Невеста палача (СИ) - Дар Маргарита Вячеславовна (читать книги полностью .txt) 📗
Влетев ураганом в конюшню, он услышал приветственное ржание Фрагора. Конь нетерпеливо бил копытом в стойле, храпел, мотал головой, запах хозяина будоражил его, предвкушение скачки делало нетерпеливым.
— Хэдес, — позвал колдун, дух незамедлительно явился, — ты знаешь, что делать, к моему возвращению все должно быть готово.
Фантом кивнул, Князь прошел мимо него к стойлу верного друга, запряг и скользнул в коридоры межмирья.
Деревянное веретено, юлою бегало по полу, Дарина выпустила из рук тонкую ниточку пряжи, продолговатый предмет вздрогнул, упал, закатился под скамейку. Рука девушки легла на грудь, сердце билось сильнее, покалывало, странное предчувствие овладело ею, навалилось необъяснимой тяжестью, слабость сковала тело. Грядут перемены, только вот хорошие ли?
Отругав себя за минутную слабость, Дарина отбросила глупые мысли, потянулась к веретену и застыла, неведомая тень, до боли знакомого человека, мелькнула за окном. Взгляд метнулся к небольшому отверстию, затянутому бычьим пузырем, сердце обмерло, силуэт вырисовывал образ Темного Князя. Невеста палача резко вскочила, подбежала к двери, распахнула настежь, выскочила на улицу. Голова возбужденно металась из стороны в сторону, но на улице не было ни души. Вечернее зарево окрасило небо багровыми красками, и девушка ощутила знакомую горечь разочарования, это закат ее надежды.
Тяжелый вздох вырвался помимо воли, медленно побрела обратно, уныло претворила дверь, не подозревая о тайном наблюдателе. Константин успел скрыться за углом соседнего здания, ей нет нужды знать, что он здесь, достаточно того, что она невредима.
Колдун направился к главным воротам Великого Новгорода, вечерний мрак подступал, серым плащом ложился на его плечи. За пределами града Темный Князь огляделся, по близости ни души.
— Фрагор! — выкрикнул он в сумеречную пустоту.
Горизонт окутала плотная дымка, стук подкованных копыт поднял в воздух стаю ворон, сидевших поблизости на ветвях высокого тополя. Конь грациозно выпорхнул из пустоты, закружив дымку причудливым узором, рысью подскакал к хозяину, фыркнул, загарцевал на месте, покачивая головой, размахивая черной гривой.
— Фрагор, мой верный друг, — проговорил мужчина, похлопал коня по холке, вскочил на него и поскакал вдоль дороги в сторону небольшого поселения, к дому, где выросла Дарина.
Стоя перед обветшалой хатенкой, Константин хмурил брови. Омерзение, гнев, презрение, необходимо усмирить эти чувства, прежде чем завяжется разговор с нерадивым отцом, продавшим дочь палачу. Подступив к двери, толкнул, петли неприятно скрипнули, отворился проход, похожий на черную пасть, могильным повеяло холодом, нехорошее предчувствие мелькнуло в сознании. Колдун переступил порог, внутри царила мертвая тишина, повсюду расползся мрак, мерзкое зловонье витало в спертом воздухе. Тихий скрипучий звук привлек внимание Князя, его глаза постепенно привыкли к сумраку, напрягся, мороз пробежал по позвоночнику, шагнул вперед, поднял голову и застыл на месте. Под камышовым потолком, слегка покачиваясь на натянутой до предела веревке, обвившей толстую шею, висело безжизненное тело Угрима.
— Безумец, — мрачно выговорил Константин.
Он рассчитывал перекупить Дарину, расторгнуть договор, заплатить отцу сумму большую, чем дал палач, но непредсказуемый поступок мужика оказался совсем некстати, планы необходимо пересмотреть.
Натянутая веревка скребнула по потолочной балке, высвободив едва уловимый хруст, колдун мрачно хмыкнул, отметил, что на физиономии мертвеца застыло выражение покоя, освобождения и даже умиротворения. В его чертах ни читалось, ни страха, ни гнева, ни раскаяния, ни отчаяния, глаза плотно зажмурены, рот слегка приоткрыт, но приглядевшись, Князь заметил отпечаток боли, боли душевной, вырвавшейся наружу едва уловимыми чертами, приподнятостью густых бровей и уголками рта, опущенными к низу. Стало ясно, Угрим страдал при жизни, но тщательно скрывал гнетущие душу муки, прикрывался буйством, гневом, раздражением. Как бы там ни было, теперь все это уже не имело значения.
