Эннера (СИ) - "Merely Melpomene" (список книг .txt) 📗
Мира открыла глаза. Плотная занавеска жалко повисла на кончике, в распахнутое настежь окно проник солнечный свет. Лизнул горячим языком ладони, отразился, окутывая Алэя в оранжевый, блестящий кокон. Неподвижное тело медленно приподнялось над кроватью и так и застыло без движения.
Она вдохнула, задерживая дыхание. Подчинилась, полностью отдаваясь во власть «второй». Поняла, что должна делать и когда остановиться. В полной тишине опустила руки, посмотрела на Алэя — он уже не парил в воздухе, а неподвижно стоял напротив. Тело больше не светилось, огненные искрящиеся лучи исчезли.
— Как?.. — Голос принадлежал не ему и прозвучал подобно взрыву. — Что?..
Мира оглянулась. Наверное, Роми явилась, когда её разделившееся сознание было обеими своими ипостасями не здесь. И наконец-то рыжая бестия смогла удивиться. Даже не сразу нашла способ это выразить: в округлившихся глазах плескалось изумление пополам с чем-то ещё, непонятным. Снова страхом?
Что-то с грохотом возвестило о своём падении, и Мира снова повернулась к Алэю. Он покачнулся. Вцепился рукой в спинку коляски, но на ногах устоял. Роми в миг оказалась рядом, подставила ему своё плечо.
— Ты… Алэ… Как… Что она?..
— Всё в порядке.
— Черта с два! — Роми не слушала. Выглядела встревоженной, испуганной. Тараторила невнятно и растеряно. То бросала взгляд на Миру, то снова ловила взглядом глаза Алэя. Роми была сама на себя не похожа. — Чёрта с два… Сядешь?..
— Рэм! — Алэй чуть повысил голос, но не помогло.
— …нет? Что с тобой?! — теперь Роми глядела вновь на неё.
Мира с удивлением обнаружила, что стоит рядом с кроватью. Не смогла удержаться на ослабевших ногах и почти рухнула на пол, нелепо цепляясь за покрывало.
— Успокойся, с ним всё будет в порядке… — выдохнула она.
— Я спокойна. Я…
— Ага, — просто сказал Алэй, и Роми замолчала. — Нет, все-таки сесть — хорошая мысль, помоги, — уже сидя на краю кровати, он несколько раз осторожно распрямил и снова согнул ноги в коленях. — Отвык, больно… Только не надо и это лечить, — улыбаясь, посмотрел на Миру. — Похоже, ты тоже не очень-то веришь в смерть, как выход…
— Верю, но… сложно…
Алэй покачал головой.
— Когда веры достаточно — нет. Умереть на самом деле легко.
— И эгоистичнее, — буркнула Роми.
— Возможно, только… убить… сложнее, чем умереть… оказалось, — с трудом, очень тихо, почти шёпотом, проговорила Мира. Закашлялась.
— Кто кого собрался убить? — Роми смотрела на неё сверху вниз.
— Я… его… — еле слышно призналась она. Кашель усилился — грудь будто сжали в тиски и проткнули раскалённым железом. Вдох казался невозможным, но Мира всё-таки сделала над собой усилие. Вздохнула, сипло хватая ртом воздух. Опять закашлялась — на этот раз сильнее. Отняла от губ ладонь и ужаснулась — перед слезящимися глазами заплясали алые пятна крови.
Ей показалось, что вновь повисла невероятная, тяжёлая тишина. Потом Алэй медленно, словно через силу, спросил:
— Ты что натворила?..
— Это вирус… Так… — она сглотнула. — Так уже было… Там… Дома…
Так было — Мира помнила. Слабость, неожиданные головокружения, холодный пот крупными каплями на лбу. Потом кашель. И кровь…
В первый раз она испугалась. Потом сумела убедить себя, что всё ерунда. Обычная простуда, пройдёт… И, действительно, прошло — не надолго. Кашель и слабость вернулись. В итоге она оказалась в больнице, где очнувшись в белоснежной палате, увидела над собой синие счастливые глаза и довольную улыбку.
— Всё будет хорошо, — пообещала тогда Таль.
