Заметки графской любовницы (СИ) - Лисканова Яна (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
С одной стороны, перед Бетти было стыдно. Я навесила на нее неосторожно ярлык, да еще и довольно поверхностно сделала выводы о ее личности.
Я всегда воспринимала искренне верящих в то, что где-то на небе сидит мудрый старец и решает, хороший ты или плохой, людей — слабовольными идиотами. Кем-то, кто ищет легкий путь утвердиться в жизни. Скинуть принятие решений на кого-то сверху и не думать своей головой. Но Бетти думала. Не то что бы ее слова хоть на секунду заставили меня поверить в новых богов, скорее они заставили меня присмотреться к Бетти. Если бог-основатель где-то и был, то только в ее голове, даже скорее частью ее личности, чем-то вроде антропоморфного морального компаса.
С другой стороны, после моей несдержанности, как ни странно, разговор пошел. Даже тему специально выдавливать не пришлось! Когда вернулся Орхан я уже даже не заметила, увлеченная беседой. Бетти, к слову, оказалась гораздо более толстокожей, чем выглядела, и говорить с ней можно было довольно свободно.
А еще она была первым человеком в моей жизни, который так интересно говорил о религии. Без высокомерия, без нотаций, без пафоса, а просто и искренне и очень увлеченно. И я сама не заметила, как все-таки согласилась сходить с ними на службу в конце недели. Боги одни и знают, зачем!
Ее слова еще долго не выходили у меня из головы. Быть честнее и строже к себе, чтобы Его не разочаровать… Я скорее ставила на то, что «не разочаровать» ей хотелось в первую очередь себя. Как человек, который разочаровывал себя не раз и не два, могу сказать, что это довольно неприятно… хотя жить можно.
На самом деле, в том, что касается «честнее с собой», у меня особых проблем не было. А вот с честностью с окружающими — еще какие! Хотя сама я в этом проблемы не видела. Никакого морального компаса у меня не было, а если и был, то сбоил нещадно. Я просто не могла воспринимать это, как проблему, учитывая, как сильно это помогало мне устроиться по жизни.
Но у любой медали есть две стороны.
Я не могла перестать думать о том, что было бы, если бы тогда я успела подарить Вилю подарок. А если еще немного честнее — если бы не струсила и подарила его. Если бы не начала заигрывать с его братом в отместку за то, как хорошо он смотрелся с Эни. Если бы сказала, что его слова и подозрения мне неприятны. Что мне от них гадко. А не делала гадко ему в ответ, чтобы сохранить остатки гордости.
Может это ничего бы и не изменило, и я бы все также осталась по итогу с маленькой сухой запиской. И еще и чувствовала бы себя жалкой от того, что не отбила удар.
Я думала о том, почему Леона считала, что ее брат должен реветь ночью в подушку, и не могла избавиться от мысли, что, возможно, остатки гордости я променяла на возможность… ну хотя бы закончить все иначе. Не так, чтоб было гадко до тошноты от своих и чужих слов.
Да и что случилось бы с гордостью от пары искренних слов? Разве Бетти стала в моих глазах жалкой от того, что попросила не язвить про важные для нее вещи?
Наверное, дело в том, что в голове Бетти сидит бог-основатель, а в моей…
«Ты как репей!»
Я не удержалась и хохотнула. Стинг подозрительно на меня покосился.
В мой голове сидит бывший!
— Если ты сойдешь с ума, я с удовольствием вызову лекарей, — шепотом поделился Стинг, — Свяжут тебя, увезут… — мечтательно продолжил он.
— Не дождешься, — отрезала я, — Я не сумасшедшая, я просто гордая трусиха!
Самое отвратительное, что я четко понимала — даже произойди тот разговор сейчас, я бы ответила так же. Я бы не подарила подарок, не призналась в любви, не просила бы его быть ко мне добрее… Я бы все равно ударила в ответ. Потому что в моей голове нет места доброму и строгому отцу-основателю, там учит осторожности первый мужчина, которому я открылась без остатка. И я не готова была к тому, что это может повториться, даже за шанс закончить все иначе. И, кажется, даже за шанс не заканчивать.
Стинг удивленно вскинул брови, помолчал, а потом вдруг зло фыркнул, как кот, и отвел взгляд.
