Ты пойдешь со мной? (СИ) - "KesSaly" (мир книг txt) 📗
Он рассказывал, как назвал себя Графом, потому что, когда - то давно, где-то в далеком прошлом, мама называла его так. Наверное, в честь человека, который, как полагают, стал прототипом Графа Дракулы - его звали Владиславом. В замке Влада звали полным именем - Граф Владислав, и ему это очень нравилось, но со временем оно сократилось до Графа, да так и осталось. Его настоящее имя забылось и потерялось до той поры, пока в замке не появилась я. Тут мы наперебой стали рассказывать друг другу о первом впечатлении, о том, как пакостили друг другу, о том, как ненавидели и о том, как полюбили. Потом, он рассказал, как пошел к Великой, но тут я сказала ему, что знаю все, и описала все, что Дерево показало мне. Мы говорили об Амалии, и он признался, что она совершенно правильно все поняла - с самого начала, как только увидел ее, понял, что не полюбит ее никогда. Ему стало стыдно. За все. За то, что не поверил Великой, за то, что не хватило сил дождаться меня, за то, что создал женщину только для того, чтобы она всю жизнь мучилась.
- Наверное, еще и поэтому я так разозлился, когда ты появилась здесь - я столько всего наворотил, столько сделал не так, неправильно, а ты пришла и закатила мне истерику, - я повернулась к нему. Он улыбнулся, а потом запустил руку в мои волосы. Мурашки пробежали по моему телу. Я закрыла глаза.
- Амалия ушла из замка. Ты же знаешь об этом?
- Знаю.
- Выходит, не так уж сильно она тебя любила.
Он засмеялся. - Выходит, что так. Но ты тоже уходила из замка. Трижды. И все-таки возвращалась.
- Вряд ли Амалия вернется.
- Думаю, я это переживу. Знать бы только, что с ней все будет хорошо.
- С ней обязательно будет все хорошо. Мы еще услышим о ней. И кстати, ты все сделал правильно.
Он вопросительно посмотрел на меня.
- Она... Конечно, она создавалась для тебя, но теперь, когда она свободна, обязательно сделает счастливым кого-то другого. Я думаю, ты создал счастье для кого-то, не для себя, а это хорошо. Теперь у твоего творения своя собственная жизнь. Разве это не удивительно?
- Значит, совесть моя может быть спокойна?
- Определённо.
Повисло долгое молчание. Мне было непонятно, почему он не спрашивает о себе, почему ему неинтересно, что же произошло с ним. Но не говорил ни слова. Просто смотрел в огонь, и мне казалось отчего-то, что, не заведи я этот разговор, он с удовольствием бы никогда не вспоминал об этом. Мне это казалось неправильным, но сама начать я не решалась. Наконец, когда он заговорил, голос его был тихим и звучал так, будто ничего хорошего от этого разговора он не ждет.
- Ну? Рассказывай. Я же вижу, что тебе не терпится.
- Странно, почему не "не терпится" тебе?
- Ничего странного. Всю жизнь я жил, не зная, что что-то не так. Я жил, думая совершенно о другом. У меня была цель, и пока я к ней шел, оказалось, мимоходом создал нечто совершенно неповторимое. Мой замок... Мой дом, люди, которые любят друг друга, как семья. Люди, которые любят меня. А теперь - ты. Это - целая вселенная, и теперь она совершенна. И снова ты, в который раз, хочешь поставить под сомнение все, что создавалось с таким трудом. Почему я должен этого хотеть? Что бы там ни было...
- Что бы ни было? Там случилось невероятное! Там случилось совершенно невозможное! Это не "что-то там". Это...
- Это разрушит все, что я создавал.
- Значит, создашь заново!
- Как у тебя все просто.
- Нет, не просто. Я понимаю, как непросто, поверь, ведь я все видела. Лично присутствовала. Но, может именно для этого я здесь? Чтобы все ломать. Это у меня прекрасно получается.
- Да, я заметил, - сказал он с теплотой в голосе и поцеловал меня в лоб.
- В этом то и суть. Заставить тебя слезть с насиженного места, вдохнуть свежий воздух, внести хаос в твою размеренную жизнь.
- Мне нравится мое насиженное место.
- Мне - тоже.
Мы глупо захихикали, словно дети.
- Но нужно, в конце концов, идти дальше.
- Ты пойдешь со мной?
Я подумала и ответила.
- Думаю, это ты пойдешь со мной.
Он улыбнулся и кивнул. - Ладно. Рассказывай.
И я рассказала все, что знала сама.
За окном стало светать. Солнечный диск еще не выглянул, но нежно-розовое зарево уже поднималось у самой кромки горизонта. Я все еще смотрела, как спит самый красивый, добрый, нежный мужчина на свете. Мне безумно захотелось прикоснуться к нему, но я понимала, что, сделай я это - и уже никогда не смогу заставить себя уйти. А идти нужно. Уже пора.
