Жених в наследство (СИ) - Михеева Рина "Пушися" (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Наверное, они отправились к Леяне — это логично. Тем более, что Полина светлый оборотень, а Верен — серый. Но Райяна-то нет… Тёмных оборотней не жалуют при дворе княгини Светании. Однако Ярон не мог себя обманывать — не поэтому первой, о ком он вспомнил, была Райяна. Искорка переливавшаяся то золотом, то серебром, то голубизной, то стальным блеском, скользнула к его ладони и будто пригрелась под ней, увеличилась, замерцала нежно.
— Райяна… — прошептал Ярон. — Береги себя.
Он осторожно коснулся кристалла там, где светилась искра Райяны, она ответила особенно яркой вспышкой. Впервые князь подумал: чувствует ли обладатель искры, когда князь видит её в кристалле, когда прикасается? Сейчас он был почти уверен, что Райяна почувствовала. Хотя, скорее всего, не поняла, что это.
Ярон помедлил ещё несколько мгновений, нехотя отвёл ладонь от кристалла, ощущая это как потерю, как разлуку с кем-то дорогим, повернулся, чтобы выйти. Но в дверях стояла Муфра, смотрела на него понимающим взглядом, взглядом, в котором, казалось, отражалась мудрость и печаль веков.
— Где я ошибся? — спросил Ярон, сам удивившись вопросу, который не собирался задавать.
Зато Муфра не удивилась совершенно. И поняла, о чём речь. Не о княжестве, не о сынах Мрака, не о Тамиле. Нет, сейчас не о них. В эту минуту слабости или, может быть, в этот момент предельной честности Ярон хотел понять, почему раз за разом превращается в пустыню сокровенное внутреннее пространство, в котором он стремился находить опору и отраду. Ведь он хотел иметь семью, он был бы верным и заботливым мужем и отцом. Так почему всё рушится или ускользает от него?
— А как ты сам чувствуешь? Мысли тебя обманывают. А сердце — знает.
Ярон прикрыл глаза. Шаманка, как и всегда, была права. Сердцем он всегда знал, с чего всё началось, с какого момента цветущий сад начал неумолимо превращаться в обугленные остовы чувств и надежд.
— Но я не хотел этого! — возмутился он. — Я сделал это ради других, ради долга!
— Да, — Муфра печально кивнула. — Да… И только поэтому боги до сих пор не отвернулись от тебя. Когда мужчина оставляет любящую его женщину, ту, что доверилась ему, ту, которой он клялся в любви, это преступление перед Любовью и перед Небом.
— Когда он оставляет не только женщину, но и дитя, это втройне преступно. Но ты сделал это не по своей воле. Поэтому… перед тобой всё ещё открыт благой путь, хотя до сих пор ты и блуждал по окольным тропам.
— Неужели я должен был отказаться? Поставить личное счастье выше мира для многих? Я хочу понять! Какой путь был верным?!
— Бывает так… что совершенного пути, который можно назвать истинно верным, просто нет. Наши предки потеряли верную дорогу уже давно, потому и для нас осталось мало верных путей. Все они ошибочны, но в разной мере. Твоему отцу не следовало возлагать на тебя такую ответственность.
— Думать, что от брака его сына, от рождения у него сильного наследника, зависят судьбы княжества? Над его гордыней можно было бы посмеяться, если бы это не было столь печально. Запомни! — Муфра воздела указательный палец и повысила голос:
— Только Высшие Силы решают, от кого зависят мир или война! И они всегда зависят от многих! Какой бы силы наследник ни родился, всё равно быть войне, если многие к ней стремятся. И сколь бы слабы ни были твои дети, будет мир, если многие не захотят войны. Вы были слишком самонадеянны, считая, что от вас зависит столь многое.
— От каждого зависит лишь то, что дано ему. Тебе дано было стать наследником, а затем и князем, править и сражаться. И ещё — тебе дана была любовь женщины и дитя, ею рождённое! Первое ты принял, от второго отказался. Во благо ли? Слёзы оставленной женщины и ребёнка отзываются на Небесах, и Боги слышат их! И проливаются они дождём из огня и льда на твой путь и твою судьбу. Хотя она никогда не желала тебе зла и не винила тебя.
— Я понял, — Ярон склонил голову, но тут же её поднял.
— Помоги мне найти Марийку и дочь! Помоги, прошу!
Муфра устало покачала головой.
