Черный Янгар - Демина Карина (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Но рано или поздно найдут его.
– Печать. Нужна.
Кейсо похудел, белая кожа его обвисла, а губы, лишенные обычной краски, казались неестественно бледными, выцветшими.
– Тайник здесь. Надо достать. Я буду здоров.
В тот момент, когда сумеет дотянуться до Великого Полоза, предложив ему каплю своей крови. И можно попросить Кейсо, чтобы поднял, у каама хватит сил, но…
– Дело не в доверии, да? – Кейсо промывает раны на плечах, счищая корочку. – Знания опасны?
– Да.
Он верно все понял, старый верный друг.
– Я дотянусь… поправлюсь… уйду…
Полоз тоже слушает.
– Увидят меня – поймут… пойдут следом…
Прочь от Горелой башни, в которой маленькая упрямая медведица отсчитывает дни, оставляя зарубки на дверях.
– Ты останешься, присмотришь за ней. Ей нужен кто-то рядом.
И Янгару нужно знать, что его маленькая медведица не осталась одна. Она ускользает днем и возвращается под вечер, сбрасывает полог тяжелой медвежьей шкуры, но по-прежнему скрывает лицо, не верит, что не портит ее тонкая нить шрама.
Она ступает легко и беззвучно. И камень ластится к босым ступням. На них больно смотреть, потому как кажется – замерзает. И руки Аану холодны. Янгар греет их своим дыханием, но…
– Я не человек, – шепчет она.
– Человек. Уже.
– Еще нет.
– Но скоро.
– Наверное. – Ей страшно заглядывать в будущее, и Янгар понимает этот страх. Защитить бы. От него. От людей. От самого себя.
– Сегодня двое. – Хотя тепло огня ей недоступно, Аану нравится смотреть на пламя, и, присев у камина, она рассказывает о том, что происходит за пределами башни. – Верховые… близко подошли.
Она вздыхает и признается:
– На них цвета моего отца.
– Ты его любишь? – Янгар должен знать наверняка, потому что он все равно убьет Ину, но ему не хотелось бы причинять боль своей медведице.
– Когда-то думала, что да, люблю. Или любила? – Она пожимает плечом. Рыжая шкура вдруг сползает, ложится мягким ковром. И толстая коса рассыпается, укрывая спину. Его Аану снова медлит, прежде чем надеть платье. Или хотя бы сорочку.
– И мне очень хотелось, чтобы он любил меня. Я старалась быть послушной.
Только Ерхо Ину любить не способен. И говорить о нем нет никакого желания.
– Мне нравится смотреть на тебя…
В сумерках кожа отливает мягким золотом. И Аану, вспыхивая, вдруг вспоминает о своей наготе, спешит ее спрятать. Вот только пламя тоже умеет играть: ткань сорочки слишком тонка. Золото исчезает, и тени выписывают абрис ее тела на белом полотне.
– Ты красива, Аану.
– Ты хотел знать, люблю ли я отца. Нет. Не люблю. И я знаю, что ты собираешься его убить.
Она набрасывает на плечи шаль.
Обычная женщина.
Почти.
– Я не боюсь за него. – Аану опускается на край постели. Ледяные пальчики ее отбрасывают прядь, прилипшую к щеке. – Но не хочу, чтобы он снова причинил тебе боль.
А в ее глазах Янгар читает то, о чем Аану Каапо промолчала: он слаб.
Нет больше Черного Янгара.
Неправда.
– Поможешь мне встать, маленькая медведица? Не сейчас, завтра. Сейчас просто посиди рядом. Ладно?
Она кивает.
– Рассказать тебе историю?
– О стране Кхемет? – спрашивает Аану.
Ей нравятся истории, которые почти что сказки. И Янгар сам начинает сомневаться, и вправду ли существует эта страна. Быть может, и она – призрак, сотворенный песком и жарким южным солнцем.
– О ней или о пустыне, о призрачном городе, который изредка показывается странникам. И даже ашшары, истинные дети пустыни Дайхан, не способны пройти мимо. Он появляется, когда солнце стоит высоко и воздух дрожит от жара. Песок раскаляется и обжигает ноги. А мысли в голове становятся вязкими. Тогда и вспыхивают золотом сто одиннадцать куполов, отмеченных полумесяцем, знаком богини Иши. И вырастают из песков белые стены…
Говорить легко. Янгхаар вновь видит эти стены, сложенные из крупных блоков, выглаженные ветрами до зеркального блеска. И ворота, распахнутые гостеприимно.
