Тени прошлого (ЛП) - "Snapes_Goddess" (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗
И тут же тихо обрадовался, поняв, что Гермиона крепко обняла его в ответ, прижимаясь так, будто от их объятий зависела жизнь…
— Да, Люциус! Да… — всхлипнула она, когда головка возбужденного члена коснулась лона, скользя и готовясь войти.
Качнула навстречу бедрами и Малфой мучительно вздохнул, прежде чем медленно толкнуться, проникая в шелковистую плоть.
«Мерлин! Она не просто тесная и узкая… она такая горячая!» — ему казалось, что он взмок от пота, продвинувшись лишь наполовину.
— Господи! Да как же я не помнил всего этого? — невольно зарычал Малфой, слегка двигаясь назад и толкаясь еще глубже снова. — Это… Это невозможно… такая тесная… такая жаркая… я же… черт! Да я сгорю сейчас в тебе!
Гермиона выгнулась еще сильней, и он проник в нее полностью. Затем снова качнулся назад, а потом опять вперед: резко, ловя губами ее мучительный, слегка болезненный стон. И замер, позволяя ей привыкнуть к ощущению полноты. Позволяя телам осознать, как хорошо им будет вместе… Конечно же, он оказался прав. Прошло всего несколько томительных мгновений, и Гермиона снова дернулась ему навстречу, ощутив, что боль первого вторжения благополучно сменилась желанием чего-то большего. Тело, не слушаясь разума, само начало двигаться к Люциусу, само приникало к нему, будто ожидая от него помощи и спасения от ничем неутолимой жажды.
— Люциус… пожалуйста, — почти прорыдала Гермиона, и оба они ощутили, как ее мышцы невольно пульсируют, будто умоляя его облегчить и утолить эту жажду.
— Мерлин! Не двигайся, прошу тебя… не делай этого, — стиснув зубы, простонал Малфой и зажмурился.
«Проклятье! Какого черта я не снял напряжение там, в душе?»
Потому как сейчас, находясь внутри самой желанной женщины после пяти лет воздержания, он не просто сходил с ума — он подыхал от желания… Чувствуя, что вспотел и тело бьет крупная дрожь, Люциус попытался взять себя в руки.
— Не сдерживайся, пожалуйста, — будто услыхав его мысли прошептала эта маленькая искусительница. — Ты нужен мне… хочу тебя… — повернувшись, Гермиона легонько прикусила его за мочку уха.
— Черт возьми… Прости меня, пожалуйста… Не могу больше… — задыхаясь, выдавил Люциус. — Обними меня. Крепче! — он уже почти кричал. — И ногами!
Застонал, ощущая, как она обхватила его, скрещивая тонкие лодыжки на пояснице. Затем скользнул руками под ее тело, обхватывая его со спины за плечи, возле самой шеи, и прижимая к себе еще крепче.
— Смотри на меня! — почему-то так важно было видеть ее глаза. Ужасно важно. Необходимо!
И когда встретился с ней взглядом, начал медленно двигаться. Наслаждаясь каждым толчком, каждым мучительным проникновением, каждой секундой. Наблюдая за ней, за ее глазами… И наслаждаясь тем, что видит в них.
— О-о-о… — не отрываясь, Гермиона смотрела на него, по-прежнему крепко обнимая и путаясь в волосах. — Люциус, пожалуйста… — в легком и непонятном для нее самой замешательстве умоляюще прозвучал ее голос.
— Да! Ты права… Я не могу больше, Гермиона… так хорошо с тобой… и так давно этого не было… — голос его дрожал от напряжения.
Начав двигаться еще быстрее, он сильно и глубоко входил в нее, слегка покачивая бедрами с каждым толчком. Потом опустил руку вниз и, подхватив ее, подтянул к себе еще ближе.
— Давай же… двигайся со мной! — Люциус чувствовал, как пот капельками стекает по его спине. — Да, девочка, так… Так! — прохрипел он, когда понял, что Гермиона поймала ритм и начала двигаться, приподнимая бедра навстречу каждому его толчку.
— Я… Люциус! О, Господи, это слишком… — она почти плакала, продолжая обнимать и непрерывно гладить его.
И тут Малфой почувствовал, как мышцы ее начинают сжиматься, будто затягивая его в некий водоворот чувственного безумства. Почувствовал, как ее тело начинает дрожать от надвигающегося оргазма и вознес хвалу всем божествам, придуманным человечеством этого мира за то, что Гермиона Грейнджер оказалась такой женщиной, о которой можно только мечтать. Нежной, пылкой, страстной — потому что, даже угрожая ему адом, добиться от него терпения сейчас было нереально…
«Нет, я, конечно, еще покажу чудеса выносливости! Но не теперь… видит Бог, не теперь!»
