Небеса в огне (СИ) - Эльденберт Марина (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Я в облаках не витаю,
Хватает смелости мне!
Ведь каждый день я сгораю
В своем несносном огне!
Рывок вперед, вслед за руками, в глубь сцены, и я выныриваю прямо перед Гроу, волосы снова рассыпаются за спиной. Я едва успеваю перехватить наливающийся зеленью огня взгляд, и снова разворачиваюсь к залу.
И возрождаюсь под ветром
Раскрытых крыльев своих!
Чтобы парить в этом небе —
Том, что одно на двоих!
Движениями-порывами, как языки огня под ветром, шаг за шагом, из стороны в сторону, вливаясь в мотив.
Пусть для тебя это слишком,
Пусть я не твой идеал…
Давай, признайся ледышка,
Лишь обо мне ты мечтал!
Миг, когда в зале начали танцевать вместе со мной, я скорее почувствовала бешеной, бьющей в воздух энергией отдачи. Поэтому вскинула руки вверх, подхватывая ее и отступая: резко, словно на меня накинули невидимый аркан и рывком дернули назад.
И пусть не хочешь ты верить
Не сможешь сладить со мной!
Огня тебя не умерить
Мой дорогой ледяной!
Раскрыв ладони, ушла вправо, чтобы влиться в ускоряющийся ритм. Теперь — только расцвеченные неоном лица в зале. В их бесконечной смене и круговерти я даже не пытаюсь кого-то уловить, разве что в развороте снова натыкаюсь на подсвеченную зеленым огнем драконову зелень, а после падаю в последний куплет.
Платье летит над сценой дымом, и я действительно в нем горю.
Горю огнем, который чувствую сейчас, как никогда раньше.
Да, я — дрянная девчонка!
Ни разу я не нежна,
Но ты давно понимаешь:
Одна тебе я нужна!
Последний аккорд растворяется, когда я падаю на колени и, проехавшись по сцене на платье, которое где-то слегка трещит от такого надругательства, вскидываю руки вверх, чтобы потом рухнуть вниз под разлетающимся веером волос.
Музыка обрывается, зал взрывают аплодисменты и голоса. Я тут же вскидываю голову, чтобы увидеть поднятые руки и орущих коллег. Голова слегка кружится, как если бы я уже приняла бутылочку-другую веоланского, но веоланского во мне нет, зато есть их лица: горящие глаза, восхищение, их отклик, бьющий в меня той самой силой, которой мне так не хватало, когда я танцевала в студии или на балконе.
Наверное, если бы не Теарин, я бы никогда этого не поняла и не почувствовала.
Если бы не Теарин, если бы не Гроу…
Кстати, о Гроу.
Поднявшись, уже гораздо более текучим движением, выпрямляюсь. Он медленно приближается ко мне: наверное, если бы не сцена, меня бы раздраконили в прямом и переносном смысле, но сейчас у него только вытягиваются зрачки и раздуваются ноздри.
— Это твое, — почти рычит он, протягивая мне босоножки.
От огня, прокатывающегося через короткое прикосновение, сердце ударяет в виски.
— Оставь себе.
Глядя на коллег, снова кричу в микрофон:
— Спасибо!
И под новую волну аплодисментов спускаюсь в зал.
Точнее, спрыгиваю: усевшись на край сцены, просто ныряю вниз.
— Вот это ты отожгла! — первой ко мне подлетела Лира, остальные потянулись следом. — Шикарный номер! Вы долго это готовили?
— Мы это вообще не готовили.
— Да ладно?! — гаффер хлопнул меня по плечу. — Здесь ничего не происходит без ведома Гроу.
Я хотела объяснить, что Гроу сейчас в крайней степени драконьей ярости, но в эту минуту за спиной раздалось:
— Зажгли?! — Резко обернулась, чтобы увидеть драконогада во всей красе в центре внимания и услышать рев толпы: «Да-а-а-а»!. — Продолжаем в том же ключе! Крышесносного вечера!
