Медь в драгоценной шкатулке (СИ) - Архангельская Мария Владимировна (книги бесплатно без .TXT) 📗
Господи, когда я ворчала на назойливость моего принца, думала ли я, что без него станет куда хуже. Полагала, что ценю его только за жизненный комфорт, а оказалось — за то, что он был здесь моей единственной близкой душой. Поистине, что для тебя значил человек, осознаёшь, только когда его потеряешь.
Лучше отвлечься на что-нибудь, заняться чем-нибудь другим. И вообще, я живу в этом дворце уже несколько дней, а видела в нём только свои покои. Не то чтобы у меня было много дел в хозяйственных помещениях, хозяйка большого дома из меня ещё та, а слуги как-то управлялись своими силами. Но всё же надо осмотреть своё хозяйство хотя бы для порядка. И кстати, о своих силах.
— Усин, Благородная супруга сказала, что дворцу нужна управительница или даже две — старшая и младшая. Хочешь, назначу на это место тебя?
— Нет, старшая сестра, — решительно отказалась девушка. — Назначь кого хочешь, но я хочу остаться при тебе.
— Смотри, ведь это повышение в ранге.
— Я и так повысилась вместе с тобой.
Я улыбнулась, чувствуя себя растроганной. Надо будет её чем-нибудь порадовать при случае.
— Усин, а как поживает твоя семья? Ты говорила, что твой отец служит при дворцовой конюшне, а брат — писец в Высшей службе одеяний.
— Да, старшая сестра, — в её голосе прозвучала нотка гордости. — У него хорошие аттестации, может быть, он получит ранг.
— Хм, — а я, быть может, смогу этому поспособствовать. — А сестры у тебя нет?
Если про отца и брата говорилось регулярно, то про сестру Усин лишь однажды что-то такое упомянула, но насколько вскользь, что я даже не была уверена, идёт ли речь именно о сестре или о более дальней родственнице.
— Есть, от наложницы, она уже замужем, — а вот её, судя по тону, Усин близкой и не считала. Иерархия распространялась и на семейные отношения, так что про какую-нибудь далёкую и не особо значащую родню, которую мы бы назвали седьмой водой на киселе, тут могли сказать «дочь пятнадцатой наложницы».
— Нет желания навестить родных?
— Я уже встречалась с ними в этом году. А мне можно будет выйти из Внутреннего дворца?
— Конечно, в любое время, когда захочешь. Я поговорю с высшими по дворцам, чтобы тебе дали пропуск в отделе Внутренних врат.
Усин заулыбалась, и я поздравила себя с хорошей идеей. Додумалась наконец за два с половиной года её беспорочной службы. Надо всё же больше интересоваться людьми, находящимися рядом.
На заднем дворе было тихо, только шаркал метлой уборщик, судя по серому халату — раб. Из кухни пахло дымом, но запаха еды я не учуяла. Комнаты слуг, поварня, уголок, где сушится одежда и прочие ткани… Рядом был неизменный бассейн с мутной водой, возможно, в нём поласкали выстиранное. Я приостановилась у странного сооружения из жердей, планок и верёвок, когда услышала из-за висящего на горизонтальном брусе покрывала чей-то голос. Высокий, но не женский, значит евнух.
— Ну? И это, по-твоему, хорошо вымыто?
Я невольно обернулась на звук.
— Отвечай, маленькая дрянь — это, по-твоему, хорошо вымыто? Это и вот это? А? Что молчишь?
Что-то пронзительно свистнуло, но и после из-за покрывала не донеслось ни звука в ответ. Я нахмурилась и двинулась в обход сушилки.
— Теперь будешь перемывать. Начинай. Нет, не так. Языком.
За рядом сушащихся вещей, на выложенной деревянными планками дорожке, разделяющей брусы, действительно торчал евнух, судя по отделке одежды, один из дворцовых дядек. Перед ним на коленях стояла женщина с опущенной головой. В тёмно-красном, почти коричневом платье — рабыня со Скрытого двора.
— Давай. Ты вылижешь языком всю дорожку. Ну! — Женщина низко наклонилась, словно и впрямь собралась лизнуть деревянную поверхность, но тут же снова застыла, и он сильно пнул её ногой. — Лижи давай! Что? Смеешь не слушаться, тварь?
— Что здесь происходит? — громко просила я.
Женщина немедленно уткнулась лбом в доски. Евнух обернулся и торопливо поклонился.
— Эм… Ничтожный просит прощения, госпожа Драгоценная супруга. Нерадивая рабыня плохо выполняет свою работу, — он указал на стоящее тут же ведро с тряпкой. — Ей было велено вымыть эти дорожки, но на них остались разводы.
— И ты правда думаешь, что если их облизать, то станет чище?
— Э…
— Тебя поставили надзирать за работами или тешить своё самолюбие, издеваясь над рабынями?
— Ничтожный слуга всего лишь выполняет свой долг и наказывает провинившуюся!
— Э, нет, так не наказывают. Так издеваются, пользуясь чужой беззащитностью. И я не желаю больше этого слышать.
— Как скажете, госпожа, как скажете! Слышишь, ты, ничтожная дрянь? Ты вызвала неудовольствие госпожи Драгоценной супруги! Тебе будет за это дано двести… нет, триста палок! Поняла? Марш на Скрытый двор!
Я уже успела фыркнуть про себя — она вызвала моё неудовольствие, надо же! — но последние слова евнуха выбили меня из колеи.
— Сколько палок?!
— Триста, — с явным удовольствием повторил евнух. — Толстым концом.
Я осознала, что стою с открытым ртом. Триста палок! Да после такого человек вообще выживет ли? А если учесть, что палки здесь бамбуковые, и после энного количества ударов имеют обыкновение расщепляться и резать кожу острыми краями… Даже если наказанная не умрёт на месте, то превратится в кусок окровавленного мяса.
— Ты сошёл с ума? За какие-то разводы — триста палок? И хватит нести чушь, если я чем и недовольна, то твоим голосом! Сам этих палок опробовать не желаешь?
Евнух заметно поёжился.
— Э… Госпожа Драгоценная супруга… Ваш слуга виноват, но есть то, чего вы не знаете, — он придвинулся поближе и понизил голос: — Эта девка — из семьи государственных преступников. Её родня уже казнена, а вот она слишком зажилась на свете. Есть обычай… дурная кровь не должна задерживаться во дворце. Ей лучше отправиться к своим ставшими гуями предкам, и как можно скорее.
Я сжала зубы. Весёлые дела творятся во дворце. Интересно, это приказ, спущенный сверху, или инициатива на местах? И я тут мало что могу сделать, вот что самое противное. Рабов много, и я не могу остановить произвол, я в большинстве случаев о нём даже не узнаю.
Но вот об этом — узнала. И, раз вмешавшись, просто отвернуться и сделать вид, будто ничего не было, я уже не могла.
— Так, — сказала я. — Она остаётся здесь. Ты меня понял? На Скрытый двор она больше не вернётся.
— Но… Госпожа… Вы не можете! Прошу вас подумать трижды, только император может отпустить раба со Скрытого двора.