— Не борись с этим, девочка… Расслабься! Кончи со мной… Кончи для меня, ну же! — будто приказывая, прошипел Малфой, начав двигаться еще быстрей.
«Да!»
Тело превратилось в единое желание страсти и разрядки, даруемое ему лишь этой влажной горячей плотью. Его собственный оргазм был на подходе: он уже чувствовал, как горячо пылает напряженная мошонка, как сладостная дрожь волнами пробегает по позвоночнику…
«Да…»
Нирвана была близка. И на какое-то мгновение Люциус испугался, что не сможет подарить наслаждение ей. Что бросит ее одну в печальном и разочарованном женском одиночестве, несмотря на все свои благие намерения. И мысль эта казалось ужасной. Но сладкая ведьмочка, дрожащая под ним, застыла вдруг, задрожав и закричав одновременно, и было непонятно, что будоражит его сейчас больше: эта дрожь или этот крик. Тесная и жаркая, она конвульсивно сжалась, и Малфой излился в обожаемое лоно, невольно застонав от боли и наслаждения…
«Господи! — чувственный звездопад продолжался так долго, что на секунду подумалось: а кончится ли он когда-нибудь? И нужно ли, чтобы он кончался?»
Это было хорошо… Нет. Это было лучше, чем хорошо. Нет! Никогда еще это не было так хорошо. И никогда Люциус не думал, что это может быть так хорошо.
«Черт возьми, а ведь крутым любовником этой ночью я так себя и не показал… Хотя и надеялся, идиот!»
И все же жаловаться на судьбу он не мог. Да и не хотелось. Как можно было опуститься до подобного нытья? Особенно уткнувшись в шею любимой женщине и ощущая, что тело твое окончательно лишилось костей, а смягченный член все еще подрагивает и пульсирует внутри нее. Тихонько приподнявшись на локтях, Люциус посмотрел в лицо, волнующее его сейчас больше всего на свете. И лицо это было покрасневшее и потное, глядящее на него сонными глазами и улыбающееся довольной улыбкой.
— Ты как, в порядке?
Услышав вопрос, Люциус невольно дернул губой.
«И она еще спрашивает?!!»
— Я-то? Лучше, чем в порядке, и намного, — довольно усмехнувшись, Люциус наклонился и мягко поцеловал ее. — А ты?
— Ох… да… — Гермиона вздохнула и потянулась под ним. — Мне так… так хорошо… — улыбаясь, ответила она.
— Прости, я совсем потерял голову, — прошептал Малфой, потершись кончиком носа об ее нос, а потом нежно провел рукой по шее.
Мысли путались. Только что у него случился самый нелепый, самый неуклюжий, но и самый прекрасный секс в его жизни.
«Нет, не секс!»
Он только что занимался любовью.
«И, Мерлин, это было невероятно… Пожалуй, это было лучшее занятие любовью за все годы».
— А я даже рада, — Гермиона потянулась и ласково разгладила морщинку на его лбу. — Как раз этого и не произошло с тобой в наш первый раз…
— И этого… и многого другого. Но сегодня я сплоховал. Хотел любить тебя роскошно и долго, но где-то между находкой презервативов и дальнейшими разговорами планы мои как-то изменились и полетели к черту, — тихо произнес Малфой. — Но чуть позже я все равно займусь с тобой любовью медленно.
— Прекрати… Прошу тебя. Как по мне, так все было замечательно, а ты меня пугаешь. Прекрати жаловаться на жизнь, — Гермиона чмокнула его в губы, а затем смешно сморщила нос. — А вообще, хочу сказать… Подвинься чуть-чуть, Люциус. Тебе никто не говорил, что ты мужчина не из мелких?
Довольно засмеявшись, Малфой откатился на спину и, по-прежнему прижимая ее к себе, потянулся за палочкой, чтобы очистить обоих. А потом натянул одеяло. На себя. И на уже прикорнувшую к нему на плечо Гермиону.
— Нам было хорошо с тобой… — зевнув, он повернулся и поцеловал ее в висок. — Но я почему-то уверен, что дальше будет еще лучше. Намного лучше… Не знаю почему. Но это так, Гермиона.
Уже дремлющая, она ничего не ответила, а только прижалась тесней. И Люциус сам не заметил, как уснул.
