Кости внутри (ЛП) - Пирс Моника Эндерле (книги онлайн .txt) 📗
Мужчина появился на пороге, рассеянно почесывая стежки на лбу, серебряно-красный цвет Эскиса был едва узнаваемым под грязью на накидке.
— Простите, капитан Таксин. Отряды охотников прибыли почти с пустыми руками. Сказали, они еще не видели лес, где так мало животных.
— Я предупредил зверей уйти или спрятаться, — ответил Гетен, промывая плечо Галины. — Там много корнеплодов, грибов и ягод, а еще мед с пасеки и личинки, если покопать. Можете взять зерно и картофель из запасов Ранита. Там есть белый сыр, орехи, засоленные овощи и сухофрукты.
— Личинки? — мужчина был в ужасе.
— Поджарьте их, — сказал Гетен.
— Я думал, вы не ели живых существ, — отметил король Илькер.
— Но я и не голодаю, когда еды мало.
Так фыркнул и сменил тему.
— Я отправил разведку оценить силу и движения врага. Мы тут уязвимы.
— Они попытаются выжечь нас, — сказала Галина.
— Конечно, — согласился он. — Это сделала бы ты на их месте.
— Да, — ответила она.
— Я не допущу этого, — Гетен выпрямился и отложил тряпку. — Я не могу сидеть и смотреть, как мир падает в руки Шемела.
— Почему вы говорите, что за этим стоит ваш старый наставник? — спросил Илькер.
— Потому что это делает он с помощью Скирона.
— Постойте, — солдат на пороге уставился на Гетена. — Бог смерти создал этот кошмар?
— Не надо так удивляться, — буркнула Галина. Она скривилась, пока Гетен зашивал рану.
— Прости, — шепнул он и ответил солдату. — Для пользы Триумвирата.
— В этом нет смысла, — сказал Илькер с кровати.
Гетен посмотрел на брата Галины.
— Вера в Одного бога распространяется все шире, а в Триумвират верят меньше. Ничто не делает богов важнее, чем страдания и смерть.
— Но…
— Когда смерть держит нож у горла, кому вы молитесь для спасения и силы? — спросил Гетен.
Таксин ответил:
— Хотырь и Семел.
— Именно.
— Проклятье, — прошептал солдат из Эскиса. — Как победить, когда боги против вас?
Галина ответила:
— Кровью, потом и сталью.
— И магией, — добавил Гетен. Он закончил зашивать рану и оборвал нить.
Стало тихо, они думали о грядущем бою. Херра-Томрума не занимал чью-то сторону в сражениях королевств. Они не знали, чего ожидать, даже Гетен.
Илькер скривился с сомнениями и надеждой на лице.
Так оттолкнулся от стены.
— Лекарства. У вас лучшие настои, лорд Риш. Есть лишние?
Гетен кивнул и повел капитана в мастерскую. Солдат из Эскиса ушел за ними.
Галина села на край кровати брата.
— Это сложно слышать, да?
Он скривился.
— В Кворегне хватит места всем богам.
Она рассмеялась.
— Скажи это богам.
— Может, твой муж может.
— Уверена. Скирону не нравится, когда в нем сомневаются.
— Это мое наказание за принятие философии порядка и мира Одного бога?
— Иронично, — она поправила одеяло на его груди.
— Ты сильно ранена? — спросил он.
Она пожала плечами, кривясь, пожалела о старой привычке.
— Только левое плечо. У крикунов сильные пасти. Сложно заставить их отпустить, когда они впились.
— Та магическая броня не помогала?
— Ха! Если бы не кровавая броня, у меня не было бы руки.
Он молчал миг, а потом робко спросил:
— Что случилось с Гвинкардарнлеем и Татлисом?
Она сглотнула. Те раны еще болели. Смерть Амброзины была солью на них. Но он заслуживал знать. И она не стала смягчать удар.
— Крикуны Валдрама и солдаты убивали и сжигали. Мы с Гетеном искали в Телеянске альянс с императором Локшином, — она с горечью рассмеялась и добавила. — И Шемел испортил все раньше, чем мы получили плоды альянса. Мы вернулись и обнаружили резню в Гвинкардарнлеем и Татлис в пепле.
— Боги, — пробормотал Илькер. — Я такой дурак.
— Это так.
Он протянул дрожащие ладони, и она поймала их.