Входи, странник, но не забывай, что не каждого отпустит призрачный город.
– Ты и вправду видел его? – Аану кладет на постель руки и упирается в них подбородком. Она так близко, но дотянуться у Янгара не хватит сил.
– Видел.
Марево над золотом башен. И в нем не то звуком, не то эхом безумного солнца – тягучая мелодия флейты.
– И вошел?
– Нет.
Подобрался настолько близко, что услышал запах жареного мяса и вдохнул непривычно прохладный, напоенный водой воздух.
– Если бы я вошел, то вряд ли вышел бы.
Что удержало на краю? Манил ведь призрачный город голосами фонтанов, обещанием иной, легкой жизни, сокровищами, о которых легенды ходили. Наверное, эта легкость и отпугнула.
– Тогда я рада, что ты устоял. – Аану зевает.
И Янгар дотягивается-таки до ее губ. Шершавые и в то же время мягкие. Вот только собственные пальцы не способны ощутить этого прикосновения.
Ерхо Ину ломал их с большим удовольствием.
– Расскажи еще…
Историй много.
О городе, что вытянулся вдоль берегов Великой реки. И домах, которые встают над водой. Весной вода подымается до самого порога, затапливая белые лапы опор, а летом отступает, оставляя на них гроздья тины. На жаре та начинает гнить, и в Белых кварталах на две недели воцаряется невыносимая вонь.
О жителях, что расписывают лицо охрой и поклоняются звероголовым богам. И о богах, чьи статуи из желтого песчаника стерегут великий город. Сама пустыня, подбираясь к стопам стражей, отступает с поклоном.
О жрецах, закрывающих лица белой тканью, и танцовщицах, которые курят опиум, ибо он освобождает разум и душу, делая танец чистым.
О тысяче и одной жене богоравного Айро-паши, о белом его дворце, куда каждый год свозят юных красавиц со всех уголков мира. И новые жены исчезают за коваными дверями, чтобы больше никогда не показать миру свое лицо.
О самом паше, который не стар и не молод, но в самой силе. И рука его крепка, под ней ходят лютые сотни, прозванные в народе шакальими.
О том, как звенит пустыня под копытами их лошадей. Тонконоги и длинногривы, несутся они наперегонки с ветром. И летят перед лошадьми кайру-гончие, гладкошкурые, свирепые. Единожды взявши след, уже не собьются с него.
Аану слушает, жадно ловит каждое слово, и Янгару хочется говорить. Он и говорит – до хрипоты, до сорванного голоса, переходя на шепот. Но наступает утро, и Аану, завернувшись в медвежью шкуру, засыпает. Ее сон легок, и страшно его потревожить.
Янгар любуется ею. Бледное лицо и рыжие, солнечные пряди. Шрам, который он хотел бы стереть. Перекрещенные руки. И белая шея с узором тонких, словно нарисованных вен.
Шелковый шнурок и шестигранная монета, что прикипела к коже.
Шкура… Шкуру тянет схватить и швырнуть в огонь, пусть бы себе забрал, освобождая Аану. Но нет на это сил. Да и не спасет огонь, лишь боги обидятся.
И Янгар сочинял новую историю, для себя и для той, ради которой стоило жить. И в эти недолгие минуты он чувствовал себя счастливым… почти.
Жаль, что нельзя было продлить их.
Время шло.
И однажды наступил день, когда Янгхаар Каапо сумел встать с постели.
А потом и другой – когда он дотянулся до черной петли змеиного тела. И Великий Полоз, отзываясь на родную кровь, отдал Печать.
Горячим углем упала она на ладонь. Опалила. И искалеченные пальцы сжались, удерживая шелковый камень. Печать же раскалилась докрасна. Как долго Янгар ее держал? Долго.
Он стоял, не смея шелохнуться, справляясь с чужой силой. Горячая. Хмельная. Сильная, ярая – не удержать, она огнем выжигала раны и сама же вытягивала боль. Расплавленное золото бежало по жилам. И звенело далекое, скрытое в земле серебро. Вторили ему железные руды. И голова кружилась от призрачного всесилия.
Кажется, Янгар упал.
И кажется, сумел подняться. Или его подняли? Его тело больше не принадлежало ему. Оно переплавлялось в невидимых горнах, и кузнечным молотом бил по вискам пульс.