Я тихо поднялась и взяла со стола холщевую сумку. Старясь не смотреть на него, я вышла из библиотеки, чувствуя, как комок подступает к горлу. Хотелось выть. Громко, в голос. Чтобы все слышали мою боль. Я прикусила губу и быстро пошла по коридору, с каждым шагом, пробираясь по тихому, спящему замку, я все дальше и дальше уходила от него. Это расстояние резало мою душу, и она нестерпимо болела все сильнее и сильнее. Каждый шаг - новый порез. Как же больно поступать правильно! Я перешла на бег, чувствуя, как предательски подгибаются колени и дрожат губы, чувствуя, как тянет меня магнит обратно к моему Графу. И чем сильнее болело, тем быстрее я бежала. На одном дыхании пролетая лестничные пролеты, я молилась, чтобы не подвели ноги, и я не расстелилась где-нибудь на очередном повороте. Остановлюсь - и точно поверну обратно. Слезы заливали глаза, лились по щекам, сердце бухало, а в груди, где-то за сердцем, болело так, словно кто-то проворачивал там ледяной, зазубренный штопор. Я тихо взвыла. Коридоры сменялись другими коридорами, открывая новые перекрестки и двери.
Не помня себя от горя, я, совершенно непонятно как, оказалась за деревянными воротами замка. Лужайка раскинулась передо мной. Я рванула, что было сил, не выбирая пути. Я знала - теперь любая дорога приведет меня туда, где меня ждет мой Влад.
Сколько прошло времени, я не знаю, но вот, среди толстых стволов многовековых деревьев показался, до боли знакомый пейзаж. Сердце заныло от нежности. Онемевшими от горя глазами я вцепилась в знакомую поляну, проглядывающую сквозь огромные сосны, и улыбнулась. Уходя от него, я снова возвращаюсь к нему. Боже мой, как же я так соскучилась по тебе! Бревенчатый домик стоял там же, где и стоял, когда я последний раз смотрела на него. Уютный, теплый, тихий, ставший родным так быстро, что я не успела им налюбоваться. Не решаясь войти, я стояла и смотрела, как солнце беззвучно переливается через огромную гору, затапливая поляну. Деревянная дверь с легким скрипом открылась, и во двор вышел Влад. Как забилось мое искалеченное сердце! Снова, словно бы и нет этих ужасных ран, оно ожило, встречая моего принца. Худощавый, взъерошенный, с заспанным лицом, высокий, только-только обретающий мужскую стать. Его лицо было хмурым, и я вспомнила, как Граф рассказывал мне, что именно в это время он почти не спал и не ел. Меня пронзило неестественное желание стереть ему память, избавить от боли, ведь именно сейчас мне так отчетливо ясно, что такое боль. Болело нестерпимо, до слез, и мне безумно хотелось оградить его от этого.
У него в руках огромная миска, доверху наполненная чем-то съедобным. Он поставил ее на землю, и принялся чинить половицу одной единственной ступеньки, ведущей к дому. Вдруг краем глаза я заметила движение на противоположной стороне поляны. Из-за деревьев неторопливой, косолапой походкой, вышел Фос. Он шел прямо к дому. Влад не видел и не слышал его, он лишь старательно забивал вечно выбивающийся из половицы гвоздь, стараясь загнать его как можно глубже. Медведь быстро сокращал расстояние. Его черная шерсть переливалась на солнце, чернильные капли глаз блестели, глядя на мальчишку, склонившегося над деревянной доской, огромные лапы с острыми когтями неслышно ступали по земле, ничем не выдавая своего присутствия. Огромная голова пригибалась к земле, а нос жадно вдыхал воздух, чуя добычу. Сильный, мощный хищник смотрел на парня с превосходством животного, находящегося на вершине пищевой цепи. Я застыла в оцеплении. Все мое нутро кричало от ужаса, но на самом деле я лишь смотрела, как между жертвой и зверем остаются считаные метры. И когда огромный нос почти коснулся взъерошенной макушки, мальчишка обернулся. Время для меня замерло. Я смотрела, как в предрассветной тишине худой, нескладный мальчишка, поднялся и встал во весь рост, глядя в глаза огромной косматой твари. Голова медведя была размером с половину тела паренька, а до его холки Влад еле дотянулся бы, даже встав на носочки. Зверь глубоко выдохнул, с тяжелым фырканьем и каким-то утробным урчанием. А в следующую секунду, когда я, наконец, почувствовала свои ноги, и рванула вперед, Влад поднял руку и небрежным движением положил на огромную голову.