— Я договорился с Валдрамом. Я говорил ему, что Персинны не убивают друг друга, — сказал он. — Мы согласились, что тебя пощадят. Мы договорились, — он сглотнул, но его голос дрогнул, он добавил. — Я не знал о его обмане. Я должен был это понять, Галина, — он покачал головой. — Как я мог быть таким глупым?
— Он был магом, Ильк. И в его черном сердце не было ни капли доброты.
— Но и маг солнца — волшебник, но все преступления, в которых я его обвинял, были совершены ложным союзником Урсинума, — голос ее брата был отчаянным. — Это жестокий урок, и вся Кворегна платит за это. Наши матери и невинный брат заплатили за мою глупость.
— Не унижай храбрость королевы жалостью к себе. Она ударила бы тебя за это.
Илькер горько рассмеялся.
— Ты права, — он притянул ее пальцы к своей щеке. Там были слезы. — Прости, Галина.
Она вздохнула.
— Я знаю, Ильк, — она отодвинула пальцы, встала и поцеловала его перевязанное лицо. — Отдыхай. Ты можешь поговорить с отрядами на рассвете.
Когда она вошла в мастерскую, Гетен стоял у окна, спина была прямой, а плечи напряженными. Но он сказал ровным, когда он сказал:
— Замок Харатон и деревня горят, — едкий запах дыма ударил ее по носу.
Галина сжала кулаки. Она хотела что-нибудь сломать, кого-нибудь ударить. Вместо этого она медленно вдохнула.
— Ты можешь остановить огонь?
Он отвернулся от окна.
— Он уже слишком сильно навредил. Восточное крыло замка рухнуло в море, горят торговая часть деревни и железный квартал.
— Первое действие Шемела?
— Или последний приказ Валдрама, — он пожал плечами. — Это важно?
— Нет, — ответила она, Гетен вытащил ткань из шкафа и перевязал ее плечо. — Что будешь делать? — спросила она.
— С Шемелом и Телеянском? — он отклонился к большому столу в центре комнаты.
— Ты не можешь использовать теневую армию. Я не позволю.
— Нет, — он поцеловал ее в лоб. — Я не могу.
Кто-то кашлянул на пороге из коридора.
Галина повернулась. Солдат из Эскиса стоял с охапкой простыней.
— Нам нужно больше бинтов, — объяснил он. — И капитан Юджин хочет, чтобы мы разделили медовуху и эль со склада. Лорд, вы не против?
Гетен кивнул.
— Конечно. Это было для Харатона, но замок и деревня горят. Не стоит оставлять запасы. Отряды оценят угощение.
— Особенно на похоронах королевы, — сказала Галина.
Они вышли во двор и к складу. Гетен подал Юджину сигнал, несколько солдат пришли помочь. Он разделил бочки медовухи и эля, отряды выкатили их во двор и к вратам. Солдаты выстроились в ряд, передавали бочки по очереди от двора цитадели в деревню, где они устроили лагерь. Солдаты радостно завопили, когда Юджин открыл первую бочку.
— Пусть боги благословят вас, Красный клинок! — крикнул кто-то, другие подхватили.
— Не меня, — крикнула Галина. — Хвалите моего мужа. Это варил маг солнца, и он решил поделиться со всеми вами.
Оловянные и деревянные кружки поднимали в честь Гетена. Похвала становилась теплее, пока отряды пили лучшую медовуху Ранита. Многие еще не пробовали такое.
Гетен кивал и молчал, скрестив руки, глядя на Галину, шагающую среди солдат, спрашивающую о ранах, слушающую истории о храбрости.
— Откуда нам знать, не отравлено ли это?
Скрипучий голос заглушил вопли толпы, истории и похвалу.
Старый солдат, в котором Галина узнала члена старой стражи короля Вернарда, стоял в центре площади деревни, сжимая пояс, хмуря морщинистое лицо.
— С чего бы напитку быть отравленным? — спросила она.
Он указал на Гетена.
— Это не человек. Это чудовище, смерть в его тени. Слуга Скирона, — он оскалился и сплюнул на землю. — Вы взяли демона в постель, и за это платит весь Урсинум, Красный клинок.
Галина осушила свою кружку.
— Если это отравлено, я умру довольной после пары глотков. Но все мы знаем, что ты ругаешь не Херра-Томрума или Скирона. Ты — еще один старик, который лезет мне под одеяло, который презирает то, что я решила не быть орудием моего отца…
— Или ее брата, — сказал Илькер за ней.
Галина повернулась. Солдаты вокруг них опустились на колено и склонили головы.
