Брак с летальным исходом (СИ) - Яблонцева Валерия (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Подожди немного, ладно? — попросила я, и мальчик, кивнув, вернулся к недопитому кофе.
«Милая Фаринта!
Я навел справки о тех людях, имена которых ты указала в письме. Сообщаю, что ни один из них не известен контрабандистам или торговцам нелегальными зельями».
Я с облегчением выдохнула. Если информаторы господина Кауфмана не слышали, чтобы кто-то из слуг лорда Кастанелло когда-либо покупал кацин, значит, можно было быть уверенной, что никто из них этого не делал.
«Зато мне удалось кое-что выяснить по второму твоему вопросу. Прилагаю список судебных дел, связанных с отравлением кацином, за последние двенадцать лет».
Список включал в себя приблизительно девять дел и три десятка имен зельеваров, попавших под подозрение законников. Напротив каждого были указаны дата, приговор и текущее местонахождение. Пять человек на данный момент все еще отбывали наказание, четверо умерли, восемнадцать были лишены лицензий и более не имели права на закупку накопительных кристаллов и ингредиентов для зелий, а трое, в том числе «госпожа Фаринта Честер, дело об убийстве господина Лайнуса Честера», освобождены за неимением улик.
Взгляд сразу же зацепился за знакомое имя.
«Арджеро Бренци, дело об убийстве господина Лайнуса Честера. Признан виновным, отправлен на медные рудники сроком на пятнадцать лет. Лицензия зельевара, выданная Королевским магическим университетом Аллегранцы, отозвана без права восстановления».
Буквы расплывались перед глазами.
Арджеро Бренци. Зельевар, по словам Клары, безответно влюбленный в леди Элейну Кастанелло. «Господин Б.», о котором писали газетчики, расписывая удачный захват подпольной лаборатории, производивший кацин. Человек, чей возможный родственник, носящий не самую частую в Иллирии фамилию Бренци, уже семь лет
служил водителем лорда Кастанелло.
Я с трудом заставила себя читать дальше.
«По подтвержденным сведениям в настоящее время все еще находится на каторге, прошений о помиловании не подавал. Медицинское освидетельствование, проведенное три года назад, признало заключенного невменяемым».
— Миледи, вам плохо? — я едва услышала взволнованный вопрос Мелии. Голос служанки заглушал отчаянный стук моего сердца. — На вас лица нет.
Я сделала глубокий вдох, загоняя панику как можно дальше.
— Как давно уехал господин Руджеро? — спросила я, стараясь говорить как можно спокойнее.
— Примерно четверть часа назад, миледи.
— И перед этим он заходил на кухню? — внутренне холодея, уточнила я.
— Да, миледи. Он помог мне плитку разжечь, ее хоть вчера и прочистили, но все равно…
— Мелия, — я посмотрела ей прямо в глаза, четко выделяя каждое слово. — Немедленно уничтожьте все, что вы приготовили для завтрака. Промойте посуду, возьмите продукты из кладовой. И везде добавьте специй.
Горничная отбросила деревянную ложку, которой помешивала кашу, словно ядовитую змею. Дворецкий поперхнулся кофе.
— Миледи, — Мелия с трудом подбирала слова. — Вы что, хотите сказать…
— Да, — твердо ответила я, и горничная, подхватив с плитки горшок, выскочила на улицу.
— Миледи, — услышала я голос дворецкого.
Я повернулась к нему. Господин Сфорци дрожащими руками протягивал мне недопитый кофе. Вид у него был такой, будто мужчина был готов упасть в обморок.
— Прошу вас, — почти прошептал он.
Чуть встряхнув чашку, я различила в осевшей на дно кофейной гуще темные крупинки прокаленных циндрийских специй, вполне нормальных на вид. Я отлила немного кофе на блюдце и быстро разложила жидкость. Яда, к счастью, не оказалось.
Впрочем, утверждать то же об остальном завтраке было преждевременно.
— Все в порядке, — сказала я одновременно господину Сфорци и Тори, обеспокоенно переводящему взгляд с меня на дворецкого. Волна облегчения пополам с острым чувством вины нахлынула на меня при мысли о том, что и мальчик мог пострадать просто из-за того, что оказался не в том месте не в то время. Перед господином Кауфманом, откликнувшимся на мою просьбу о помощи с такой готовностью, было до ужаса стыдно.
Дворецкий без сил опустился обратно на табурет. Он забрал кружку, но допивать остывающий кофе не спешил.
