Холли внутри шторма (СИ) - Алатова Тата (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT, .FB2) 📗
— И что? — задрав ноги на стол, Тэсса наблюдала, как Холли вырисовывает мостовую из булыжника. Он создавал город из янтаря и черного камня.
— И ничего. Орден закрыл все претензии, а ты знаешь, что у него абсолютное вето. Вы, инквизиторы, друг друга никогда не сдаете, да?
— Иначе рассыпется вся иерархия.
— Слушай, — в голосе Алисии добавилось столько меда, что у Тэссы мог бы подняться сахар в крови, — у меня тут еще один отказник, ну, из ваших…
— Что с ней не так?
— Это девочка девяти лет, у которой каждый день новая внешность.
— А асфальт?
— А несчастный ребенок?
— Я подумаю, — Тэсса положила трубку стационарного телефона, а потом и вовсе выдернула шнур из гнезда. Пока Моргавр закрывал границы деревни, а Орден защищал своих воинов, пусть даже и бывших, ей не о чем было беспокоиться. Уставившись в потолок, она мысленно перебрала события последних дней.
— Интересно, — пробормотала Тэсса себе под нос, — что имел в виду Теренс, спрашивая, что такое Нью-Ньюлин — колыбель мира или его могила?
Она не ожидала, что Холли как-то ответит на ее бормотание, — когда он уходил в свои нарисованные миры, то становился слеп и глух. Но в этот раз все случилось иначе.
— Ну, могилу ты благополучно снесла с лица земли, — задумчиво отозвался он, — а что касается колыбели… Что касается колыбели, то это я должен обсудить с себе подобным.
— С кем это? — скептически уточнила Тэсса.
— Разумеется, с тем, у кого водятся денежки, — вздернул нос Холли, а потом бросил карандаши и умчался из конторы.
Глава 33
Фанни казалось, что мир превратился в вату. Все было зыбко, и тревожно, и больно. Пожалуй, ее состояние походило на самое сильное похмелье, какое только можно себе представить.
Ее убивал стыд — разумеется. Перед каждый жителем Нью-Ньюлина, которому она причинила боль.
Пожалуй, в такие моменты все, чего она хотела, — исчезнуть навсегда и насовсем, так, чтобы даже следа от нее не осталось, даже памяти.
И вдобавок она презирала себя за то, что все еще жива. Куда милосерднее было бы перерезать себе вены и перестать причинять страдания окружающим.
Она так долго искала место, где перестанет ранить других, но все еще не нашла его. Нью-Ньюлин порой казался похожим на такое место, но потом что-то случалось, и хрупкое равновесие рушилось. Она опять чувствовала себя изгоем, кем-то, недостойным ни дружбы, ни любви.
В очередной раз очнувшись от забытья, Фанни поняла, что находится в невидимых объятиях Кенни. Так сложно привыкнуть — вроде как он рядом, а вроде как его и нет.
— Прости, — прошептала она, накрывая крупными ладонями его руки. На ощупь Кенни все еще оставался плотным. Это было даже забавно: роман женщины, которая хотела исчезнуть, и мужчины, который на самом деле исчезал. — Ты был на первой линии ударной волны. Очень тяжело пришлось?
— Все хорошо, — неуловимый поцелуй в щеку, неуловимые легкие ласки, неуловимый человек рядом, — со всеми все хорошо.
— Как славно, — Фанни устроилась поудобнее, не смея объяснить произошедшее.
Какая, по сути, разница, что за драма тебя настигла, если эта драма превратилась в стихийное бедствие для других.
— Ты дурочка, — вдруг сказал Кенни. — Тэсса только посмеялась, прочитав про гарем. Камила восприняла это как дурную шутку. Одну тебя написанное задело по-живому. Почему ты в меня совсем не веришь?
Это было обидно.
Фанни хватало и своих сожалений, чтобы слышать чужие упреки.
Но это было и справедливо.
Лишь она повелась на подобную провокацию, потому что все удары попали точно в цель. Она была самой уязвимой, а поэтому — самой опасной.
— Я и сама не пойму, почему мне все время чего-то не хватает, — проговорила Фанни. — Вроде ведь должна быть счастлива, так почему же нет?
— Может, нам пора завести ребенка?
Дыхание у нее остановилось.
Ребенок?
О, этот сосуд смог бы вместить в себя всю любовь, на которую Фанни была способна.
Но… ребенок?
