закончила! — возмутилась миссис Даннер.
— Можешь остаться, — пожал плечами Питер. — Мы, — он подчеркнул это «мы», — закончили.
Подписав чек, он подал Люси руку и повел к выходу. Миссис Даннер плелась за ними, намеренно отстав. На улице шел дождь, но она даже не стала доставать из сумки зонт, изображая скорбь и страдание. Питер открыл перед ней переднюю дверцу машины и нисколько не удивился, когда мать, проигнорировав его, устроилась сзади. Люси села за руль, Питер рядом с ней. Всю дорогу в машине висело напряженное молчание.
Не успели они зайти в дом, как миссис Даннер прорвало снова.
— Я, кажется, твоя мать, — напомнила она свистящим шепотом.
— Кажется? Ты сомневаешься? — приподнял брови Питер.
— Да, я сомневаюсь! — мгновенно перешла с шепота на крик миссис Даннер. — Потому что какая-то толстая шлюха тебе важнее матери.
Ни слова не говоря, Питер зашел в гостиную и закрыл за собой дверь. Люси услышала, как он разговаривает с кем-то по телефону, обошла свекровь по параболе и ушла в детскую.
— Что-то случилось? — вполголоса спросила няня, сидевшая в качалке рядом с кроваткой Джина.
— Ничего страшного, — через силу улыбнулась Люси. — Идите домой, миссис Уиллер. Завтра можете прийти попозже.
Когда няня ушла, она села на ее место и задумалась. Ни злости, ни обиды не было. Ей просто очень хотелось знать, куда звонит Питер. Угадала она или нет.
Дверь гостиной открылась, Люси встала, подошла поближе к двери, чтобы лучше слышать.
