Князь моих запретных снов (СИ) - Штерн Оливия (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
- Ты меня предал один раз.
А ко мне вдруг вернулся голос.
- Ты сама его предала, когда выболтала ваш план! – прохрипела я, - ты предала первой, так что не только на нем вина!
Лицо Винсента дернулось, он сделал незаметный жест рукой – мол, молчи. И я умолкла, сгорбившись рядом с мастером Бристом.
- Хорошо, - внезапно согласилась Флавия, - идем. Пусть… возвращаются, я не против. Но ты – ты дал обещание, Винс. Отныне мы будем вместе всегда. Время сказать «прощай» твоим бестолковым мечтам. Теперь у нас вечность.
- Винс, - выдохнула я.
Он снова улыбнулся мне, тепло, понимающе, кивнул – и, взяв под локоток давно уже мертвую сестру, повел ее прочь.
- Винс! – рявкнула я…
Но не успела, мастер Брист внезапно ловким движением зажал мне рот.
- Не надо, девочка… не надо. Не сейчас…
Я забилась в его неожиданно сильных руках, мыча, мотая головой, пытаясь освободиться.
А потом случилось… Флавия вдруг обернулась. Ее рот раскрылся, обнажая ряды игольчатых зубов.
- Не могу! Не могу-у-у! – проревела она раненным быком, - моя!!!
И метнулась ко мне, словно расплылась в воздухе. Я даже не успела перепугаться, даже вдохнуть не получилось. И я… не поняла, что в это же мгновение с места сорвался Винсент, вцепился в расплывчатый силуэт, заламывая ей назад голову, ломая шею… И в следующее мгновение они вывалились прочь, втянулись в чернильную кляксу, которая возникла прямо в воздухе.
- Ох ты ж, - горячо выдохнул мне в макушки Брист и выругался.
А затем – я с трудом понимала, что происходит. Пространство вокруг начало внезапно комкаться, ломаться со скрежетом и треском, как будто чья-то чудовищная рука сминала его как бумагу.
- Ильса, держись! – закричал наставник. Хватая меня за предплечье. Больно так схватил, дернул куда-то на себя. Вокруг нас все сжималось и комкалось, и вот меня уже тащит вслед за Бристом, и жар ползет по животу, повторяя вырезанные узоры, и во рту кисло и одновременно солоно…
Мы вывалились где-то среди холмов, явно неподалеку от Бреннена, и первое, что я увидела, отерев слезы и проморгавшись, были две неподвижные фигуры, поперек пустынной дороги, в охряной колее. Мужская, в темном, и женская. В легкомысленном платьице. Их было видно даже в утренних сумерках.
- Винсент! – завопила я, - пустите! Пусти-и-и!
Он разжал руки, мой наставник, и я, захлебываясь рыданиями, со всех ног рванула туда, спотыкаясь, падая и путаясь в подоле платья. Один раз больно ударилась грудью, но, хрипя, оттолкнулась ладонями от земли и побежала дальше. Остались считанные шаги, Винсент лежал совершенно неподвижно, навзничь, поверх иссохшейся куколки сестры. Его пепельные волосы казались совершенно седыми. А над ним… Как будто что-то клубилось, вроде облачка темного дыма, и этот дым изнутри разъедало сверкающими контурами кольца.
Но я… я даже не задумывалась, что бы это могло быть.
В голове вместе с пульсом колотилось – Винс, Винсент, пожалуйста, пусть ты останешься жив.
С каждым шагом разрастался странный жар в груди, он полз снизу, от сердца, к горлу, и в какой-то миг вылетел изо рта невесомым сверкающим кругляком. Я невольно остановилась, закашлявшись. Потом… так странно и красиво это было. Множество сверкающих колечек неслось по воздуху со всех сторон, они сияли ярко, как тысячи маленьких солнц, разгоняя сумерки, и впивались крошечными жалами в дымное облако. До тех пор, пока не заключили его в сияющий кокон.
Я моргнула.
И в этот миг рвануло так, что меня отбросило назад, на спину. В небе рассыпалась пригоршня звезд, таких ярких, что невозможно было смотреть, не щурясь. А потом все стихло.
Перекатившись на бок, откашлявшись, я уже на четвереньках поползла вперед.
- Винсент… пожалуйста…
Я выдыхала мольбы вместе с рыданиями, я задыхалась, но ползла. А добравшись, схватила Винсента за руку. Она была теплой и совершенно безвольной.
