Черный принц - Демина Карина (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Тент кое-как защищал от ветра, и Кэри присела.

— Я попытался объяснить, что не собираюсь ее в чем-то ограничивать, что после рождения наследника она будет совершенно свободна в выборе.

Это признание должно было бы шокировать, но Кэри не испытывала шок.

Отвратительно? Скорее печально. И Хальгрим задумчиво поглаживает щеку, пальцы касаются родинок, словно пересчитывают их.

— Она же потребовала бросить Мию.

— Вы не согласились?

— У нас четверо детей… младшенькой недавно исполнилось три. — Ему шла такая улыбка, искренняя, радостная. — Да, Мия не так красива, но… одной красоты недостаточно. Лэрдис никогда не могла этого понять. Знаете, было время, когда я ей сочувствовал. И считал себя виноватым. Она родила мне сына и… да, я люблю всех своих детей, но именно он станет наследником. Поэтому я не позволил ей оставить ребенка при себе. Хельги должен учиться, в том числе учиться думать сам и принимать решения. И я понимаю, что поступил правильно, что если бы оставил при ней…

— Она бы отравила его ненавистью.

Кэри закусила губу, кляня себя за то, что не сумела промолчать. И все-таки… будь отец хоть немного сильнее, сумей он переубедить леди Эдганг и отправить Сверра в школу… или просто отослать куда-нибудь, неважно куда, главное, чтобы подальше, может, и Сверр не сошел бы с ума от чужой ненависти?

— Именно. — Хальгрим смотрел на нее задумчиво. — Я знаю, что произошло с вашим братом. И мне жаль, но эта жалость постороннего человека. Хельги нормален, как и прочие мои дети. Они знакомы друг с другом, и после моей смерти Хельги позаботится о сородичах. Лэрдис это злит… Проклятье, я ей говорил, что не запрещаю видеться с сыном. Я бы принял и других детей, пусть и рожденных не от меня, если бы ей стало легче.

— Она вас любит?

Наверное, вопрос был смешон, но смеяться Хальгрим не стал.

— Она говорила, что любит, но… по-настоящему она любит свои обиды. Всем нам приходится чем-то жертвовать, Кэри из рода Лунного Железа. Но кто-то зализывает раны и находит в себе силы жить дальше, а кто-то носится со своим горем всю оставшуюся жизнь. Это опасная дорога. Гнилая.

— Лэрдис…

— Предпочла оставаться несчастной, а поскольку этого мало, она делает несчастными всех вокруг. Сначала она заводила романы, чтобы досадить мне. Меняла любовников, выбирала из моего ближнего круга. Женская глупая месть. Да, признаюсь, меня задевало, и не ее предательство, поскольку я с самого начала готов был к нему. Но в том, что твои друзья спят с твоей женой, есть что-то… неприятное.

Кэри кивнула, подавив вздох. А шоколад совсем остыл. И признаться, она замерзла, ног вот совсем не чувствует. Ее башмачки из телячьей кожи промокли. И чулки шелковые тоже.

— Когда она поняла, что я не собираюсь ее останавливать, равно как и ограничивать, оскорбилась. Нет, все-таки это не любовь. — Хальгрим покачал головой и замер, подперев щепотью подбородок. — Самолюбие. Раненое женское самолюбие. Ведь моя Мия — всего-навсего человек и…

У него голос менялся, когда он произносил имя той, другой женщины, а черты лица смягчались, казалось, что Хальгрим с трудом сдерживает улыбку.

Он ведь и вправду любит свою Мию, женщину, родившую четверых детей, и младшенькой — только три. И в свои три года она знает, что ее любят. И это, наверное, много. Мать от нее не отказалась и не откажется, а отец не спихнет на гувернанток, посчитав, что тем самым исполнил свой долг… и зависть, проснувшаяся в Кэри, бессмысленна, да и беззуба.

К чему сравнивать?

— Лэрдис придумала новое… развлечение, если так можно выразиться. Решила, что раз уж она несчастна, то и другие ничем не лучше. Она стала играть с людьми. Выбрать. Заинтересовать. Влюбить. И когда влюбленный мальчишка готов бросить мир к ее ногам, отвернуться.

Брокк не мальчишка, но… он ведь и вправду был готов бросить мир к ногам Лэрдис, а ей всего-то хотелось досадить мужу, которому она была безразлична.

