Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша (полная версия книги txt) 📗
— Ну, поздравляю всех с наступающим! — подчеркнуто радостно заявила Люба. — А мне надо как следует выспаться!
И вышла. Вера с облегчением села на свой стул, понимая, что этим вечером ей не придется иметь дела с Любой. Отчего-то она чувствовала себя виноватой перед хранительницей. Она словно украла у нее Иннокентия и теперь, после этой встречи, Вере стало, наконец, ясно, что психиатр для соперницы значил не меньше, чем для нее самой. Хотя… Украла? Надо же ведь было быть такой клушей, чтобы за десять лет только и сделать, что набить ему своим вниманием оскомину! Вера была не столь груба, хоть и порядком настойчива.
Потом все немного успокоились, посовещались еще немного на счет Любы и решили, что лучше сейчас ее оставить в покое. И начался сам праздник. Вера на миг погрузилась в знакомую теплую атмосферу, которую она, быть, может, только девочкой и испытывала. За столом было хорошо. Хранители в этот вечер забыли, кем были на самом деле, превратившись в настоящих людей, они пересказывали истории о своей жизни и подкладывали еды друг другу в тарелки.
Вера даже не сразу отвлеклась, когда ей в WhatsApp пришло сообщение.
"Выходи".
От Иннокентия. Любит он писать короткими фразами. Вера представила себе, как непривычный к новым технологиям психиатр с трудом набирает сообщения одним пальцем и усмехнулась. Ладно.
— Ребят, я на минуту, — сказала Вера и вышла в прихожую.
"Захвати куртку", — пришло тут же.
Вера послушалась.
"Вниз по лестнице" — снова моргнул телефон, когда хранительница была готова повернуть дверную ручку.
Потом прилетел снимок кривого фонаря. Вера усмехнулась и пошла туда, где его видела. Это было на полдороги между флигелем и терапевтическим корпусом. Затем был снимок двери, запертой на кодовый замок и ключ от нее. Вера вошла. Фото лестницы, подписанное "шестой этаж". Хранительница послушалась и когда уже взобралась наверх, прочла: "Осталось только отворить дверь".
Вера схватилась за ручку, чувствуя, что ее сердце забилось чаще. Вот сейчас он ее точно позвал на свидание.
Вера отворила дверь, и в лицо ей ударил морозный вечер. По ее расчетам оставалось не больше пяти минут до двенадцати.
Иннокентий стоял у бортика и поначалу вроде бы не обратил внимания на ее появление. Вера не стала зацикливаться на этом. В конце концов, она впервые видела окрестную больницу с этого ракурса, это было любопытно и захватывающе. Москва внизу замерла в ожидании чуда. Сейчас все в своих квартирах считают последние минуты до двенадцати. И только пара прохожих куда-то спешат. Промелькнула одинокая машина, огласив шоссе гулом мотора и шорохом шин.
Иннокентий развернулся, и Вера поняла, что он был занят. Психиатр возился с бутылкой шампанского. Он как раз справился с пробкой, и взял в свободную руку бокалы.
— Я, конечно, отстал от этого века, — заговорил Иннокентий, взглянув на Веру. — Но не насколько, чтобы проигнорировать новогодние традиции. В конце концов, последствия этих традиции я ежегодно вижу у себя в отделении.
После этого он разлил содержимое бутылки по бокалам и протянул один из них Вере. Хранительница бросила взгляд на этикетку, но не успела разглядеть ее. Оставалось надеяться, что это не "Советское шампанское". Иннокентий мог принять студенческий обычай употреблять это пойло за чистую монету. Она ещё раз взглянула на психиатра. Иннокентий выглядел уже не так старомодно, как обычно, в его гардеробе наконец-то появились вещи смотревшиеся современно. Должно быть, купил в этот же день. "Спасибо", — мысленно поблагодарила его Вера: "За то, что сегодня ты такой симпатяга". Он явно все ещё находился в поисках своего стиля. Но та перемена, которая уже случилась с ним, радовала Верин глаз.
— Сейчас же принято провожать старый год? — уточнил Иннокентий.
Вера кивнула.
— Хорошо. Тогда я начну. О том, что я не хотел бы брать в новый, — он вдохнул и посмотрел в сторону. Глаза его светились, — Я должен извиниться.