Мира прикусила губу. «Всё будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав — она смертельно больна. Она умрёт. Умирает. Сейчас и здесь. На глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и совсем скоро забудут о ней навсегда. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость — слишком мало. И слишком унизительно.
Мира попыталась встать — на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть Роми в лицо.
— Мне лучше уйти… — прошептала Мира.
***
За гигантским, почти во всю стену — от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи — безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскаленное светило Бэара.
В Миере начинался вечер, дома совсем скоро наступит утро. И следовало возвращаться в свою квартиру, чтобы хотя принять душ и переодеться, а затем отправляться в офис и пробовать наконец соединить в одно целое нового себя и привычный уклад. Но Адан не спешил. Никогда не отличавшийся терпением, сейчас выжидал.
Бросаться в Бэар, так и не поняв, в кого превратился сам, кем теперь считать Миру, а самое главное — кто и почему настойчиво желает прервать их бренное существование, не собирался. А ещё боялся. Сильно. И даже не пытался это скрыть. На смену беспечности пришла осторожность. Страх, словно крошечный осколок, незаметно проник внутрь и острой ноющей болью отдавался в сердце, не позволяя окунуться в манящий омут новых возможностей. Напоминал, что теперь, как никогда, нужно опасаться собственных желаний, постоянно прислушиваться к себе, контролировать каждый шаг, каждое движение, каждую мысль.
Адан вдруг чётко осознал — невероятные события последних двух суток навсегда изменили привычную жизнь и его самого, пусть он, как выяснилось, никогда не был обычным человеком. И если бы не Таль, ничего бы не случилось. Не было бы ни Миры, ни Плеши, ни Роми, ни аварии, ни скалы, ни настоящей луны доа, ни Тмиора. Всем этим он обязан именно ей. Плохим, хорошим — уже и не отличишь. Всё смешалось, закрутилось… Гнев, восхищение, влечение, недоверие и даже страх стали одним целым. А Таль не уставала удивлять. От её сумасшедшей одержимости не осталось и следа, перед ним предстала совсем другая женщина — серьезная, целеустремленная. Ни намёка на навязчивую пустышку, от который не знал, куда деваться в Бэаре.
Ллэр, сидевший напротив, внимательно изучал принесённые Таль бумаги. Адан покосился на приготовленную для него стопку, нахмурился. Первичный сравнительный анализ крови мало в чём помог разобраться и почти ничего не объяснил. По крайней мере, ему. Всё, что вынес из лекции бывшей подружки — теперь, побывав в Плеши и вообрав в себя энергию лун Тмиора и Бэара, он завершил необходимые метаморфозы и стал полноценным представителем древней расы — доа. Не такой, как атради — не вечный, вполне уязвимый, хотя с особой кровью суждено прожить гораздо дольше, чем если бы остался с так и нераскрытым потенциалом. В остальном похож на обычного человека. «Необычность» придется регулярно подпитывать ультрафиолетовыми лучами луны Бэара или Тмиора, а также «заправляться» энергией от других светил.
Адан снова огляделся, недовольно поморщился.
Небольшая комната, где их с Ллэром оставили дожидаться новых данных, не понравилась с первого взгляда. Здесь, как и везде в Институте Крови, использовался какой-то особый вид солярной энергии, от соприкосновения с которой вены не зудели так, как в доме у Таль и в собственной квартире. Только это не меняло общего впечатления — слишком много пластика и стекла вокруг, чересчур вычурно, броско. После огромного зала — ещё и тесно.
Прямо над ними нависал невысокий потолок ярко-красного цвета. На длинных чёрных шнурах болтались грязно-белые шары. Видимо, лампы, хотя совершенно не похожие на обычные светодиоды. Прямо на молочные стены чья-то неуемная фантазия в виде украшения налепила рельефные спирали в той же цветовой гамме: пронзительно белые и невыносимо красные.
Под ногами — такой же ярко-красный пол. Гладкий, блестящий, почти зеркальный, вдобавок разрисованный белыми тонкими кольцами, глядя на которые начинала кружиться голова. В самом центре, на маленьком, не больше полутора метров в диаметре, островке ютились круглый столик из чёрного стекла и три несуразных кресла в тон свисающим шарам.