— Женщины твоей уже нет среди живых. Ты вдовец, князь. Ведь то, что было у вас с ней, — самый законный брак, что выше всех законов, установленных смертными. Но теперь ты вдовец, прими и смирись.
Ярон стиснул зубы и несколько мгновений молчал, стараясь взять себя в руки. Муфра ждала, проявляя уважение к его чувствам.
— Это Тамила? Она… убила её?!
— Нет, Ярон, — грустно ответила шаманка. — Нет…
И за этим "нет" князь с болью прочёл другое: его предательство убило её. Пусть и при помощи Тамилы, которая оставила женщину и ребёнка без помощи и поддержки. Но всё равно — это его вина.
— А дочь? Наша с ней дочь?!
— Она жива, князь. И это всё, что могу я открыть тебе. Она жива. Ты можешь искать её, но найдёшь лишь тогда, когда будет угодно Богам. Если им будет угодно. У неё свой путь… Может быть, вы встретитесь. Не спрашивай более ни о чём. Я сказала всё, что могла. Сейчас тебе время быть только князем. Не мужем, не отцом, не возлюбленным. Но скоро… Всё может измениться. Я вижу… — шаманка прикрыла глаза и замерла, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
— Вижу… Скоро ты можешь умереть… Или… будешь жить долго. Скоро… ты можешь лишиться всего, что ещё у тебя осталось, или — многое обрести. Решатся судьбы многих. Время… Время поворота, великое Перепутье, время, когда решаются судьбы народов… — уже на пороге!
ГЛАВА 41. Райяна
Райяне снилось, как она бежит по первому пушистому снегу вслед за своим вожаком, своим князем и своей любовью. Ярон вёл стаю на охоту, смертельно опасную охоту на сынов Мрака, но страха не было и в помине. Пока с ними вожак, они — победители. Никто не встанет у них на пути, никто их не остановит. И с охоты вернутся все.
Сильные лапы легко несли вперёд, сминая воздушное покрывало, укутавшее замёрзшую землю, морозный воздух казался чуть хрустящим, и его хотелось прикусить зубами, пить, грызть, лакать, хотелось забыть обо всём и бежать за вожаком — вечно!
Где-то сбоку мелькнул белый хвост, почти неразличимый на первозданной чистоте первого снега, и тревога всколыхнулась, прогоняя безмятежную уверенность зверя. Ярон замедлил бег, Райяна знала, что причина в Тамиле. Ей не угнаться за волками и оставить её позади нельзя — она лучше всех умеет находить сынов Мрака.
Молодая волчица подняла морду к серо-снежному, похожему на перину небу. Сила бурлила внутри, хотелось завыть, если уж нельзя бежать, хотелось остаться с вожаком — без чужаков. И со стаей. Бежать рядом с ними, вместе с ними, слиться в единое целое, как бывало всегда. Всегда, когда рядом не мелькал белоснежный хвост полярной лисицы.
Сквозь сон девушка ощутила тепло, будто ей на грудь опустилось нечто невесомое, нежное и согревающее. Она протянула руку, нащупала амулет. Тепло исходило от него. Не материальное тепло, не физическое — иное. То, что согревает сердце, то, что приносит и счастье, и тоску, если рядом нет любимого.
Наверное, Ярон коснулся её искры. Но не загасил… Она каждый день ждала этого, удерживаясь от того, чтобы не вытаскивать то и дело амулет из-под одежды, чтобы убедиться — искра ещё с ней, клан с ней, Ярон… хотя бы так — с ней.
В этом не было нужды, она слышала, что, когда искра угасает, не ощутить это невозможно. Но всё равно хотелось убедиться. И ещё больше хотелось узнать, когда же наконец решение будет принято.
Ясно, что после такого сильного отравления ядом Мрака Ярон далеко не сразу придёт в себя, так сколько ещё ей быть в неизвестности?.. Но не может же он поверить, что это она подменила противоядие? Ведь не может?! И сейчас, в этот момент между сном и бодрствованием, какой-то частью себя ещё находясь там — в снежном беге за вожаком, в единении со стаей, она ощутила, что этот момент наступил и миновал. Ярон принял решение, и её искра не угасла. Он поверил ей. Ей, а не Тамиле.
Райяна открыла глаза, секунду не могла понять, где находится, хотя комната была похожа на её собственную, но инстинкт сразу же подсказал, что она не дома, что она там, где не должна быть. Всё вокруг — красивое, удобное, новое… чужое.
