Гордость, сила и зима: стирая границы (СИ) - "Неидеальная" (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

========== Глава третья, о мужских приходах и не очень удачных импровизациях ==========

Монахини получились, как настоящие — фигуры были весьма женственными, со всеми полагающимися округлостями, кисти рук стали уже, а черты лиц заметно смягчились. Даже на ощупь ладонь теперь казалась женской. Единственное, что не стал исправлять Винтер, это рост — монахини вышли очень высокими, но, в конце концов, кто сказал, что не бывает высоких девушек?

— Ну как? — в голосе мага послышалась плохо скрытая гордость, на себя он еще не до конца наложил иллюзии, поэтому пока щеголял со своим лицом. — Хороши, да?

— Потрясающе! Такое чувство, что они в этой рясе родились. А голос тоже изменился?

— Сама послушай, — из уст монахини вырвался басок Эвана. — Но могу говорить вот так, — писклявым голосом добавил он.

— Да уж, сестра Эовин, с таким голосом только знакомства заводить. Попробуй полушепотом разговаривать что ли, а то вся маскировка псу под хвост. К вам, ребят, это тоже относится.

— Сестра Эовин?

— А почему нет? Хоть как-то созвучно с твоим именем, нам же надо будет как-то обращаться там друг к другу.

Ребята оказались со мной солидарны, поэтому Дик стал сестрой Дианой, а Лекс — сестрой Александрой, мое имя осталось при мне. Завершив все приготовления, парни направились на лестницу, чтобы дать мне возможность переодеться. Глянув последний раз в зеркало, Лекс поспешно внес коррективы в заклинание — замаскировал щетину на лице.

Мое облачение было таким же, как у остальных — черная широкая одежда прямого покроя, слегка подпоясанная в талии, которая скрывала тело от шеи до пят. На голову следовало накинуть традиционное покрывало, опять-таки черного цвета. Решив особо не заморачиваться, я надела это все поверх рубахи и штанов, сапоги также оставила — все равно под рясой не видно. Сунув руки в широкие рукава, я приняла смиренный вид, зеркало, правда, отразило похоронно-скорбный образ.

***

Мать Каталина на проверку оказалась сухонькой, невысокой женщиной неопределенного возраста. Отчасти ее возраст скрывала ряса, отчасти — наступившая темнота. Спутником монахини был молодой парень лет двадцати на вид, именно он управлял телегой, на которой нам предстояло добираться до монастыря. Телега была почти полностью загружена мешками с продуктами, но там все равно могли впритык разместиться пять человек.

— Сестры, — обратилась к нам мать-настоятельница, заметив наше удивление, которое вызвал ее спутник. — Это Мерк, он помогает нам доставлять продукты в монастырь. О порядках нашего прихода я расскажу, когда мы прибудем на место, — этой фразой она явно дала понять нам, что разговор не предназначен для посторонних ушей.

Наше оружие Лекс уменьшил до таких размеров, что оно уместилось в небольшой мешок, вес от этого, правда, не изменился. Также в мешок отправились аптечка и еще кое-какие мелочи, вроде веревки и мыла. С горем пополам разместившись в телеге, мы начали наш путь до монастыря. Пожалуй, важно отметить тот факт, что в село мы въехали по одной дороге — достаточно ровной и укатанной, а дорога до монастыря находилась с противоположной стороны и была вся в ямах и ухабах. Удары судьбы об одно место терпели со скорбным молчанием, однако наши лица весьма красочно выражали мнение по этому поводу, заставляя мать Каталину прятать улыбку.

Спустя очень короткое (хвала небесам!) время наша процессия подъехала к монастырю. Территория на первый взгляд достаточно большая, но никого из обитателей не видно, кажется, мы приехали после отбоя. Что же, тем лучше — избежим хотя бы на время лишних расспросов. Отправив Мерка разгружать телегу, мать Каталина повела нас за собой в здание монастыря. Там мы долго кружили по запутанным коридорам и галереям, пока не попали в небольшую комнатку, единственным источником света в которой была одинокая свеча на столе.

— Присаживайтесь, — мать-настоятельница указала нам на стулья, расположенные перед столом. — От лица всего монастыря я выражаю вам благодарность. И надеюсь, что мужчины будут вести себя прилично и не нарушат правил монастыря. Впрочем, вас, девушка, это тоже касается. Остальные жители монастыря ни о чем не догадаются, замаскированы вы великолепно.

— Но вы как-то узнали, что я настоящая девушка.

