Двоедушница (СИ) - Клекач Тамара (первая книга .TXT) 📗
— Как он вообще? — сипло спросила я.
— Лучше, чем был, — ответила она. — Когда ты уехала, в нём что-то погасло. Он стал снова хмурым и угрюмым, молчаливым и практически не общался с нами. Я даже начала беспокоиться за него, но он как-то справился и более менее снова пришёл в себя.
Её слова меня огорчили, хотя, если признаться, чего-то подобного я ожидала, вот только это всё равно было больно слышать. И умом и сердцем я понимала, что наша с ним история будет написана заново, потому что продолжить с того же места, где мы остановились было просто невозможно. Но так же я и понимала, что история могла быть уже совсем другой.
Всю дорогу домой от прачечной я мучалась вопросом, что ждало нас с Игорем впереди, но лучшим способом это узнать, было встретиться с ним, поэтому я завела Севера домой и вызвала такси.
Едва машина отъехала от моего дома, мои коленки начали трястись, а тортик в желудке описывать круги, решая, куда ему лучше пойти — вверх или вниз. Да, не так я хотела это сделать! Я думала как-то всё спланировать, продумать, но в любви отсутствовала логика и мозги вообще.
Я попросила таксиста подождать меня возле дома и негнущимися ногами пошла к двери. От волнения сердце периодически забывало сокращаться, и несмотря на холод, мне стало очень жарко.
Нет, пожалуй, сегодня был не подходящий день для нашей встречи, но противные пальцы уже потянулись к звонку, а инерция, как мы знаем, гадкая штука, и звонок уже трещал громче, чем могли выдержать мои барабанные перепонки, не говоря уже о нервах.
Глава 6. Единицы измерения.
Шесть секунд, ровно шесть секунд и замки щёлкнули, дверь открылась, и тортик тяжело булькнул в желудке. Игорь застыл в дверях как статуя, с той лишь разницей, что статуя, в отличие от него, не была одета во всё чёрное.
Он немного отрастил волосы, и они были безупречными вороньими перьями зачёсаны назад. В разноцветных глазах эмоции сменяли друг друга со скоростью света. Так… Удивление, если не шок. Радость. Обида. Злость и снова обида. Желание закрыть передо мной дверь. И наконец, равнодушие.
Мне следовало быть благодарной, что он не дал мне под зад, хотя я на его месте ещё бы дала направление к стоматологу, офтальмологу и пластическому хирургу.
— Привет, — выдавила я, выдержав театральную паузу. Он не ответил, но отошёл в сторону, пропуская меня в дом. Я зашла, внимательно глядя под ноги, чтобы не растянуться. В доме было тепло и пахло кофе и древесным ароматом его духов.
— Когда ты вернулась? — безразличным тоном спросил он, закрыв входную дверь.
— Вчера вечером, — я повернулась к нему. Игорь вскользь пробежался по моему лицу с едва заметными шрамами. Я пыталась поймать его взгляд, но он успешно убегал от меня.
Мне так хотелось коснуться его, провести пальцами по шелковистым волосам, обнять, поцеловать, но четыреста тридцать шесть километров всё ещё были между нами, и три месяца разлуки были слишком долгим сроком.
— Ты пришла за домовым? — нарушил молчание Игорь, едва я открыла рот, чтобы спросить, как были у него дела.
— Нет, — поспешила ответить я, но Федин веник уже был у него в руках, который он отдал мне с таким видом, словно боялся ко мне прикоснуться.
— Я не… — Я хотела сказать, что пришла не за веником, про который, честно говоря, я вообще забыла, но Игорь с такой силой открыл входную дверь, что я растерялась.
— Рад был повидаться, — жёстко произнёс он, намекая, что мне было пора уходить. На автопилоте я вышла за дверь, и она моментально закрылась, щёлкая всеми замками. Холодом обдал меня декабрьский ветер, но он и в сравнение не шёл с низкой температурой слов Игоря.
Я потёрла глаза, не давая слезам вырваться. Что ж, мои худшие опасения не подтвердились, но и до лучших было ещё четыреста тридцать шесть километров.
