Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT, FB2) 📗
— Из-за того, что он, скорее всего, заражён. У нас проскальзывала информация, что у него был скачкообразный рост магии. На первый взгляд беспричинный. Но лишь на первый взгляд.
— То есть он добровольно впустил в себя демонов? И на них сонный порошок не повлияет?
— Именно так.
Это было неприятным известием. Возможно, и вонял он для меня невыносимо именно из-за присутствия в себе посторонних сущностей? Но то, что сделало его сильнее, одновременно сделало и уязвимее.
— Зато на них повлияет изгоняющее заклинание…
— Пока не экспериментируйте, — попросил Рауль. — Потому что, очень может быть, Теодоро вскоре будет не до женитьбы.
— Вы про пропадающую Сиятельность? Я слышала краем уха разговор Теодоро с Бласкесом.
— В Пфаффе эта проблема куда острее, чем в Муриции. Там Сиятельность пропадает не только у слабых.
— Теодоро сегодня тоже мерцал, — вспомнила я.
— Поэтому не надо предпринимать никаких действий, которые показали бы, что вы знаете больше, чем должны, Катарина. Если Теодоро узнает, что вы замешаны, это плохо закончится.
— Он может узнать от вашей сестры, — напомнил я. — Боюсь, Марсела тоже у него на коротком поводке.
— Он сейчас до неё не достанет, потому что моя сестра после поездки по святым местам Теофрении решила задержаться в одном из монастырей. Через его защиту Теодоро не пробиться.
— Сама решила задержаться? — удивилась я. — Мне казалось, у неё были другие планы.
— Планы иногда корректируют посторонние, — чуть жёстче обычного сказал Рауль. — Я не мог позволить, чтобы то, что ей известно, стало известно Теодоро.
— Вы не сможете её там держать вечно.
— В этом не будет необходимости. С утратой Сиятельности Теодоро потеряет часть силы. А с потерей личной силы потеряет возможность ходить по снам полностью или частично.
— Частично? Это как?
— Это значит, что эта возможность окажется ограничена определённым расстоянием.
— Тогда я смогу сбежать, — оживилась я.
Я подняла к Раулю лицо и внезапно подумала, что стоим мы сейчас, как двое влюблённых на свидании, и говорим о чём угодно, но только не о нас двоих. А ведь для нас двоих ничего не изменится от потери Теодоро Сиятельности. Но сейчас… Сейчас мы же можем позволить себе поцелуй? Это же почти понарошку, во сне.
Не знаю, что подумал Рауль, но потянулись мы друг к другу одновременно.
Глава 34
Уговорить Теодоро отпустить меня в особняк Эрилейских удалось с трудом, пусть даже в настоящий момент его куда сильнее волновало собственное мерцание, чем нежелание моей тёти идти к нему на поклон. Но я так уговаривала, что он, в конечном итоге, сдался, решив, что постоянно выслушивать моё нытьё себе дороже. Но это не значило, что меня собирались оставить без присмотра: Бласкес настоял на артефактном браслете, который указывал моё местонахождение и не мог быть снят никем, кроме придворного мага. Меня собирались контролировать, словно преступницу под домашним арестом, хотя я и могла выходить за пределы дома. Но покидать центр города — уже нет.
— Не рекомендую, Ваша Светлость, проверять, что будет, если вы попытаетесь выйти дальше, чем разрешено, — с явной угрозой сказал Бласкес, вертя в руках артефакт — тонкую полоску металла, которая должна была защёлкнуться на моём запястье. — Самое безобидное — останетесь без руки.
— Уго, это не перебор? — нахмурился Теодоро. — Руку, конечно, если что, восстановим, но это время, которого может не хватить до свадьбы. Однорукая королевская невеста — это плохое предзнаменование. Для народа, разумеется.
Он снисходительно улыбнулся, словно собирался сказать, что я ему нужна буду и без руки. Но даже если бы он отказался от меня с изъяном, сразу устраивать себе дефект я не собиралась.
— Она же не будет делать глупости, правда? — Бласкес повернулся ко мне и улыбнулся.
Улыбка не придала его лицу ни грана привлекательности. Глаза были тёмные, но мутные, словно колодец в бездну. А запах… Казалось, он пропитывал всё, что было рядом. Мне всё сложнее было выносить присутствие королевского мага: я начинала переживать что развоняюсь в точности, как он.
