Уж замуж невтерпеж (СИ) - Тутова Надежда "Mihoshi" (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Но лучше бы они поели: от выпитого вина да настоек ноги сами пошли в пляс, руки посчитали себя крыльями, и что тут началось… Хоть под стол прячься, но и там найдут. Из инструментов в доме Руни оказались лишь дудочки всякие — чудом нашлась даже свирель, только играть на ней не умел никто (особо впечатлительные девушки всё поминали по этому поводу какого-то Дрейна — местного пастуха, истинного умельца в игре на свирели, объятиях и жарких поцелуях). Но трышенские женщины не растерялись и принялись помогать, кто чем мог: ложками стучать, в ладоши хлопать, ногами топать и подпевать.
— Как на небе солнышко,
Ой-да-рида-рида-да,
Так во дворе Полюшка,
Ой-да-рида-рида-да,
Как во дворе Полюшка,
Ой-да-рида-рида-да,
Так…
Ох, что-то эта песня мне сильно напоминает. Ну прям женский вариант небезызвестного Керли Тока! Вот только перечисления всех достоинств этой самой Полюшки мне и не хватало. А судя по настрою поющих, песня надолго затянется. Ой-ей, бедная я, бедная…
Неизвестно с чего в разгар плясок да песен, мне вдруг вспомнилась совсем иная песня — странная, непонятная сперва, но любимая папа:
"Такова уж моя доля —
Я палач, а не судья.
Это чья-то злая воля
Вас на плаху привела.
Как вы жили, как любили,
Ненавидели кого —
Не я, другие вас судили,
Заслужили знать того.
Но судить вас — не моё,
Мне — исполнить приговор.
Пусть в ответе каждый за своё —
Тут короткий разговор.
Время вышло все. Прощайтесь,
Если есть прощаться с кем…"
А дальше не помню. Да и не в этом дело. Дело ведь в ином: если гадать на судьбу, что изменится? Раз это предсказание грядущего, значит, предсказанное все равно сбудется, как ты не старайся. А если не сбудется, то разве это судьба? "Время вышло все…" — вот и мне кажется, что время вышло: не успеть мне вовремя в Шуюк, не найти Фларимона, так и быть немужней женой. Мда, тоскливо получается. То ли гулянье так на меня действует, то ли и впрямь сама себе пророчествую.
Вот уж в окно заглянули даже не первые и совсем не вторые звезды, а трышенские женщины не собираются утихомириваться: веселье вновь пошло по кругу — вино, закусь, песни, пляски.
— Когда гадать будут? — обижено просопела рядом Сирин.
И что я могу на это сказать? Собственно ничего, да от меня и не требуется ответа: достаточно согласно вздохнуть.
— Говорили, когда стемнеет. Уж полночь скоро, а они все никак! — продолжила возмущаться Сирин.
Ну, до полуночи еще далеко, это она преувеличивает.
— Все, терпение мое лопнуло. Сейчас гадать будем! — внезапно оборвала причитания и возмущения Благочестивая.
Ой, а лицо-то такое, как когда кхири гоняла в таверне.
И ведь как сказала, так и сделала! В смысле она решительно встала из-за стола и направилась к бабке Миклошке, посчитав, что она тут самая главная. В чем-то Сирин была права: к словам Миклошки даже Руни прислушивалась, дамы постарше не спорили, а молодки слова лишнего сказать боялись. И ведь была бы она грозной, строгой да сварливой. Совсем нет: улыбчивая, посмеяться любит, пошутить. Что именно Сирин сказала бабке, не знаю я, но результат сказался сразу: инструменты были убраны, а один из дальних столов — что к окну ближе — освобожден от тарелок, чарок и бутылей.
— А на что сейчас гадать будем? — Сирин аж подпрыгивала от нетерпения.
— Сперва всем счастья да благополучия пожелать надо, — наставительно заметила Руни.
Остальные с ней тут же согласились. Взялись все за руки, глаза закрыли… Девичьи губы шепчут заговор древний: чтобы любви к ней, девице красной, суженого-ряженого не было конца веку, чтобы она в огне не горела, в воде не тонула (уп, этакое чудо получается, которому одна дорога в королевское войско дабы подвиги совершать!), чтобы ее зима студеная не злобила, не студила, чтобы солнце ясное только красило, чтобы ветра буйные не тревожили, а беды стороной обходили. Красивые слова, правильные, да только сбудутся ли они…
— На любовь гадать когда? — поинтересовалась одна из внучек Миклошки, поигрывая серебряным колечком.
