Реквием опадающих листьев - Молчанова Ирина Алексеевна (бесплатные версии книг txt) 📗

Йоро сразу же устремился к увитому красно-желтой листвой длинному арочному коридору из трельяжей.

Девушка улыбалась, глядя, как восторженно маленький оборотень прикасается к стволам деревьев, согнутых вдоль каркасов арки, гладит розоватые листья, усаживается на скамеечки, тут же вскакивает и вновь дотрагивается до всего вокруг.

— Видела бы Кира, — сказал Йоро, когда они вышли из живой арки.

— Уверена, она видела, — заверила Катя.

Светящиеся счастьем глаза потускнели, мальчик отвернулся.

— Йоро, что между вами произошло? — Она видела, что ее любимчик уже несколько дней ходит грустный, часами проводит время в коридоре на втором этаже, тоскливо глядя на закрытую дверь комнаты Киры. Но почему-то не стучится.

Оборотень поднял глаза и прошептал:

— Кира меня избегает, а я не знаю, что сделал не так.

Девушка обняла его за плечи, воскликнув:

— Да что ты мог сделать плохого, ты самый лучший!

Решетка для вьющихся растений в садовой архитектуре.

— Иногда мне кажется… — Он не договорил и вздохнул, а потом тихо закончил: — Она не любит меня.

— Любит, — горячо запротестовала Катя, — возможно, она просто не умеет выражать свои чувства!

— Их и не нужно выражать. — Он коснулся груди. — Все тут. Когда я вижу ее, у меня сердце стучит сильно-сильно, как будто вот-вот выскочит. А у нее нет.

Катя засмеялась, потрепав мальчика по волосам.

— Ну конечно, милый, она же вампир, наши сердца другие!

Он покачал головой.

— Нет, не другие. Теперь, когда мы не видимся, у меня столько мыслей для письма, но хорошо их записать все равно не получается. Да она, наверное, и не ждет моего письма.

Они надолго замолчали, пока шли по аллее вдоль елей с одной стороны и Большого дворца с другой к мраморной лестнице. Та вела на трассу, откуда открывался прекрасный вид на Нижний парк и Большой каскад.

Звучало Адажио соль мажор Муцио Клементи — звонкое, как дождь.

Йоро, глядя во все глаза на панораму потрясающей красоты, забыл печаль и подбежал к белоснежной балюстраде, украшенной позолоченными вазами.

Шли минуты, а мальчик все смотрел на блеск Морского канала, статуи, стройных аллей и зеленых газонов. На его хорошенькой мордашке были написаны восхищение и потрясение.

Катя спустилась по лестнице в сад. Йоро догнал.

— Я никогда не видел такой красоты. Я бы тут жил.

Они обогнули бассейн с Самсоном, разрывающим пасть льва, и подошли к фонтану «Фаворитка» — тому самому, куда в начале лета Катя бросила драгоценную монету дьявола.

Девушка даже не представляла, как теперь ее найти, знала, что в фонтане той давно нет, но и просто бездействовать больше не могла.

Дно круглого бассейна было как на ладони, там поблескивали лишь рубли, копейки.

— Мы что-нибудь ищем? — полюбопытствовал мальчик, наклоняясь и запуская руку в воду.

— Да, помнишь, я рассказывала тебе про золотую монету…

— Ну конечно, — воскликнул Йоро, хлопая себя по лбу, — она у белки! Тебе нужна эта монета?

Катя кивнула.

— У какой еще белки?

Мальчик пожал плечами.

Кира проговорилась. Сказала, что монету из фонтана забрал ребенок, а у него ее стащила одна из парковых белок.

— И где же теперь ее искать — белку? — окончательно расстроилась девушка.

Йоро задумчиво посмотрел на пустынную аллею, точно ковром застеленную желтыми листьями, и предложил:

— Я мог бы поискать. Белки очень дружелюбны, уверен, монета им вовсе не нужна и они ее отдадут.

— Ты будешь говорить с белками? — уточнила Катя и нервно рассмеялась. Какие-то вещи даже после всего, что с ней приключилось, не укладывались в голове и приводили в тупик.

Оборотень широко улыбнулся.

— Стражи способны говорить с любыми живыми существами. Я попробую. — И наказав: «Жди тут», — убежал.

Долго скучать ей не пришлось, потому что не успел мальчик скрыться за деревьями, как другой — с пронзительно-острым льдом в глазах — вышел из тени.