- Вини-инс! – подвывая от ужаса, я схватила его голову ладонями, прижалась лбом к его лбу. Потом, уже не соображая, покрыла лицо поцелуями.
- Пожалуйста, не умирай. Будь со мной.
Принялась нащупывать пульс – и не могла. Так и замерла, положив голову ему на грудь, мыча, как раненное животное, не переставая стискивать его руки. Как же так? Почему так несправедливо? Почему ар Мориш – живет и здравствует, а человек, которого я люблю, уже нет?
Что я буду делать теперь, без Винса?
Тело подо мной судорожно дернулось, раз, другой. Вконец ошалев от внезапно нахлынувшей, недоверчивой радости, я приподнялась и заглянула Винсу в лицо. Он моргал на меня совершенно неосмысленным взглядом, губы что-то шептали.
- Винсент! – снова целую его, хватаю за руки, - живой!
Взгляд князя Долины остановился на мне, медленно обретая осмысленность. А потом он вцепился в меня мертвой хваткой, притянул к себе, прижал к груди.
- Ильса… Моя маленькая. Видишь, я выбрал… Выбрал тебя.
Эпилог.
Вместе с тем, как опадали последние листья, пустел замок Бреннен. Ничего в этом не было странного: ведь духи Сонной Немочи и дух Пробуждения уничтожили друг друга. Выдергивая тело сестры в наш план бытия и сворачивая ей шею, Винсент очень хорошо понимал, что делает. Он ведь замыслил это много лет назад, но тогда ничего не вышло, а чувство вины, которое он испы-тывал, было слишком большим и горьким, чтобы вытащить сестру из Долины Сна и ее убить. В этот раз он все-таки сделал выбор, едва ли осмысленный – поначалу он совершенно точно был готов обменять мою жизнь на свою пусть и призрачную, но все же надежду, выторговать меня у сестры любой ценой. А когда дух, владеющий телом Флавии, не смог противостоять желанию сожрать меня, действовал по наитию. На раздумья времени не осталось, и Винсент сделал то, что сделал. Убил то немногое, что осталось от Флавии, и спас меня и мастера Бриста.
И теперь, когда не стало ни духа Сонной Немочи, ни самой болезни, ни Долины Сна, сноходцы разъезжались кто куда. Все они – после службы или учебы в ордене - остались людьми весьма обеспеченными, и поэтому ни у кого не стояло вопроса ни о том, куда отправляться, ни о том, на что жить.
Первым уехали братья Шезми. Тихо, ни с кем не прощаясь, на второй день после того, как в замок пришло уведомление о том, что орден сноходцев прекратил свое существование за ненадобно-стью.
За ними потянулась прислуга, грузили на телеги пухлые узлы, то и дело ощупывали тяжелые кошельки у пояса. Также быстро начали разъезжаться и ученики. Примерно через месяц после того, как не стало ордена, за Аделаидой приехал ее отец. Она пришла попрощаться, обняла меня, едва не переломав ребра.
- Я бы осталась, - сказала, всхлипывая, - но папа говорит, что я, со своим честно заработанным золотом, такая завидная невеста, что к нему уже выстроилась очередь женихов. Наверное, надо поехать и посмотреть, что там. Вдруг кого-нибудь выберу?
- Поезжай, - прошептала я в шерстяную ткань ее платья, - только не торопись со свадьбой, а?
Аделаида молча погладила меня по волосам и пошла прочь, а я кожей все еще ощущала тепло ее больших ладоней. Говорить что-то еще не хотелось, прощаться долго - слишком больно. Я чересчур хорошо помнила, что именно Аделаида верила в меня тогда, когда не верил почти никто. На пороге она остановилась, окинула меня долгим взглядом, а потом прыснула со смеху.
- Видела бы ты себя сейчас, Ильса. Лицо как на похоронах, клянусь Всеми! Ну, не печалься, мы можем ездить друг к другу в гости, если, конечно, ты не зазнаешься, герцогиня ты наша. Или кто ты там скоро будешь?
Я пожала плечами, всем видом показывая, что не понимаю, о чем она. Аделаида шутливо погро-зила мне пальцем, а потом все же ушла. А я постаралась получше запомнить ее полное и доброе лицо. Кто знает, суждено ли нам еще раз встретиться? Жизнь – чересчур сложная штука, чтобы ее предсказывать.
Потом уехал Альберт и ожидаемо увез с собой Габриэль. Накануне отъезда он пришел ко мне с бутылкой вина, мы выпили по паре рюмок.