На дворе послышалось ржание коня, Темный Князь направился к выходу, вскочил в седло, небрежно махнул рукой. Яркая искра метнулась от его пальцев к обветшалой хатенке, та полыхнула, занялась пламенем.
— Вперед, Фрагор! — колдун пришпорил коня.
Огромный вороной жеребец храпнул, заглушая топотом копыт, треск горящих бревен, рванул к стенам Великого Новгорода.
Ночь принесла в град пустоту, люд разбрелся по домам и кабакам, невзирая на яркую, полную луну, разливавшую лучи взамен дневному светилу. Безлюдные улицы приветствовали Константина тишиной, он пронесся вдоль незамысловатых построек, натянул поводья у жилища палача, Фрагор послушно остановился, запрядал ушами, мотнул головой, звякнув сбруей.
— Тише, друг, тише.
Колдун потрепал гриву жеребца, спешился, в небольшом оконце мелькали знакомые силуэты, он напряг зрение, стараясь понять, что происходит.
Не подозревая о затеянной слежке, Гордей зажигал лучину. Утомленная Дарина спала на скамье, опершись спиной о стену, палач нагнулся, рассматривая невесту, в руках ее покоилась пряжа, деревянное веретено лежало у ног без дела. Слегка склонившись над девушкой, мужик потряс ее за плечо.
— Даринка, ты чего тут уснула?
Девушка вздрогнула, резко открыла глаза, затуманенные дремой.
— Что? — выдохнула она, инстинктивно отдернула плечо.
— Тише, — Гордей ощутил неприятное томление, — тише, Даринка.
— Темно! Ночь на дворе?
— Ночь ли, день ли, — загадочно проговорил палач, — а минуло много времени, с тех пор как ты воротилась.
Знакомый страх прокрался в сердце Дарины, брошенные в лицо слова не предвещали ничего хорошего, неприятно кольнуло в области груди. Она силилась не подать вида, спрятала вспотевшие ладони в складках сарафана, опустила глаза, поджала губы.
— Может, все ж, поведаешь, где пропадала, спустя то столько времени, — хмуро прохрипел палач, разбивая надежды девушки на маленькие осколки, — да почему люд на базаре ведьмой называл? Ясно ж, что про тебя шушукали… а, Даринка? Ну что молчишь, как в рот воды набрала? Отвечай, коли спрашивают!
Девушка молчала, горло сдавило, стук сердца отдавался в ушах. Что она могла сказать? Уж конечно не правду о колдуне, магии, другом мире, совершенно не похожем на здешний. Не оставалось ничего, кроме как покорного ожидая неминуемой участи.
— Молчишь, — прорычал мужик, — опять молчишь. До коли ж ты мучить то меня будешь, а?
Неожиданно, Гордей рухнул на колени, руки упали, крепко обхватили бедра невесты, уронил голову, зарывшись лицом в подол сарафана.
— Не могу без тебя, — хрипел он, — не могу!
Дарина с ужасом взирала на упавшую ей на колени голову. Страх сменился жалостью, медленно, настороженно протянула руку, пригладила взъерошенные на затылке короткие волосы. Мужик напрягся, мышцы спины закаменели, он резко поднял голову, схватил тонкое запястье девушки, прижал горячие уста к ее ледяной ладони. Она не смогла сдержать прерывистый вздох, дернула руку, но не высвободилась. Гордей не собирался отступать, слишком долго ждал, пока сама его позовет. Но она не звала, и не позовет, он все возьмет в свои руки, здесь, сейчас, пусть видит его любовь, пусть знает, как дорога ему.
Перейдя в наступление, Гордей продолжил лобызать руки невесты, поцелуи становились жарче, настойчивей, губы поднимались выше, к локтям, плечу, ключице. Он старался не замечать, как девушка корчится, неприязненно отворачивается, пытается отстраниться.
— Прошу, прекрати, перестань, — с едва сдерживаемым отвращением просила она.
Палач не желал слышать отказа, мольба в голосе не останавливала его, кровь закипала, возбуждение нарастало, разжигая древние животные инстинкты, огненным потоком стремящиеся к низу живота. Зов плоти туманил разум, поддавшись искушению, он сунул руки под подол сарафана, неуклюже лаская обнаженные бедра, раздвинул девушке ноги.