— Давно не виделись, — поморщилась Катя, окидывая взглядом златовласого мальчика с болтающимся на бедре мечом. — Еще забыли мне что-то показать?

Тот лучезарно улыбнулся, вынул меч из ножен, прочертил им золотистую линию на земле, перешагнул ее и, обретя плоть, выключил музыку.

Катя немного отступила.

— Почему вы меня преследуете?

— Почему ты такого высокого о себе мнения? — глумливо засмеялся он и окинул рукой канал: — Я любовался садом. Смотрю — ты. Вот и подумал, раз уж мы знакомы, невежливо с моей стороны пройти мимо.

— Ваша дьявольская вежливость неподражаема.

— Обращайся ко мне на «ты», — разрешил мальчишка, — мы все равно что родственники.

— Не думаю, — возразила Катя и с заметным сомнением в голосе прошептала: — Я не бес!

— Разве я утверждал?

— Намекнул!

— Я никогда не намекаю. Намеки нужны тем, кто слаб и боится говорить прямо.

Катя прислушалась, пытаясь в шуме дождя различить, не возвращается ли Йоро. Не услышала и сказала:

— Я ищу монету.

Он вытянул руку.

— Эту?

На его ладони лежала золотая монета с изображением женского профиля и надписью внизу «Deber» [14].

— Но это нечестно! — воскликнула Катя.

Тот подбросил монетку.

— Знаешь, кому нужна честность? Нищим и святым. Для остальных она лишь досадная помеха.

Катя решила, что спорить бесполезно, подумала: «Было бы странно, если бы дьявол стоял горой за честность», — а вслух спросила:

— Если я не бес, то кто?

— Кто ты? Очень хороший вопрос, — улыбнулся златовласый. — Ты — модель. Модель падшего ангела.

Девушка непонимающе свела брови.

— Я не о том! Я спрашиваю, кто бес?

Мальчишка хмыкнул и отвернулся.

— Я переоценил твою способность задавать правильные вопросы.

— Катя, Катя! — услышала она позади. Вернулся Йоро, он указал на стоящего спиной златовласого мальчика и выдохнул: — Монета у него!

Тот обернулся и, бросив Кате монету, презрительно изрек:

— Возьми. Тебе ведь так нужно творить мелкие добрые дела. Но знай — ничто и никогда не искупит твоего падения. Выбирая жизнь подле Тьмы, смешно светить ей в лицо карманным фонариком. Не находишь?

Катя шагнула к нему и, видя, что он уходит, схватила за плечо.

— Если я не бес, то почему должна что-то искупать? О каком падении речь?

Он как будто не слушал, прочертил на земле своим мечом золотистую линию, шагнул за нее и исчез.

В голове грянула музыка. Звучала четвертая часть Пятой симфонии Густава Малера — тягуче-печальная, похожая на спокойный, скользящий чуть под наклоном водяной поток.

Девушка стояла под кроной дерева; в канале, покрытом листьями, звенел дождь, и ей казалось, секундой ранее она узнала нечто очень важное, да только не поняла что.

Йоро взял ее за руку, и они побрели назад — прочь из прекрасного сада. Катя подняла голову, когда мальчик подергал ее руку, и увидела на нижних ступенях мраморной лестницы Лайонела. Он стоял в темном костюме под большим черным зонтом и смотрел на нее. В воздухе зашелестели кожистые крылья — мимо пролетела Орми.

Оборотень отстал, Катя приблизилась к молодому человеку и остановилась у подножия лестницы.

После недолгого молчания он спросил:

— Я тебя чем-то обидел?

Ты сказал, что можешь убить моих родителей, чтобы никто не мучился! — взорвалась девушка. — Неужели не понимаешь?!

Он был удивлен.

— Я так сказал? Ну, ты же знаешь, я не сделал бы ничего подобного без твоего на то разрешения. — Лайонел осекся. — Забудь, то просто случайная мысль. Я не заметил, как озвучил ее.

Самое ужасное, ты на полном серьезе считаешь, что это выход!

— Нет человека — нет проблемы, как известно.

— Да, Лайонел, но я, я останусь! И всегда буду помнить, если ты…

Он легко сбежал вниз и привлек ее к себе, укрыв зонтом от дождя.

— Твоим родителям ничего не грозит. Но… — Взгляд ледяных глаз устремился на Йоро. — Боязнь ранить кого-то не тем словом, поступком часто оборачивается длительными пытками, куда более жестокими и изощренными, чем быстрая смерть.