В зал снова плеснула музыка, Сибрилла приблизилась к Гроу, и в эту минуту я пожалела, что оставила ему свое единственное секретное оружие: босоножки. Шпилькой в ногу для него — тот самый минимум, которого он заслуживает. Раскаленный моим танцем огонь бился во взглядах коллег, устремленных на меня и на сцену. Гроу посмотрел на меня крайне выразительно, в ответ я мысленно показала ему непристойный жест и отвернулась. Оставив драконорежиссера наслаждаться собственным величием, пробилась сквозь растекающуюся по залу толпу к столам.
Фуршет был богатый, персонал «Форсайт» уже сновал по залу с подносами, на которых в высоких бокалах пузырилось веоланское. Часть коллег уже направились к бару, где сегодня танцевали семеро барменов. Что касается меня, я выбрала себе максимально безопасные закуски: тарталетки с самой разной начинкой, не требующие приборов. Желание воткнуть вилку в режиссерский зад вернулось, как ностальгия.
— Отличная импровизация.
Умение семикратного чемпиона оказываться рядом в тот самый момент, когда я немного занята, в данном случае жую — просто потрясающее.
— Ну фто фы, — сказала я, даже не потрудившись прожевать перед ответом. — Ф этом мефте нифего не проифходит беф федома Гфоу.
— Бросьте, — отмахнулся он. Казалось, его совершенно не смутило столь нарочитое пренебрежение. — Я могу отличить импровизацию от постановки, у вас роскошная пластика, Танни. И очень живые танцы.
Я даже жевать перестала.
— Серьезно? — поинтересовалась я. — И давно вы это поняли? До или после того, как сообщили Гайеру о том, что в танце на скале куча косяков?
— Косяки есть у всех, — совершенно не смутился этот непробиваемый тип. — Даже у мэтров. Главное — желание их исправлять.
Прежде чем я успела сообщить, куда он может идти со своими нравоучениями, к нам подлетела гримерная команда. Бирек обнял меня так порывисто, что я чуть не опрокинула на него тарелку с тарталетками — едва успела выставить руку влево, и удержать на весу ее содержимое.
— У-у-умница моя! — пропел стилист, отстранившись. — Так станцевать… так станцевать!
С ним я бы тоже хотела о многом поговорить, но точно не при члене ассоциации, поэтому только кивнула. Обратила внимание, что в нашей дружной команде не хватает Геллы, но она явно не горела желанием выразить мне свое восхищение. Дальнейший разговор со стилистом и девочками-ассистентками, наперебой говорящими о том, что будет круто вместе со мной зажечь на танцполе, как-то затих сам собой, когда к нам приблизился Рихт.
Сегодня он зачесал волосы назад и оставил две верхние пуговицы на светлой рубашке расстегнутыми. Это совершенно не вязалось с его стилем, но ему шло.
— Вы позволите украсть у вас Танни? — поинтересовался он, обращаясь почему-то к Биреку.
— Нет! — воскликнул тот, притягивая меня к себе, а потом так же неожиданно отпустил.
Я на всякий вернула тарелку с тарталетками на стол, а Рихт протянул мне руку.
— Пройдемся?
Куда можно пройтись в клубе? Разве что в сторону постера.
Туда мы сейчас и направились, потому что возле столов было слишком много народу.
— Взять тебя веоланского? — спросил он.
Я покачала головой.
— Шикарно выглядишь, Танни.
— С торчащими в разные стороны волосами?
— Тебе идут торчащие в разные стороны волосы.
— Ага. И потекший макияж.
— У тебя не потек макияж.
— Ну и супер! — перехватила удивленный взгляд Рихта и добавила: — Поблизости не было зеркала, и мне нужно было, чтобы ты это сказал.
— Рад, что ты забрала букет.
Ну да, ничто случившееся на съемочной площадке нельзя утаить.
— Я не должна была его брать.
Рихт остановился, и я тоже. Сейчас мы стояли перед постером, с которого нас сыпались искры. Огонь плескался в его волосах, растекался по моей коже, чтобы снова отразиться в глазах стоявшего напротив меня мужчины, делая его еще больше похожим на Даармархского.
— Он шикарный, но на этом все, Рихт.
— Совсем все? — он усмехнулся.