— И это говорит женщина, которая уже дважды не постеснялась ворваться в кабинет королевы, расталкивая ее помощников локтями, пока они пытались убедить ее, что Ее Величество не принимает? Нет уж, никакой гордостью и трусостью тут не пахнет! Ты отшибленная на всю голову, точно тебе говорю.
Даже не знаю, что удивило меня больше. То, какими фантастическими подробностями обросла совершенно невинная история, или то, что Стинг, кажется, пытался меня успокоить.
Я открыла блокнот, собираясь хотя бы набросать ответ Леоне.
«Дорогая Леона! Я ненавижу твоего поганца-брата! Чтоб он провалился, гад плешивый. Я искренне тебя поздравляю и надеюсь, что ты хорошо себя чувствуешь и не лезешь ни с кем драться — побереги моего крестника. Кстати, о драках! Твоему брату я бы оторвала его чудесную косу вместе с кожей…»
Я вздохнула. Вот хотела же написать, что влюбилась, но рука прямо отказывается! А если так?
«Насчет того, насколько сильно я влипла: сильно. Боюсь, мне не простят, если я лишу герцогского сына фертильности…»
Я зачеркнула и захлопнула блокнот. Вот прямо физически не получается нормально по-человечески, ну что ты будешь делать!
Вздохнула и решила, что если с третьей попытки не получится, поцелую барона Шурейджа, чтоб не грустить! Мужчины нужны, чтоб их целовать, а не чтобы в них влюбляться.
Вдруг сердце смущенно бултыхнулось в груди и будто застыло, боясь пошевелиться. Я случайно открыла титульный лист, где помимо моего мелкого и аккуратного почерка откуда-то были размашистые буквы Виля.
«Заметки графской ВОЗлюбовницыЛЕННОЙ!!!»
— И когда успел?.. — просипела я, с трудом сглотнув застрявший в горле комок.
«Я влюбилась, попроси герцога отправить мне его досье!»
Барону, видимо, не обломится поцелуя.
Глава 18. Viva la revolución?..
«По-моему, жажду жить не в реальном мире, а в своей фантазии, люди слишком часто называют жаждой справедливости. Звучит красиво. Можно я тоже назову свою жажду денег и почестей жаждой справедливости? Справедливости для одной отдельно взятой леди!
— — — Поговорить с профессором»
— Позолоти ручку, красавица, а я тебе на все вопросы отвечу, будущее расскажу!
Я бы может и прошла мимо, мало ли шарлатанок на улицах города. Но было что-то в ее глазах, какая-то насмешка то ли над собой, то ли надо мной. Девушка была, вроде, молодой, но точно сказать я не решилась бы, так густо были обведены ее глаза. Вульгарно красные губы, изогнутые насмешливо и огромная сигара в руках, которой она затягивалась совсем не по-женски. Стоило ей шевельнуться, звенели бесчисленные дешевые украшения из стекляшек и дешевых, выкрашенных позолотой металлов.
Я кинула ей пару монеток и села на явно подгнившую табуретку, обернутую цветастой тканью. Как бы подо мной не развалилась!
— Ну давай, гадай.
Я как раз возвращалась домой с очередного собрания в оборудованном под редакцию издания подвальчике на Осенней улице. Местечко не злачное, но не самые богатые районы города, конечно.
И вопросов у меня никаких не было. Просто потому, что я не могла их толком сформулировать.
Я не торопилась налаживать какие-то «близкие» связи с энтузиастами из «Ласкового Запада». Во-первых, это было бы подозрительно, пожалуй, даже для барона, ведь я с самого начала не горела желанием соглашаться с его взглядами и выводами, хоть и слушала их с интересом. Во-вторых, все знают, что больше доверие вызывает не тот, кто пытается завоевать твое доверие, а тот, чье доверие пытаешься завоевать ты.
Так что я уже вполне намеренно спорила со всеми до хрипоты, критиковала их подход, находила изъяны, позволяя им потихоньку меня «переубеждать».
Я уже третий раз захаживала не просто к ним в гости, а на летучку, и начинала неохотно «соглашаться» с тем, что их деятельность если и не жизненно важна для государственных интересов, то хотя бы просто важна.