— Господин Сфорци, — окликнула его я, — есть хоть какой-то способ связаться с лордом Кастанелло раньше, чем экипаж доберется до городского дома?
— Боюсь, что нет, миледи, — тут же ответил дворецкий, нахмурившись. — Разве что скоро прибудет почтовая карета… хотя нет. Господин Бренци точно успеет раньше.
Со стороны окна раздалось деликатное покашливание. Я обернулась.
— Леди Фаринта, — произнес Тори. — Моя кобыла оседланная стоит на заднем дворе. Что нужно сделать?
Вместе с сыном Кауфмана отправился Густаво. Он должен был показать мальчику дорогу и передать лорду Кастанелло небольшую записку, к которой я в качестве доказательства приложила фрагмент письма господина аптекаря. Об иной причине, по которой я хотела, чтобы Тори сопровождал один из работников поместья, я упоминать не стала. Я боялась, что Руджеро или другие возможные сообщники Арджеро Бренци могли напасть на лорда Кастанелло, и крепкий слуга рядом с супругом оказался бы полезен.
Уговаривать Таво не пришлось. Стоило мне только упомянуть, что Бренци, скорее всего, причастен к отравлению Лоиссы, как он, стиснув кулаки до хруста в суставах, без лишних слов запрыгнул в седло.
— Вперед! — Тори похлопал кобылку по выгнутой шее, и та сорвалась с места. Через несколько секунд всадники пересекли границу поместья и скрылись из виду за густым подлеском.
Оставалось только надеяться, что сын Кауфмана сумеет обогнать экипаж. Ведь жизнь лорда Кастанелло зависела от того, успеет ли Густаво предупредить его об опасности раньше, чем Руджеро расскажет сообщникам своего родственника-отравителя, что лорд больше не защищен артефактом.
— Миледи, — Мелия мягко коснулась моего плеча.
Она заметно нервничала, лучше прочих обитателей поместья понимая причину моего состояния, но старалась улыбаться дружелюбно и успокаивающе. — Не волнуйтесь вы так, наш Таво и мальчик точно должны успеть. Дорога тут идет кругом, в объезд гор, а всадник на лошади проскочит напрямик через седловину. Возвращайтесь к себе, отдохните. Я позову, когда сделаю завтрак.
Она взяла меня под руку и повела к моему временному жилищу в домике садовника. Я не сопротивлялась, хотя понимала, что нервное возбуждение не ослабит свою хватку до тех пор, пока я не увижу лорда Кастанелло живым и невредимым.
Мелия проводила меня до дверей и спешно убежала в поместье готовить.
Я так и не вошла внутрь. Осталась стоять на крыльце и, облокотившись на перила, невидящим взглядом скользила по укрытому на зиму саду. Что-то было не так. Что-то не складывалось.
Я чувствовала, что все еще упускаю нечто очень важное. Арджеро Бренци, отвергнутый ухажер леди Элейны Кастанелло, занимавшийся изготовлением запрещенных дурманов и зелий, казался человеком, лишенным всякого понятия о морали и чести. Такой, верно, вполне был способен убить кота или доверчивую служанку только потому, что они перестали быть ему нужны.
Только вот все преступления в поместье, включая загадочные смерти леди Жиневры и Эрлисии, происходили тогда, когда зельевар Арджеро уже отправился на каторгу. Зато Руджеро Бренци в эти годы как раз работал водителем у лорда Кастанелло.
Я нахмурилась. Если подумать, все без исключения происшествия последнего месяца случались именно тогда, когда лорд находился дома. А значит, вместе с ним в поместье был и его водитель. Письма обычно появлялись на моем подносе на следующий день после того, как Бренци возвращался из города и предположительно передавал их Лоиссе, а короткую записку, предшествующую отравлению кота, он и вовсе мог принести сам.
И это не было единственным совпадением. Пропитанные дурманом свечи мне принесли сразу же после разговора с лордом, и у господина Сфорци, которого я первоначально подозревала, не хватило бы времени, чтобы добавить зелье. А вот Руджеро запросто мог подслушать нашу беседу и беспрепятственно проникнуть в кладовую, пока лорд отчитывал дворецкого. Мне припомнилось, как незадолго до появления господина Сфорци, лорд обменялся парой кивков с кем-то, заглянувшим в малую гостиную. Кажется, тогда мы как раз говорили о моих пожеланиях, и я попросила принести свечи…