Вера подняла голову. Пару мгновений назад она разглядывала пузырьки в своем бокале.
— За что? — одними губами произнесла она.
Иннокентий улыбнулся.
— Все эти три месяца я вел себя так, словно меня воспитали в племени дикарей, а не в образованной мещанской семье. С тех пор как я понял, что очарован тобой, Вера, я только и делал, что пытался убедить себя и других в том, что это не так. Но я влюбился и вел себя как идиот. Как хорошо, что ты все еще не разочаровалась во мне…
Хранительница едва удержала в руках бокал. Она надеялась, что однажды это услышит, но всё-таки оказалась не готова к признанию.
— Считается, что до Нового года у меня есть время исправить старые ошибки, чтобы в двенадцать начать с нового листа. Я хочу, чтобы ты пошла со мной на рождественский бал, Вера. Ты согласна?
Хранительница выдохнула. Это прозвучало так уверенно, что она не смогла бы сказать "нет". Она поняла, как Иннокентий очаровал Лилю. Он, должно быть, и тогда выглядел так же, как сейчас. Вера, по правде, отказывать ему и не хотела.
— Да.
Иннокентий прищурился, вдруг с облегчением выдохнул и достал из кармана цветок. Следующим движением он воткнул розу Вере в волосы. Эта штука не напоминала ни живой цветок, ни бутафорию.
— Что это? — просила Вера, тронув прическу.
— Невянущая роза. Я купил ее пару дней назад в одном магазине. Я мог бы придумать сказку про волшебный цветок и его особое значение. Но ложью не создашь ничего стоящего. Правда подчас намного лучше фантазий. Суть в том, что существуют очки, показывающие истину, но никто еще из хранителей не создал невянущих роз. Их сделали своими руками обычные люди. Я хочу, чтобы это было с тобой, Вера, как память о самых важных чудесах, которые делаются без магии простыми людьми, как ты и я.
И тут загремели салюты.
Иннокентий аккуратно коснулся ее бокала своим.
— С Новым Годом, Вера.
— С Новым счастьем, — отозвалась Хранительница.
Вера отпила. Вино дорогое. Точно.
В нерешительности она тронула розу рукой, и тут Иннокентий накрыл своей ладонью ее пальцы, прикоснувшись к ее щеке.
— В тебе есть что-то от роковой испанской красавицы, поэтому я и подумал о розе, — произнес он. — Ты такая чистая, страстная и настоящая — все, чего можно желать. Я боялся, что вновь выберу женщину, которая вскружит мне голову. Я был дураком. Нет смысла соглашаться на компромиссы, если хочешь прожить счастливую жизнь.
Иннокентий немного прикрыл глаза, и Вера подумала, как же раньше она, должно быть, его пугала. Словно открытое пламя, опасное, но такое притягательное. Сотню лет он, очевидно, не делал женщинам комплиментов, и Вере представилось, как психиатр репетировал, так же как с роялем, пытаясь просто заставить себя вспомнить, каково это. Но у него все вышло так искренне и по-настоящему. Вера почувствовала себя Золушкой, которую пригласили на бал.
"Ну, не тяни с поцелуем", — подумала она.
Тут у Иннокентия зазвонил дежурный телефон. Психиатр поднял глаза к небу и мгновение медлил, прежде чем принять звонок. Момент был упущен. Наконец профессиональное возобладало над личным — вдруг кому-то плохо? Иннокентий прижал к уху трубку.
— Да?
Его лицо быстро приняло встревоженное выражение.
— В хирургии судороги, я должен идти, Вера! — объяснил психиатр, срываясь с места.
"В такой-то час!" — подумала хранительница, с сожалением провожая кавалера взглядом.
Шаги Иннокентия доносило с лестницы эхо. "В хирургию нужен реланиум!" — диктовал он собеседнику по телефону по дороге. Вера посмотрела в небо, ей было немного грустно. Работа украла у нее очень важный момент. И всё-таки так было правильно. У Иннокентия с Верой впереди ещё целая вечность. А у кого-то счёт, быть может, пошел на мгновения.
Вера подняла бокал в воздух и выпила за эту ночь. Ее взгляд упал на этикетку, наклеенную на бутылке. Это было очень дорогое вино.