— А отчего ж сейчас не погадать? — пожала плечами Шейна — главная гадалка Трышенки. — Ну, кто первая-смелая, кто колечко свое в воду кинет?
Почему-то девицы тут же засмущались, покраснели, глазки спрятали. Даже Сирин отвела взгляд.
Меж тем Шейна неторопливо налила воды в чашу деревянную, отделанную серебром да медью, накапала воска по ободку чаши — от злых духов защитила. Закончив нехитрые приготовления, женщина обвела взглядом окруживших ее девушек (старшие-то давно свое нагадали и вновь пошли за столы), но никто не решался кинуть кольцо.
— Эредет, попробуй ты! — внезапно выдала Сирин.
Все взоры тут же обратились ко мне. Ой, чего это они? Я и гадать-то не собиралась.
— Ну смелей, давай же! — не унималась Благочестивая, алчно поглядывая на печатку.
Угу, только этого мне и не хватало: сейчас сниму подарок папа, а там венок дубовый. И что я тогда скажу?
— Да нет, мне что-то не хочется… Как-нибудь в другой раз… — пролепетала я, пытаясь выбраться из плотного кольца собравшихся.
Куда там!
— Другого раза может и не быть! — воскликнула Сирин.
— Вот именно! Ты и должна попробовать: я ведь с замужеством не спешу (мне и впрямь некуда спешить), а тебе в твоем странствии это очень нужно! — я принялась убеждать ее.
— Ну… ты так считаешь?.. — засомневалась Сирин.
— Считаю! — уверенно кивнула я.
Пожевав губу, что-то подсчитав в уме, Сирин вытащила из-за пазухи цепочку, на которой висело золотое кольцо с гравировкой — соль так и брызнула на языке (мда, что-то я расслабилась нынче). Хм, уж не жениха ли подарок. Ан нет, оказалось это материнское кольцо:
— Матушка подарила, когда десять лет исполнилось, — поведала Сирин и… бросила кольцо в чашу.
Шейна принялась водить руками над водой, что-то не то напевая, не то нашептывая.
— Смотри, девица, гляди внимательней, — голос гадалки вдруг стал ниже, сильнее. — Что видишь?
— Зубцы какие-то… — Сирин, нахмурив брови, смотрела в воду. — Нет, корона… Лента клубится… Сверкает что-то… Все, больше ничего не вижу.
— Что ж, и так многое разглядела, — уже нормальным голосом сказала Шейна.
— А все это… что значит? — широко распахнула глаза Сирин.
— Лента клубится — дорогая длинная, долгая предстоит. Сверкает — богатство возможно на пути найдешь. Корона… хм… Быть может, принца встретишь.
— Принца?.. — блаженно закатила очи Благочестивая.
Все, она готова…
— И мне погадай, — решилась внучка Миклошки, подвигаясь поближе к чаше.
— И мне… — последовали за ней и остальные девушки.
Вот и ладушки: за столькими желающими обо мне точно забудут.
Мои надежды не оправдались… Нет, если быть честной до конца, то достаточно долгое время обо мне и не вспоминали — от желающих погадать отбоя не было. Да только Сирин, сполна насладившись предсказанием Шейны, вновь принялась за меня.
— Ну давай же, Эредет! Чего страшиться? Попробуй — судьбу свою узнаешь!
— Не хочешь на кольцо, воском давай, — включилась в разговор Шейна.
Тут и девушки остальные на меня уставились с такой надеждой… Эх, была не была!
— Давайте воск, — скрепя сердца, решилась я.
Девицы тут же засуетились: нашли не горевшую свечку, налили в чашу воды чистой и уселись рядком, будто чудо им пообещали чудное.
Воск тонкой струйкой в воду течет, а Шейна все пришептывает-напевает:
— Ты теки воск горючий, расскажи судьбу девичью. Ты поведай дорогу сердешной, не сокрой беды неминучей…
Мда, нерадостно как-то у нее получается.
— Гляди, девица, как в воде воск-то лег?
— Нитка получилась… Или лента… А может дорога… — с сомнением оглядываю дело рук своих.
— Дай-ка я посмотрю. Хм, странно… То не простая нитка, а жизни нить. То не лента, не дорога, а судьбы путь, — глубокомысленно изрекла Шейна.
