Курсантка с фермы. Имитация любви (СИ) - Грин Агата (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
И только я хотела сказать то, что вертелось на языке, как к нашему столику подошел некий цент, одетый столь же дорого и неброско, как Малейв. Мужчина поприветствовал сначала меня, как полагается в высшем горундском обществе, а потом Ли.
— Блага, товарищи курсанты, — произнес он негромко.
— Блага, товарищ майор, — Малейв встал и дал мне знак, чтобы я тоже встала.
— Блага, товарищ майор, — встав, осоловело проговорила я, теряясь в догадках, откуда здесь мог взяться майор. Вспомнила, что Ли не просто так привел меня сюда. Значит, это человек что-то знает.
Мужчина занял свободное место; к нему тотчас подошел официант. Сделав заказ, майор повернулся ко мне. Возраст у центавриан виден только в юности и в глубокой старости, а между этими состояниями возраста у них как будто и нет. Шесть сотен лет жизни из семи они находятся в расцвете и идеальной форме. Вот и майору могло быть как сто лет, так и шестьсот. Да и внешне он не отличается от обычного идеального цента: правильные черты лица, светлая ровная кожа, черные волосы и глаза, пропорциональное сложение. По выражению лица не определить, что думает. Безупречен, как андроид.
— Вы ввели девушку в курс дела, Малейв? — спросил майор у Ли.
— Нет, товарищ майор. Нина, мне удалось кое-что узнать о твоих родственниках. Если ты не против, товарищ майор сам расскажет тебе.
Сухо, без эмоций, военный изложил мне те же сведения, что я выпытала из наставника в Доме Жизни. Пока цент говорил, Ли не сводил с меня глаз. Я не притворялась, что удивлена, потому что притворяться в присутствии эмпатов глупо. Это Инга Юглийва было легко провести, молодых однокурсников, но двоих военных точно не обмануть!
— Ты не удивлена, — проговорил Ли, когда майор закончил рассказывать. — Кто тебе рассказал?
— Наставник из Дома Жизни резервации.
— Любопытно. Как вы развязали ему язык? — спросил майор.
— Просто попросила быть честным, товарищ майор.
— Вот бы всегда так, — усмехнулся Малейв. — Значит, ты уже в курсе того, кем являешься.
— Да.
«А теперь и этот “андроид” в курсе», — подумала я, взглянув на военного напротив. «Андроид», кстати, по-прежнему не сводил с меня глаз.
Меня это нервировало.
— Какие способности у красноволосых? — спросила я. — Какие способности могли унаследовать мы?
— У красноволосых нет эо. Стало было, и способностей никаких нет, — ответил военный. — Единственное – это психическая устойчивость, да и та передается не каждому.
«Нет, все не так просто, — решила я. — Что-то эдакое мне определенно передалось от отца, а ему от бабули, иначе бы альбинос так в меня не вцепился бы, а наставник бы не скрывал от нас правду. Просто вы, товарищ майор, сами не знаете всей правды».
Мужчина не мог услышать мои мысли, но явно почувствовал мою неприязнь. Он проговорил медленно:
— Владимир Ветров был, безусловно, предан Союзу. Если бы он был откровенен с нами, привозя семью сюда, то получил бы на Горунде все привилегии героя Союза. Вместо этого ваш отец зачем-то задумал обойтись без нашей помощи и скрыть ваше происхождение, подсунув поддельные генетические карты.
— Я бы поступила так же, товарищ майор.
— Вы бы тоже проявили оскорбительное недоверие? — холодно осведомился мужчина.
— Обязательно, товарищ майор. Знаете, как у нас говорят: «Доверяй, но проверяй».
— У вас где?
— На Еве-2.
— Вы покинули данную планету в возрасте пяти лет, — отчеканил военный, а я убедилась, что он даже разговаривает, как робот. — Вряд ли вы могли запомнить и тем более перенять культурные особенности планеты.
— Мама прививала нам культуру планеты-метрополии.
— Мама, — повторил неожиданно майор. — Как нежно.
Сердце екнуло. Я поняла, почему на встречу пришел именно этот мужчина. И уже совсем по-иному взглянула на него. Идеальный, чтобы его понги в клочья разодрали, центаврианин! Безупречный, хоть бы его сожрали рептилоиды! Мерзкий, как слизняк! Наверняка, так же холодно, как сейчас смотрит на меня, он предложил ей стать его любовницей.