— Может, потому что ты нам дышишь в пупок? — с ехидцей спросил Дик.

Я метнула в его сторону угрожающий взгляд. Я действительно намного ниже всех, но не настолько же, все по плечо буду. А с ростом неловко как-то вышло, могла бы и сама догадаться…

— Мать Каталина, могли бы вы поподробнее рассказать о том, что происходит в монастыре? — взял ситуацию под свой контроль Винтер.

— Увы, сие нам неведомо. Но за несколько дней пропали три наших монахини.

— А могли они сбежать? Ну или просто в Лихолесье уехать развлекаться? — выдвинул свою теорию Эван.

— Вынуждена признаться, — слегка улыбнулась уголками рта настоятельница, — сначала я и сама так решила, поэтому-то и не стала сразу бить тревогу. Наш приход не запрещает получать удовольствия от жизни, и иногда монахини действительно выезжают за пределы монастыря. Но это не длится больше пяти дней.

— Вы в письме упоминали еще какие-то посторонние шумы на территории, можете что-то конкретное сказать?

— К сожалению, нет. По ночам мы слышим странные звуки в коридорах и на улице, но не решаемся выйти и проверить, что происходит.

— Мать Каталина, а сохранились какие-нибудь вещи девушек? — внезапно спросил Дик.

— Их кельи сейчас пустуют, вы разместитесь рядом. Надеюсь, вы найдете там что-то, что сможет помочь. Сейчас сестры находятся на вечерней молитве, и я должна буду к ним присоединиться, но сначала пройдемте наверх.

***

Кельи, в которых нам предстояло разместиться, были похожи друг на друга как яйца одной курицы — комнатка размера два на три метра, из обстановки — только лавка с постельными принадлежностями да тумбочка для мелочей. Перинка оказалась достаточно мягкой, а подушка и одеяло — не свалявшимися от времени. Все-таки аскетизм аскетизмом, но и об удобствах в монастыре Ровены Светлой не забывали. Сквозь маленькое окошко едва-едва пробивался лунный свет, но его вполне хватало, чтобы осмотреться.

У нас в распоряжении имелся примерно час форы до тех пор, пока сестры не вернутся с молитвы, и его необходимо было провести с максимальной пользой. Поэтому Александр сейчас осматривал этаж на наличие каких-либо магических следов, а мы с Эваном изучали кельи исчезнувших сестер. На стреме сначала хотели опять оставить меня, но я наотрез отказалась это делать, поэтому почетную службу у лестницы нес Дик.

Осмотр первой из трех комнаток дал неоднозначные результаты — из личных вещей там нашлись только четки из можжевельника, которые мы решили взять с собой. Никаких других мелочей, вроде книги или вазочки, не было, что само по себе казалось странным. Устав монастыря не запрещал монахиням хранить какие-то личные вещи, и многие девушки этим активно пользовались. Мы попутно сунули нос в другие, занятые кельи — они отличались какой-то обжитостью что ли. Кто-то повесил на стену картину с изображением Ровены, кто-то собственноручно раскрасил окошко, в общем, все старались придать своему пристанищу более уютный вид. А здесь — ничего.

Вторая из пустовавших келий являла собой более интересное зрелище — ее обитательница точно любила рисовать, поскольку в тумбочке удалось найти чистые листы пергамента и несколько уголечков, также по полу были разбросаны смятые рисунки — в основном сценки из жизни монастыря и еще какие-то окрестные пейзажи. Но почему-то нарисованное девушке не понравилось, потому что она явно намеревалась избавиться от бумажек. Кстати, заниматься художеством наша пропавшая монахиня любила в постели — на одеяле и подушке были видны следы угля, словно она вытирала о них пальцы. Рисунки свои девушка сшивала в отдельный альбом, его-то мы и решили взять, может, у Ричарда получится считать хоть какую-то информацию.

А вот третья комнатка преподнесла нам сюрприз — жившая в ней девушка любила всякие безделушки — вся тумбочка была заставлена фарфоровыми статуэтками, которые изображали различных животных — зайчиков, кошечек, собачек. Именно в уменьшительно-ласкательной форме, потому что иначе назвать эти мордочки с наивными глазами язык просто не поворачивался. А еще неизвестная нам сестра увлекалась вышиванием — в своих картинах она предпочитала изображать пресловутых животных, ими же украшала стены кельи. От окружавшего зверинца меня начало порядком подташнивать, поэтому я поторопила Эвана, который копался в ящичке: