Единственное желание. Книга 2 (СИ) - Черпинская Надежда (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
Форсальд обернулся к ней, протянул огромные руки и, легко подхватив незнакомку, поставил её рядом с собой.
Ольвин замерла на месте не в силах шелохнуться, улыбнуться, сказать хоть что-то.
Лэмаяри! Незнакомка была из «детей моря». Никаких сомнений. Вот откуда эта странная одежда.
Рабыня. Пленница.
Ольвин только теперь увидела, что руки девицы связаны, одежда грязна и порвана местами, чёрные как смоль волосы спутались.
И всё-таки она была красива. Невероятно красива! Красива, несмотря на неряшливый вид и злой взгляд исподлобья, несмотря на несколько кровоподтёков, темневших на её безупречном лице.
Ольвин не понаслышке знала, как тяжела рука её милорда. Первое время, только появившись в Солрунге, она, привыкшая, что все её капризы исполнялись немедленно, пыталась спорить с ним и не скупилась на дерзкие слова. Но Форсальд очень быстро отучил её иметь собственное мнение.
Теперь, взглянув в глаза лэмаяри, сияющие неземной синевой, словно небо в ясный зимний день, Ольвин поняла, что та тоже не привыкла молчать и быть покорной. Но, судя по верёвке на запястьях, она пока не уяснила, что иногда смириться легче.
Ни капли жалости не проснулось в Ольвин при взгляде на пленницу, лишь холодный удушающий страх вдруг сдавил её грудь тисками.
Слишком красивая рабыня!
Разве мало их повидала на своём недолгом веку Ольвин: рабынь, наложниц, просто смазливых служанок и не очень смазливых тоже! Её милорд не был слишком разборчив, он брал в свою постель всех подряд. А Ольвин лишь оставалось лежать одной на холодном пустом ложе, гадая в бессильной ярости, с кем она делит любовь своего мужа сегодня. Их было так много, что она со временем сбилась со счёта, просто ненавидя всех этих девиц, что работали и жили в замке. Зачем было делить их на части, знать по именам или в лицо, если можно было в любую ткнуть пальцем, сказав: «Мой милорд спал с этой», и не промахнуться.
Но сейчас в душе её проснулось нечто тёмное, едкое, как дым погребального костра, отравляющее изнутри, леденящее, как студёные воды Спящего моря зимой.
Форсальд сделал пару шагов навстречу, остановился подле, посмотрел сверху вниз, и пришлось на короткий миг забыть о нежданной беде, пришедшей в её дом.
– Ольвин, – приветствовал он и, склонившись, поцеловал в лоб, будто благословляя.
Он всегда был немногословен и ласковых слов на людях никогда не говорил, но сейчас ей показалось, что супруг особенно холоден и равнодушен к ней.
– Милорд мой, с возвращением! – нежно сказала владетельная госпожа Солрунга. – Удачным ли был твой поход?
– Разве сама не видишь? Погляди, сколько добычи мы привезли!
Форсальд улыбнулся и махнул рукой в сторону обозов.
Взгляд его зацепился за невольницу, что понуро стояла посреди двора, зыркая по сторонам сапфирно-синими глазами, словно дикий зверёк.
«Знать бы, уже успел, или ещё нет?» – пронеслось в голове Ольвин, и от внезапно нахлынувшей ревности слёзы заблестели на глазах.
– Поди сюда! – окликнул Форсальд, но рабыня не двинулась с места. – Анладэль!
Лэмаяри нехотя приблизилась, глядя себе под ноги. Форсальд подтолкнул её вперёд. Рука его осталась лежать на поникшем плечике «дочери моря».
«Успел!» – обречённо пронеслось в голове Ольвин.
– Вот ещё! Рабыня новая. Анладэль зовут, – небрежно бросил Форсальд и опустил глаза.
«Тварь проклятая!»
Ольвин и сама не поняла, о ком была эта последняя мысль: о неверном супруге или красивой дикарке.
– Девочки мои! – радушно протянул Форсальд, заметив дочерей.
Ольвин не глядя знала, что они где-то там, за её спиной, стоят себе тихонько, ожидая очереди, дабы поприветствовать отца. Она держала их в строгости и послушании, считая это единственно правильным. Как знать, может, если бы собственные родители не баловали её, ей было бы проще смириться со многими порядками в доме мужа.
