Теряя себя (СИ) - "Eve Aurton" (прочитать книгу TXT) 📗

— С вашей кровью в организме?

— Да, — Рэми коротко кивает, вжимая педаль газа и увеличивая скорость, а я на миг замолкаю, обдумывая его слова и приходя к выводу, что если сейчас я умру, то, вполне возможно, стану вампиром. Вот только я не знаю, хочу ли им быть. — Даже не думай, я не позволю тебе обратиться.

— Почему?

— Потому что не каждый может справиться с этим, ты в их числе, — на этих словах Господин поворачивается ко мне и смотрит таким проникновенным взглядом, что я непроизвольно сжимаюсь, даже не собираясь спорить. Наверное, ему виднее.

— Что вы сделаете с Адель?

— А как ты думаешь?

— Я не хочу об этом думать, — для пущей убедительности мотаю головой, вновь вспоминая казнь Аруша, а Рэми позволяет себе ухмыльнуться, одними уголками губ, обдавая меня ледяной иронией.

— Надо же, какая святость, ты даже не хочешь мести? Именно поэтому, ma petite, роль вампира не для тебя, — подытоживает он, давая понять, что разговор окончен и мне не стоит приставать к нему с вопросами. Но я не знаю, как сдержаться, вдруг чувствуя непонятную тревогу, постепенно заполняющую сердце. Вспоминаю наши разговоры с Адель, ее поведение, ее поддержку и уже с трудом верю, что она способна на столь низкое коварство. В конце концов, Вацлав тоже знает о фактах.

— Вацлав тоже в курсе, я сказала ему об этом, когда он приходил в ваш дом, — и нет, я не пытаюсь увести подозрения от Адель, оправдать ее, спасти.

Пытаюсь.

— И кого же ты предлагаешь убить первым? Или есть еще кто-то, кому ты успела разболтать? Кажется, я предупреждал тебя, что сделаю, если ты будешь слишком много болтать. Не вынуждай меня, Джил, — в его голосе слышится явная угроза, и я нервно сглатываю, прикусывая язык и отодвигаясь как можно дальше. Учитывая его спокойное отношение к кровавым расправам, не сомневаюсь, что вырвать язык для него не составит труда. — Ты поняла меня? — Судорожно киваю, не издавая ни звука, и Рэми удовлетворенно расслабляется, откидываясь на спинку сиденья и принимая излюбленную позу небрежности. Предпочитаю отвернуться к окну, дабы не видеть его строгого равнодушия, и, скрестив руки на груди, закрываю глаза. Нужно попытаться заснуть.

Во сне время летит быстрее.

Комментарий к Глава 22 часть 1

ma petite malheureuse fille* (фр. моя маленькая несчастная девочка)

ma fille naïve** (фр. моя наивная девочка)

========== Глава 22 часть 2 ==========

Я окунаюсь в прошлое внезапно, словно с размаху прыгая в ледяную воду и при этом забывая вынырнуть, и воздуха катастрофически не хватает как только я открываю глаза и непонимающе всматриваюсь в дорогу перед нами, заканчивающуюся высокими бетонными воротами, разделяющими внешний мир от Изоляции, вернее сказать, Колонии, где находится мой дом. Проходной пункт с шлагбаумом, несколько мужчин в военной форме и совершенное хладнокровие Господина, который даже не заглушает двигателя, наверняка надеясь проехать без задержки. Наверное, так оно и будет, учитывая его положение в этом мире. Он не смотрит на меня, не обращает никакого внимания, терпеливо ожидая, когда один из мужчин подойдет к машине и, стараясь рассмотреть салон через затонированное стекло, постучит по нему костяшками пальцев. Тихое жужжание электропривода, и салон наполняется запахом дыма, краски и ярким, по сравнению с его мрачностью, дневным светом. И, пока я задыхаюсь от предвкушения, смешанного с волнением и едкой ностальгией, солдат склоняется ниже и отточено громким голосом произносит:

— Въезд без специальных пропусков запрещен, сэр.

— Похвально, — Рэми с тошнотворной неторопливостью, будто специально желая помучить меня, достает карточку-пропуск и протягивает ее ожидающему мужчине, который незамедлительно сканирует ее, после чего открывает рот от изумления и смотрит на Господина неверящим взглядом. И сейчас, с вот этим вот обескураженным лицом, он напоминает мне религиозного фанатика, увидевшего своего бога воочию. Осталось только упасть на колени и заплакать от нахлынувшей эйфории.

— П-простите, — он вытягивается по струнке, возвращая карточку и махая рукой остальным. Отдает им жесткий приказ пропустить и уже раболепно шепчет: — Вам нужно сопровождение, мистер Рэми?

— Нет необходимости, — сухо бросает Рэми и, не дожидаясь ответа, закрывает окно, только после этого переводя на меня холодно равнодушный взгляд. Он смотрит всего несколько секунд, но за это время я успеваю прочесть его эмоции — он зол на меня и напрасно пытается скрыть это, потому что я слишком хорошо его выучила, чтобы не заметить очевидного — сейчас он должен быть не здесь, не со мной, а в Митрополе, вершащим правосудие. Тогда почему, почему, черт побери, он дарит мне шанс? И, кажется, я догадываюсь.

— Я знаю, почему вы это делаете, — под мерный шум двигателя шепчу я, пристально наблюдая за тем, как медленно открываются тяжелые ворота, затем поднимается шлагбаум, и стоящие по сторонам дороги люди с армейской выправкой с интересом разглядывают нашу машину. Это должно быть приятно — быть центром вселенной.

— Что делаю?

— Позволяете мне увидеться с мамой.

— И? — лишенным заинтересованности тоном спрашивает Господин, пересекая границу миров и прибавляя скорость. На миг вылетаю из реальности, с щемящей тоской вглядываясь в силуэты зданий вдалеке, среди которых мой дом, моя школа, мое кафе, в лабиринте которых скрыты знакомые улицы, увядшие воспоминания, прошлая жизнь. Мне почти не больно, если не считать того, что на месте сердца постепенно образуется дыра, и я не чувствую его ритма, провалившись в накатывающую, словно волны прибоя, боль. Она концентрируется в горле, превращаясь в предательские слезы, и не дает сказать ни слова, пока я не делаю глубокий вдох и затяжной выдох. Признаться, я думала, что будет не так сложно. — Джил, я жду.

— Потому что чувствуете вину передо мной, — выдыхаю я, напрягаясь и пододвигаясь ближе к лобовому стеклу. Сейчас мы проедем промышленные зоны и вынырнем на улицу, ведущую к моему дому. Осталось немного. Парочка кварталов; несколько доз серости и невзрачности, облупившихся фасадов, убогих тротуаров с черными пятнами асфальта на сером, скрывающими образовавшиеся ямы; сотни неулыбчивых лиц, изможденных обреченностью взглядов — все это моя прошлая жизнь, которая теперь кажется чужой и выдуманной.

— Ты не могла бы не копаться в мотивах и просто принять это с благодарностью, ma petite?

— Спасибо, — на полном автомате произношу я, скидывая с себя накидку и вцепляясь в подол платья пальцами. До побелевших костяшек, до онемения. — Теперь направо, мой Господин, — не обращаю внимания на его раздраженный тон, все сильнее запутываясь в волнении и чувствуя начинающуюся нервную дрожь. Меня практически трясет, когда машина останавливается на перекрестке, следуя правилам дорожного движения и оттягивая момент встречи. И мне сложно поверить, что буквально через несколько минут я смогу увидеть маму, сложно настолько, что я прикусываю губу, желая проверить, не сон ли это — один из тех, что ярче действительности. — Здесь, — несдержанно хлопая по панели ладонью, говорю я, и Рэми притормаживает напротив моего дома, ничем не отличающегося от остальных на улице. Обыкновенная девятиэтажка с разрисованными граффити дверьми, имеющая несколько подъездов. Не жду его разрешения, просто потому, что не хватает терпения, и, найдя окна своей квартиры взглядом, выхожу из машины. Ветер бросает в лицо сырую влажность подтаявшего снега, и я вдыхаю полной грудью, пересекая дорогу и даже не смотря по сторонам. Лишь громкий и недовольный сигнал машины, под которую я едва не попадаю, вынуждает меня сконцентрироваться на дороге, а не на дверях своего дома. Водитель ее грозит пальцем и, открывая окно, выдает неприличные ругательства, но это не может остановить меня, ведь мама так близко, семь этажей, сломанный, как и всегда, лифт, ступеньки, пролеты, снова ступеньки, сбитое дыхание, предательская усталость. Мне не хватает духа преодолеть пролеты, и я, чуть не плача, хватаюсь за перила и пытаюсь отдышаться, унять свое безумное сердце, готовое вот-вот сорваться. Я чувствую это — чувствую по гулу в ушах, по трясущимся от напряжения рукам, по капелькам пота, скатывающимся вниз по спине и впитывающимся в платье на пояснице, по странно искаженной действительности, плывущей перед глазами. Но среди все этих ощущений я вижу лицо матери, которая ждет меня. Ждет ведь, да?