Никто не заводит детей только потому, что им чего-то не хватает.
Или только поэтому их и заводят?
Чтобы заполнить неясную пустоту внутри? Чтобы перестать задавать себе вопросы, но найти вдруг ответы?
Как можно быть уверенной, что сделаешь кого-то счастливым, если даже саму себя не получается?
— Ты с ума сошел? — спросила она с запинкой. — Как он будет расти рядом с матерью-баньши?
— Ну мало ли орущих матерей в мире!
— Кевин Бенгли, не смей шутить о таких важных вещах, — рассердилась Фанни.
— Милая, разве тебе не интересно, какой из инстинктов в итоге победит? Материнский или инстинкт баньши?
Фанни промолчала, пытаясь осмыслить глобальность его затеи.
Такое большое дело.
Такое страшное.
А потом она вдруг расхохоталась.
— Боже, — воскликнула Фанни, — мы можем произвести на свет баньши-невидимку! Вот это будет номер!
Холли вернулся в контору, волоча за собой Уильяма-воздушного шарика.
— Получите-распишитесь, — отрапортовал он, — вот вам и колыбель Нью-Ньюлина. Осторожно, притолока! Ну да, потолки тут низкие… Как ваша голова?
— Я отлично себя чувствую, — проинформировал Уильям, болтаясь наверху.
Холли, задрав голову, посмотрел на него с явным неудовольствием.
— Нет, так совершенно неудобно разговаривать. Тэсса, сделай с этим что-нибудь, — потребовал он.
— Например что? — заинтересовалась она.
— Например, я могу потянуть его за ногу, а ты надавишь на плечи. Тогда он усидит в кресле хотя бы пять минут?
Тэсса, конечно, уже растеряла большую часть своих способностей, но все равно она всегда будет сильнее, чем все остальные люди, выносливее и внушительнее. Ярче будет видеть цвета, лучше слышать звуки и тоньше ощущать запахи.
— Ну допустим. И что изменится за пять минут?
— Кто знает. Может, вся его жизнь?
— Простите, — пробубнил Уильям. — Признаться, я не очень понял тему нашей беседы… Что-что мы должны обсудить?
Холли, не отвечая, вцепился в его ногу и дернул ее вниз. Тэсса, чувствуя себя членом вооруженной банды, послушно перехватила Уильяма возле дивана и налегла на его плечи.
— Прекрасно, — одобрил Холли, сбегал к своему этюднику и вернулся с маркером. — Позвольте вашу ногу, сэр Улетайка.
— А?
— Штанину, говорю, задирай.
Уильям беспомощно оглянулся на Тэссу, но что она могла сказать?
Можно быть мэром и шерифом сумасшедшей деревни, но представления не иметь, что происходит в голове одного гениального художника.
Поэтому она продолжала честно удерживать Уильяма на диване.
— Щекотно, — застенчиво признался он, когда Холли закатал его штанину.
— Терпи, — строго велел Холли.
Он зажал зубами колпачок маркера и принялся что-то рисовать на щиколотке Уильяма.
Вытянув шеи, Холли и Уильям наблюдали за тем, как он сначала нарисовал одну гирю на левой ноге, потом на правой. Подумал и добавил в кружочки надпись «500 фунтов».
— Этого же хватит? — сам себя спросил Холли, а потом закрыл маркер. — Тэсса, выпускай!
Она подняла ладони, и Уильям не взмыл к потолку, остался сидеть на диване. Потом он, изумленный сверх всякой меры, неуверенно встал и сделал несколько шагов.
Не по воздуху.
А по полу.
— Быть не может! — выдохнула Тэсса. — Это ведь всего лишь рисунок!
— Не «всего лишь рисунок», — передразнил Холли лукаво, — а мой рисунок.
— Я хожу! — закричал Уильям. — Я действительно хожу!
— Прекрасно, — Холли, казалось, нисколько не впечатлен. — Позже я сделаю ему татуировки, закажи мне для этого специальный аппарат.
— Ты еще и тату-мастер? — удивилась Тэсса.
— Пока нет, — ухмыльнулся он. — Да что там сложного! Поди дубина Фрэнки знает толк в наколках или чем они там в тюрьмах занимаются?
Тэсса ответила ему скептическим взглядом.
Холли замахал руками:
— Неважно, неважно, посмотрим обучающий ролик в интернете. Может, уже поговорим о деле, Уильям? Ну, как миллионер с миллионером?