— Лэрдис несколько увлеклась. — Хальгрим потер ладони, светлая кожа от холода покраснела. — Бросила вызов Королю, чего делать не следовало. Он с ней спал, но это ничего не значит. Она забылась и была наказана. Лэрдис просили не появляться при дворе. Естественно, она обвинила во всем меня.

Сложно как. Кэри не умеет разбираться в чужих несчастьях, ей бы с собственными справиться.

— Сначала она сделала вид, что не нуждается ни в Короле, ни в его милостях, но когда и остальные отвернулись… она многим успела досадить. И вдруг оказалась в одиночестве, а одиночество опасно тем, что не каждый способен вынести встречу с собой.

— И чего она хочет?

— Вернуться. — Хальгрим наклонился и, коснувшись щеки ледяными пальцами, вдруг подмигнул: — Смотрите на меня, леди, и улыбайтесь.

— Зачем? — шепотом спросила Кэри.

— Затем, что все-таки я, наверное, в глубине души мстительное существо…

Она ничего не поняла, но не отстранилась. От Хальгрима из рода Черного Титана пахло ванилью и корицей, свежей сдобой, имбирными пряниками…

— Она потребовала, чтобы я заступился за ее честь. Я ответил, что заступаться уже не за что. В конце концов, Лэрдис сама виновата, пусть сама и просит прощения. Но это слишком для нее… вот она и нашла альтернативное решение.

Он похож на Брокка, нет, не внешне. Взглядом. И этими морщинками, что разбегались от уголков глаз. Улыбкой. И манерой касаться осторожно, точно опасаясь прикосновением оскорбить.

— А ваш муж возвращается в город. Он в фаворе… и если попросит Короля, тот пойдет навстречу. Только, боюсь, на сей раз она несколько недооценила противника.

Хальгрим сдержанно поклонился.

— Не позволяйте ей портить себе жизнь, милая леди.

Хотелось бы Кэри, чтобы все было так просто.

— Улыбайтесь чаще. Вам очень идет улыбка. Мастер подтвердит.

Брокк?

Стоит в отдалении, смотрит так… нехорошо. Сердится.

Определенно.

И давно он… наверняка, давно. Хальгрим его заметил, и поэтому… со стороны могло показаться… Кэри вспыхнула. Жила предвечная… он же подумал… решил…

И пускай себе.

— Надеюсь, — голос Брокка звучал сухо, жестко, — я не помешал беседе?

— О нет, мы уже закончили. Буду рад встретить вас снова, милая леди. — Хальгрим смеялся, по глазам видно, но Брокк этого не замечал, как и острых игл живого железа, которые проступали сквозь волосы.

Он ревнует?

Ревнует.

Но кого? Кэри или Лэрдис?

— В таком случае нам пора. — Брокк подал руку. А во второй держит букет, тонкие стебли лаванды, перевитые золотой лентой.

Он молчал до самого дома, глядя в окно. И Кэри не спешила начинать разговор.

— Все пошло не так? — Брокк стащил перчатку и раздраженно пошевелил пальцами, глянул на руку и скривился.

— Я… волновалась.

— Знаю. — Его взгляд потеплел. — И прости, что… вышло так глупо.

— И ты меня.

— За что?

— За что-нибудь… не сердись, ладно?

— Не сержусь. Не на тебя. — Он дотянулся до руки Кэри. — А цветы мне отдашь?

— Они промерзли…

— Все равно отдай.

— Зачем?

— Мое ведь. — Брокк разжал ее пальцы, высвобождая букет. — Я не намерен уступать свое кому-то.

Кэри показалось, что говорит он вовсе не о цветах.

ГЛАВА 3

— Ты смерти моей хочешь? — Таннис обеими руками вцепилась в стек и попятилась. — Я… я на такое согласия не давала!

— Дашь.

— Стой! — Она выставила стек, и кончик его уперся Кейрену в грудь. — Не подходи! Я никуда не поеду! Я… я кричать буду!

— Кричи, — согласился он, отводя оружие. — Здесь нас не услышат.

На конюшне и вправду было тихо.

Пахло сеном, опилками, мешки с которыми стояли возле денников, свежей соломой, лошадьми и хлебом. Деревом. И яблоками. Оседлавший колоду мальчишка-конюший чинил упряжь, а карман его куртки подозрительно оттопыривался, и соловый жеребчик, привлеченный запахом, просовывал морду через прутья, хлопал губами и фыркал, выпрашивая угощение. Мальчишка отмахивался, а жеребчик вздыхал.