Голод суккуба - Мид Ричел (Райчел) (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Вошел Энди с исчерканным списком. Хотя и не удалось привлечь нужное количество народу, все-таки нас стало заметно больше. И нынешняя смена останется почти в полном составе.
Тут как раз Мария закончила плакат, и он оказался хорош. Я повезла его в типографию, которая обычно выполняла наши заказы.
— Нет, — категорически замотала головой управляющая, осадив меня на полном скаку. — За час этого сделать не смогу. Может быть, за три.
— А полтора? — упрашивала я. — Это благотворительность. Чрезвычайная ситуация.
— Чрезвычайная образовательная ситуация? — нахмурилась она.
— Образование всегда чрезвычайно. Знаете ли вы, сколько детей в районе Пагет-саунда не умеют читать из-за отсутствия ресурсов и надлежащих образовательных программ?
К счастью, вращаясь в книжном деле, я знала эту мрачную статистику. К тому времени, как я покончила с управляющей, эта бой-баба чуть ли не рыдала. Она приняла мой заказ и пообещала все сделать в течение часа.
Пока печатали плакаты, я отправилась в «Книги Фостера». Хотя этот магазин был не таким большим, как «Изумрудный город», но обладал не меньшей известностью. Формально мы были конкурентами.
Гаррет Фостер, владелец, увидев меня, спросил:
— Ищете работу?
— Есть работа для вас, — ласково отозвалась я, облокотившись на прилавок. — Мне нужно, чтобы вы связались с Абелем Варшавски.
Абель Варшавски был местным писателем-затворником, автором очень популярных романов о Тихоокеанском Северо-Западе. Они с Гарретом были старыми друзьями, так что Абель появлялся только у Фостера.
Гаррет изогнул седые брови:
— Абель выступает только здесь. Вы же знаете.
— Знаю. Именно поэтому я не прошу у вас номер его телефона.
И я набросилась на Гаррета, поведав ему, что половина сотрудников «Изумрудного города» находится чуть ли не при смерти. Я говорила о милосердии и образовательной статистике. Я доказывала, что никакие мы не формальные конкуренты, поскольку он находится в районе Капитолийского холма, а я в Куин-Энн. Кроме того, книжная отрасль вся как одна семья. У нас одна цель.
— Бог ты мой, ну и женщина, — восхитился он, когда я закончила. — Уверены, что не хотите сменить место работы?
— Я всего лишь хочу Абеля на этот вечер.
Он прикусил губу:
— Как думаете, сможем мы как-нибудь заполучить сюда Мортенсена?
— Хм, — задумалась я. — Как сказать. Вы, ребята, закрываетесь на пару часов раньше нас, верно? Как думаете, не могли бы ваши сотрудники помочь нам сегодня вечером? Все будет оплачено, разумеется.
— Вот ушлая баба, — пробормотал он и в задумчивости уставился на меня, но я уже понимала, что сделала его. — Ладно, но только если мы вовремя получим Мортенсена — сразу после его следующей публикации.
— Договорились.
Мне не хотелось делить с ним Сета, но многие крупные писатели выступают по всему Сиэтлу, когда у них выходят новые книги. Я надеялась, Сет не сочтет, что я торгую его телом. Ай, ладно. Это потом.
Прежде чем уйти, я купила все имевшиеся у Фостера экземпляры «Американских тайн» и «Женской речи». Он чуть заколебался, пробивая чек.
— Э-э… — Он внимательно оглядел меня. — Сомневаюсь, что вы читали тот рассказ Мортенсена…
— Как вам сказать, — беззаботно улыбнулась я, более не переживая по поводу своего двойника, Дженевьевы, — скажем, он не первый вдохновленный мной мужчина.
На прощание я вручила Гаррету наше объявление — пробный экземпляр, отпечатанный в типографии.
Он уставился на постер, не веря своим глазам:
— Вы уже вставили сюда Абеля! Не поговорив со мной!
Я оставила его возмущаться и отправилась за постерами. Потом вернулась в магазин и распределила их между тремя сотрудниками, снабдив каждого списком мест для развешивания. Отослав их, я закончила приготовления в магазине — перестановку мебели и распределение вечерних обязанностей среди сотрудников.
К шести часам все преобразилось. Обычно авторы подписывали книги в кафе на втором этаже. Это место осталось центром события, но я распорядилась освободить все пространство. Так что пришлось сдвинуть полки и стенды, пока здесь будут выступать авторы, но это не страшно. Народ в основном собирался слушать писателей, а не листать книги.
Итак, что мы имеем.
Е. Дж. Путнэм и Лорелея Бильян привлекли соответственно любителей научной фантастики и беллетристики. Таких набралось немало, но мое объявление собрало еще больше. Магазин был забит под завязку. Пригодился каждый дюйм, который высвободила перестановка мебели. Я не помню, чтобы в магазине собиралось столько народу.
Путнэм и Бильян немного поволновались — и поначалу расстроились, — обнаружив себя на Изумрудном литературном фестивале вместо обычной встречи с читателями. Я свалила все на путаницу в переговорах с их агентами и поблагодарила за содействие святому делу благотворительности. А еще напомнила им, что это прекрасная возможность предстать перед людьми, обычно предпочитающими другие жанры, и при этом не ущемит ни одного из авторов… слишком уж. Каждый должен был десять минут почитать что-нибудь свое, а затем пятнадцать минут отвечать на вопросы. Конечно, немного меньше обычной встречи, зато действенно и оставит время для вопросов и ответов всем авторам, то есть двум основным, а также Сету, Мэдди и Абелю. Кроме того, мы организовали лотерею, а я вела вечер, едва ли понимая, что говорю.
— Просто не верится, что Сет у тебя на вторых ролях после Путнэма и Бильян, — заметил Энди во время круглого стола. — Он же круче этих двоих, вместе взятых.
— А еще он в высшей степени добродушен, — шепнула я в ответ.
Получив короткую передышку, я не могла оторвать взгляд от Сета. Как будто я сто лет не видела его эксцентричную улыбку и карие глаза. В действительности я никогда не видела только его футболку с Кэптэном и Теннайл. Я хотела подойти к нему, но удержалась. Об участии в фестивале его от моего имени попросила Мэдди.
Когда выступления закончились, я велела сотрудникам более-менее вернуть все по местам. В кафе расставили столики, за которыми авторы подписывали книги. Даже у Мэдди, в общем-то никому не известной, нашлись покупатели. У «Женской речи» была своего рода культовая репутация, и мне показалось, что несколько поклонников Мэдди приобрела во время круглого стола. Проходя мимо Сета, разговаривающего с поклонником, я поймала его взгляд и замедлила шаг. Между нами повисла неловкость, которую не могла преодолеть даже вызванная амброзией маниакальная жажда деятельности. Слишком много у нас возникло нерешенных проблем.
— Спасибо, — просто сказала я. — Спасибо, что сделал это.
— Ладно, — чуть помедлив, сказал он. — Ты ж меня знаешь. Я не пропустил еще ни одного Изумрудного литературного фестиваля. И сейчас не собираюсь.
Ко времени закрытия магазин был полон, но мы не стали никого выпроваживать, тем более что торговля шла очень бойко. И тут появился Уоррен.
Он подошел ко мне, и мы вместе смотрели на окружающую толпу. Помолчав немного, он произнес:
— Почему я чувствую себя родителем, неожиданно вернувшимся домой в разгар детской вечеринки?
— Пейдж назначила на один день Бильян и Путнэма. Такой выход показался мне логичным.
— А когда вы обнаружили эту накладку?
— Сегодня утром.
— Сегодня утром, — повторил он. — Значит, вместо того чтобы, скажем, сдвинуть мебель на первом этаже и пусть себе подписывают оба конкурента, вы решили устроить широко разрекламированный званый вечер со звездами и собрать толпу, которую не в состоянии вместить этот магазин?
Я часто заморгала. Вот это да! Ведь так действительно было бы гораздо проще.
— На самом деле это фестиваль, а не званый вечер. И, не забывайте, благотворительный.
Уоррен вскинул голову:
— Мы жертвуем выручку на благотворительность?
— Всего десять процентов, — успокоила его я. — И потом, здесь женщина из Образовательного проекта, на нее все это произвело такое впечатление, что она хочет договориться с нами о куда более значительной акции по сбору денег. Но это, скорей всего, в следующем году — весной, разумеется. Мы же не хотим, чтобы это помешало следующему Изумрудному литературному фестивалю.