— Малейв, оставьте нас, — приказал майор.
Ли глянул на меня, безмолвно спрашивая – остаться, или нет? Я кивнула, и Малейв встал из-за стола. Когда он отошел к бару, любовник моей матери снял, наконец, маску с лица: его черные глаза полыхнули сильным чувством. Жаль, я не разобрала, каким.
— Спрашивайте, — потребовал майор.
— О чем? Все, что нужно, я уже выяснила.
— Не лукавьте. Спрашивайте о том, что вас действительно волнует. Вы напряжены… и ненавидите меня.
— Я вас первый раз вижу. О какой ненависти может идти речь?
— Как эмпат я чувствую, что вам неприятно и тяжело смотреть на меня.
Пересилив свое нежелание разговаривать с майором, я проговорила:
— В последнее время я часто лгу, и мне лгут. И правда открывается каждый раз с новыми подробностями. Я запуталась и не знаю, что думать о вас и о своих родителях. Не стоит считать это ненавистью.
— Понимаю. Давайте не будем усложнять задачу: задавайте вопросы, я отвечу, и мы разойдемся.
— Какие отношения вас связывали с мамой?
--- Двадцать лет назад я занимался вашим делом. Старших сыновей Владимиру Ветрову удалось провезти; мы не заметили в генетических картах ничего особенного. Но когда он привез младших детей, странности выявились. Ветров уже воевал, и я вызвал на беседу Викторию. Она не умела лгать и быстро запуталась в своем рассказе. Я проверил вас – каждого из вас – на предмет необычных способностей, но ничего странного не увидел. Только вы, Нина, были невосприимчивы к любому воздействию, но это такой пустяк... Поняв, что вы не только не связаны со спящими, но даже и являетесь, в какой-то мере, пострадавшими от них, я пообещал Виктории оставить все, как есть и посоветовал, как скрыть ваше происхождение.
— Почему вы решили помочь моей маме?
— А почему Ли Малейв помогает вам? — вопросом на вопрос ответил майор. И, не выразив на лице ни одной эмоции, резанул хлестко: — Я не буду оправдываться. Не ждите, что я начну рассыпаться в извинениях только потому, что мне нравилась когда-то ваша мать.
— Я ничего такого не жду.
— Хорошо. Я обещал Виктории скрыть, что ваши генетические карты подделаны. И только. Мне безразлично, что станется с вами, отпрысками героя. Кстати, мы уже встречались, около года назад. Вы проходили проверку перед поступлением в академию.
«Неудивительно, что я его не помню – тогда военные казались мне на одно лицо», — подумала я и сухо сказала:
— Спасибо за честность.
О чем еще разговаривать с центом, я не имела представления. Если даже он угрожал маме, чтобы затащить в постель, то никогда в этом не сознается. И на что я надеялась? Что у нас, Ветровых, вдруг появится могущественный заступник и решит все наши проблемы? Что он заставит альбиноса оставить меня в покое?
И что все сложности волшебным образом разрешатся?
Такого не бывает. Благородные принцы обитают только в сказках, да и там их дефицит.
Майор продолжал смотреть на меня, как инквизитор на ведьму. И в этом тоже нет ничего странного: я похожа на маму, а он, судя по всему, был от нее без ума.
— Похожа я на маму?
— Нет. Совершенно нет.
— А мне кажется, внешнее сходство очевидно.
— У Виктории были другие глаза и энергетика.
— Значит, я похожа на отца?
— Нет.
— А на кого?
— Я не обязан знать, на кого вы похожи.
Обменявшись обрывистыми репликами, мы замолчали, приняв еще более суровый вид, чем до этого. Будь на месте цента другой человек, я бы смогла взять эмоции под контроль… но дело касалось мамы, а маму я любила больше всех. Любое упоминание о ней до сих пор сродни для меня уколу в сердце. Сердце…
У нее остановилось сердце. У здоровой молодой женщины.
Лирианцы называют такие смерти последствиями «душевной болезни», центавриане – «синдромом внезапной смерти». Но, как ни назови, одинаково больно от потери. И обидно, что мы – я и братья – не смогли стать маме новым смыслом жизни. В детстве мы все с одинаковым упорством соперничали за внимание мамы, и не хотели принимать факта, что для нее на первом месте всегда был герой Союза Володя Ветров.