— А если её похитят? — предположил Теодоро. — Нет, Уго, я против.
— Донья Хаго знает, как работают такие артефакты, и не станет рисковать жизнью единственной кровной родственницы, — заметил Бласкес. — Более того, в браслете заложен функционал срочного моего вызова, так что эта глупая куколка не пострадает.
— А если умрёте вы? — не удержалась я. — Я так и останусь прикована к этому месту?
— Именно. — Опять ощерился он. — Так что молитесь Двуединому, донья, чтобы со мной ничего не случилось.
— Мне это не нравится, — нахмурился Теодоро. — Уго, от случайностей никто не застрахован. Я не хочу, чтобы Эстефания пострадала. Возможно, достаточно метки и вызова?
— Добрый вы слишком, Ваше Величество, — неодобрительно пробурчал Бласкес. — Она почти полгода бегала, и никто с точностью не мог определить где. Метку можно заблокировать, и тогда мы опять её не сможем найти.
— Уго, я всегда смогу её вытащить, ты же помнишь.
Теодоро красиво махнул рукой, и кружева на манжете затрепетали, словно пойманная птица.
— В свете недавних обстоятельств я бы не был в этом столь уверен, — намекнул Бласкес на проблему с потерей Сиятельности. — И поэтому же вы не можете позволить куколке сбежать. Она стала слишком важна для вас. Женитесь — и донья Хаго рано или поздно появится.
— И всё же я не за столь радикальные методы. Возьмём с неё клятву, что при похищении она сразу активирует вызов. Метка, вызов и клятва — никуда Эстефания не денется. Уго, не забывай, она сама вернулась.
— Вот это-то меня и беспокоит, ваше Величество, — буркнул Бласкес. — Потому что сама она никак не могла прийти.
— Побоялась моего гнева? — предположил Теодоро, повернувшись ко мне и насмешливо изогнув бровь. — Я ведь её уже фактически вытащил, а так она создавала видимость добровольности и могла рассчитывать на некоторые преференции.
— Например, проживание в родном доме, — намекнула я. — Ваше Величество, да куда я денусь?
На самом деле, я собиралась приложить все силы, чтобы избежать надвигающегося брака. И была уверена ,что у меня это получится поскольку Рауль в ходе разговора во сне сам не желая того, меня обнадёжил. Я его достаточно изучила, чтобы понять: он никогда бы не сказал о возможности сорвать свадьбу, если бы не считал, что близок к решению задачи.
— Я бы не стал ей доверять, — проворчал Бласкес. — И отпускать от себя до свадьбы — тоже.
Обращение к королю он опускал, а тот не обращал на это ни малейшего внимания. Закралось подозрение, что, когда они вдвоём, общаются ещё неформальней.
— Считаете меня преступницей, сеньор Бласкес? — не удержалась я.
— Разумеется, — процедил он, не приняв мой насмешливый тон. — Все, кто идут против воли нашего короля, — преступники.
— Уго. — Теодоро закатил глаза. — Не стоит ожидать от столь юного создания, что она будет выполнять в точности мои указания. Нужно быть к ней снисходительнее. Душа моя, позволишь себе лишнего, позволим и мы. А пока, Уго, убери всё лишнее из артефакта. Оставь только метку и сигнал. Это уже не просьба, а приказ.
Бласкеса скособочило, словно он внезапно осознал, сколь дурно пахнет и весь этот массив запахов обрушился одномоментно на его нежный нос.
— Слишком вы добры, Ваше Величество, — заявил он, но тем не менее убрал лишнее из артефакта перед тем, как надеть его мне на руку.
Металлическая полоска с шипением сомкнулась, и по ней зазмеился синий огонёк.
— Это чтобы желания не появилось самостоятельно снять, — буркнул Бласкес в ответ на укоризненное хмыканье Теодоро. — О вас же забочусь, Ваше Величество. Я бы вообще эту куколку для сохранности в тюрьму разместил. Оттуда она точно никуда не денется.
Теодоро рассмеялся, показав, что оценил шутку. У меня же появилась уверенность, что Бласкес не шутил, говорил именно то, что думал. Что поделаешь, в отношениях у нас была полная взаимность: с обеих сторон отвращение, временами переходящее в ненависть.