Не оглядываясь на дом, я села в машину, спрятав Федин веник за пазуху. Мне было горько от того, что наши отношения разбились как хрустальный бокал на миллион несовместимых кусочков. И можно было долго переводить стрелки в стороны виноватых, но факт был в том, что Игорь мне больше не доверял. Он просто не мог позволить себе такой роскоши, как допустить хотя бы на минутку, что я больше не уйду от него.
Перед своим отъездом в Сосновку я спросила Костю, почему он оставил меня в марте. Он ответил, что в какой-то момент он понял, что мы не двигались вперёд, а шла только я, только я развивалась, в то время как он был не более, чем баластом.
— А я слишком сильно любил тебя, и не мог позволить себе тормозить тебя, и тем более просить чем-нибудь пожертвовать ради меня и нас.
Забавно, я тогда подумала, что любовь это и есть жертва, это выбор, который мы делаем, когда принимаем одно, отпуская другое. Наверное, Игорь сделал выбор в пользу того, чьё место заняла я в его жизни, но свой выбор сделала и я — не сдаваться, сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть его доверие, уважение и любовь.
Мелкий снег начал садиться на лобовое стекло, и водитель включил дворники, нецензурно выругавшись в адрес машины, обогнавшей нас на высокой скорости и круто свернувшей в мой двор.
Я заплатила таксисту больше, чем могла себе позволить, и вышла из машины. Дверцы чёрной иномарки, преграждающей мне дорожку к подъезду, открылись. Снег мягко падал на шелковистые волосы Игоря, как и в день, когда на водохранилище наши жизни крепко переплелись, даже не подозревая об этом.
— Я не должен был выгонять тебя. — Его голос дрожжал от шторма эмоций, бушующих у него внутри. — Я должен был… Чёрт! Я не должен был тебя отпускать! Должен был удержать, даже если бы ты меня возненавидела за это! — кричал он. — Но тебя не было восемьдесят девять дней! Две тысячи сто тридцать шесть часов! Сто двадцать восемь тысяч сто шестьдесят минут! И… — Игорь устало облокотился на покрытую снегом машину, горящими от безумия глазами глядя в никуда.
— Четыреста тридцать шесть километров от тебя и четыреста тридцать шесть километров до тебя, — сделав шаг к нему, продолжила я. — Я знаю, родной, но теперь я здесь, — обнимая его, шептала я, — я с тобой!
Игорь обнял меня в ответ и прижал так сильно, словно хотел, чтобы я стала его частью, а он моей. Глупый, мы и так были едины не смотря на восемьдесят девять дней, две тысячи сто тридцать шесть часов, сто двадцать восемь тысяч сто шестьдесят минут и четыреста тридцать шесть километров.
К утру снег прекратился, и выглянуло солнце. Федя высунул сморщенное личико всё в слезах радости, как только мы с Игорем помирились, и сейчас, весело пища, помогал ему на кухне готовить секс-завтрак.
— Секс-завтрак? — переспросил Игорь и засмеялся. — Это всего лишь омлет и тосты.
— Вот я и говорю секс-завтрак, — повторила я, заматываясь в тёплую кофту.
— Ладно, пусть будет секс-завтрак, — смирившись с названием, он налил мне свежесваренный кофе.
В моей гостинке на удивление было тепло, даже пол был тёплым. Я подошла к батареи, от неё прямо жарило. Ясно, Игорь похозяйничал! Наверное, ему всё ещё было неловко и стыдно за своё вчерашнее поведение, вот и заглаживал вину.
Мне самой было как-то неловко. То есть, я была рада, что мы так легко преодолели все единицы измерения между нами, но я переживала, что поддавшись притяжению, мы просто закопали все проблемы, так и не решив их.
Весть о том, я вернулась, разнеслась по средствам БиБиСи, то есть баба бабе сказала (уж простите за грубость!), и когда мы приехали к Игорю, не прошло и пяти минут, как народ стал подтягиваться.
Поначалу, конечно, все осторожничали, не зная чего ожидать от меня и главное от Игоря, который, судя по всему, успел в моё отсутствие добавить к своей репутации ещё и непредсказуемость. Но, как выразилась Екатерина Павловна, над нами с Игорем буквально кружила аура бесконечного счастья и покоя.
Однако далеко не все были этому рады. Костя улыбался вместе со всеми и радовался, но я слишком хорошо его знала, чтобы не заметить отблеск разочарования и тоски в его глазах. Что ж, сердцу не прикажешь.