За дюжину лет, прожитых вместе, Ольвин успела подарить мужу четырёх дочерей. Старшая уже совсем невеста – Ольвин была немногим старше, когда оказалась на брачном ложе.
Форсальд по-своему любил дочек, не выделяя особенно никого из них, всех одинаково ровно: дарил подарки, не скупился на наряды, но добрые слова от него они слышали столь же редко, как и их мать.
И всё-таки сейчас он поочерёдно обнял и поцеловал каждую, а малышку Флорин даже взял на руки на несколько мгновений. Лица девочек сияли искренними улыбками. Они любили своего отца, а кроме того, уже подметили закономерность, что его возвращение всегда связано с новыми платьями и подарками.
Он любил своих дочерей, но это не мешало ему ежедневно попрекать жену тем, что она так и не смогла подарить ему сына. Форсальд ждал наследника, а она снова и снова приносила лишь девочек. И, может быть, именно в этом крылась причина того, что стена, вставшая между ними однажды, становилась всё круче и неприступнее.
Казалось бы, что за беда? Здесь, в Герсвальде, женщины нередко сражались наряду с мужчинами. И Ольвин знала, по крайней мере, трёх, что правили своей землёй, не имея мужей. Две из них рано овдовели, а третья и вовсе была сумасшедшей старой девой, что не подпускала к себе ни одного ухажёра.
Даже сам король Миранай не имел пока наследника. И кто знает, пошлёт ли ему Великий Небесный однажды сына…
Но отсутствие преемника служило поводом для дерзких насмешек со стороны друзей Форсальда. Часто доводилось слышать ей самой, как подвыпившие рыцари вдруг начинали подтрунивать над предводителем, будто не было у них других тем для разговора. Спрашивали: кому из дочерей он оставит замок, а кому завещает свой боевой меч и дорогой доспех, и скоро ли малютка Флорин поведёт их в первый боевой поход, и не пора ли начинать называть старшую из сестёр «милорд Аделина»?
Вспыльчивый и горделивый, никому не позволявший пренебрежения по отношению к себе, в эти минуты Форсальд становился совсем другим – слабым и жалким. Он даже не пытался поставить насмешников на место, лишь отшучивался, как мог, или вовсе молчал, словно каменный. И, если случалось Ольвин попасть ему на глаза в это недоброе время, он смотрел на неё так, словно желал убить прямо сейчас, и лишь ненужные свидетели удерживают его от этого шага.
– Рита! – позвал вдруг Форсальд, посмотрев в толпу, поверх голов дочерей.
Народ расступился, пропуская вперёд тёмную худощавую рабыню, которую и слуги, и сами хозяева за глаза звали Старой волчицей.
Она была старше Ольвин раза в два, и появилась в Солрунге много раньше. Рита всё это время оставалась любимицей милорда, его фавориткой. Сам он нередко говорил, что ни один из его рыцарей не предан ему так, как эта суровая, замкнутая, нелюдимая женщина. Хоть её и прозвали Волчицей, но служила она хозяину будто верный пёс, а потому была на особом счету в замке.
Ольвин не питала симпатии к Рите, но, по крайней мере, она точно знала, что эта рабыня была одной из тех немногих, кто никогда не делил постель с её мужем. Может статься, потому и связывало их с Форсальдом нечто более сильное, чем любовная страсть, что-то сродни дружбе и уважению. Старая волчица никогда не была красива, да и юной её сложно было называть даже на тот момент, когда её привезли в Солрунг, потому участь стать очередной наложницей похотливого хозяина её миновала.
В замке болтали, что верность Риты произрастала из благодарности…
Ходили слухи, что однажды Форсальд спас Риту и её дочь от горького жребия стать потехой для воинов. Их деревню захватили во время одного из походов, и попавшую в плен бедную женщину вечерком у костра решили «пустить по кругу» на пару с её пригожей девочкой. Форсальд это увидел и не допустил насилия, забрав обеих себе. А кто посмеет прикоснуться к добыче владетеля?
Возможно, у него уже тогда были далеко идущие планы, ибо дочь Риты не избежала спальни хозяина. Случилось это не сразу, а пару лет спустя, когда девица подросла и расцвела во всей красе. Надоела она ему так же быстро, как все остальные, но Старая волчица и за это на милорда зла не держала. Он был необыкновенно добр к своей бывшей любовнице – даже позволил ей выйти замуж за свободного ремесленника, а ведь рабам иметь семью по закону запрещалось.
