Огонь его ладоней (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
В отчете я подробно изложила услышанное от хозяйки алмазного замка, и про Врата в том числе. Добавила несколько своих предположений. Приписала, что очень уж не хочется отказываться от идеи контакта между древними нивикийцами и древними таммеотами. Что-то мне здесь чуется правильное и важное. Конечно, чувства к списку артефактов не добавишь, но полностью от них отказываться нельзя. Может быть, где-нибудь на Таммееше в таких вот приВратных замках, а их наверняка полно по всей планете, если копнуть как следует, есть еще галереи, а в тех галереях — возможно, может быть, вероятно! — найдутся в числе прочих и нивикийские лица…
— Ты не здесь, — заметил Январь. — Ты — в своей работе. Разве тебе не все равно, где диктовать послания коллегам.
— Меня что-то беспокоит, — я встала, прошлась по спальне, потом прошлась еще аз и еще. — Что-то я сегодня услышала очень важное. И никак не выцарапаю на поверхность.
— Эля, ты меня не слышишь, — Январь пощелкал пальцами, и с них сорвались шипящие искры.
Сорвались, упали на пол, растаяли, не оставив следа. Не оставив следа… а что говорила старая Карниой про горизонт событий у Врат? Проклятье, я доктор археологии, а не физики пятимерных пространств!
— Я говорю: давай уедем…
— Нет, — сказала я. — Нет, что-то здесь не то… не то… Январь, ты говорил, меня не было шесть дней…
— Да, шесть дней, — нетерпеливо ответил он, — но ты меня не слышишь, Эля!
— Два часа, — я снова прошлась туда-сюда. — Два часа и шесть дней, наверное, это и можно назвать горизонтом событий Врат…
— Ты не физик.
— Не-а, — я плюхнулась рядом, потерлась щекой о его теплое плечо.
Уедем, он говорит. Обратно. В домик у ручья, под шелестящие на ветру кроны саангмаков. Вот только в прошлое счастье уже не уедешь. Оно ушло. Надо или новое создавать заново, или я не знаю что, а только повернуть время вспять уже не получится, и привычные глазу стены здесь только помеха.
Он же вспомнит, снова.
Я же не смогу забыть, опять.
— Я завтра хотела взять парус, развеяться. Ты умеешь ходить под парусом?
— А дальше, Эля? — спросил Январь, обнимая меня за плечи.
— Дальше?
— Да. Ты уже сейчас меня не слышишь. А что будет потом?
— Мы станем старые и страшные и будем не разговаривать друг с другом годами, — предположила я.
— Приятная перспектива, — хмыкнул он, притягивая меня к себе. — Может быть, ты поедешь со мной на Новый Китеж?
— Я должна вернуться на Нивикию, — сказала я. — Меня ждут. Вообще сейчас начинается большая работа: столько данных мы получили новых! Все старые теории рухнули, надо создавать новые.
— Можеть быть, надо создать семью? — предположил Январь. — М?
— Ты так зовешь меня замуж? — спросила я через время.
— Официальная часть еще впереди, — сказал Январь. — С правильным предложением, правильной помолвкой и обязательным полетом на воздушном шаре.
— Почему на воздушном шаре? — удивилась я.
— Ты не хочешь воздушного шара? — скорбно спросил он.
— Наверное.
— Наверное хочешь или наверное не хочешь?
— А ты?
— Я первый спросил!
Я молчала. Как-то все преждевременно. Я думала, мы еще побудем вместе, сколько-то дней у нас осталось до окончания туристической визы, а уже потом начнем решать эту головную боль. Где и как встретиться снова. Где и как встречаться вообще. У него — служба, у меня — Нивикия… довольно большой разброс в пространстве.
«Любую проблему можно решить», — частенько приговаривала наша физкульт-инструктор, чабис Маисвирис. — «Любую… особенно если взять лопату побольше». На вопрос, почему именно лопату и почему побольше, разве решить проблему означает именно ее закопать, последовал ответ: «Разумеется, маленькие мои, проблемы закапывают! И большой лопатой действовать здесь сподручнее, чем маленькой…» У чабис в жизни действительно все проще: берешь лопату и закапываешь… Но что любую проблему можно решить, причем вовсе не обязательно только лопатой, — правда.
Взрослые люди, как-нибудь разберемся…
Но Январь уже говорил о Новом Китеже. О доме, которым владела его семья — на побережье Серого Моря. Какие волны вырастают там в зимний сезон: размером с дом. И как они рушатся со скал обратно и уходят, оставляя за собой каменистое дно, чтобы вернуться снова. На Белых Скалах цветут по весне сады из првиезенных со Старой Терры «горячих» яблонь, и берегов с высоты птичьего полета бывает не видно из-за густого облака розовато-белых цветов.
Новый Китеж — молодой мир. Его начали заселять всего-то лет двести тому назад, причем это уже была вторичная волна колонизации, в отличие от первой волны, когда корабли с переселенцами стартовали непосредственно со Старой Терры.
Был у наших древних предков такой проект, «Галактический ковчег». В рамках этого проекта в космос ушло двадцать девять больших кораблей. Судьба почти половины из них до сих пор неизвестна. Но, к примеру, локальное пространство Новой России ведет свое существование как раз от одного из таких транспортников. И вторичной колонизацию той или иной планеты называют тогда, когда межзвездный транспорт с переселенцами посылает дочерняя цивилизация, сама когда-то развившаяся из точно такой же колонии.
— Ты меня снова не слышишь, Эля, — Январь дунул мне в макушку, его горячее дыхание прошлось по волосам, ссыпалось искрами мне на руки.
Дракон. Огнедышащий дракон, похитивший принцессу. Мне стало грустно, и почему-то я не смогла понять природу своей тоски.
— А давай так, — я перевернулась в его руках, чтобы посмотреть ему в глаза, — ты переведешься служить к нам на Нивикию? Мы с профессором Сатувом закончим миссию, а потом, скорее всего, организуем экспедицию по поиску потомков нивикийцев. Появились кое-какие зацепки… есть предположения, где их искать. Экспедиции пригодятся эксперт-лингвист, то есть я, и добрые кулаки, то есть ты.
— Ты же понимаешь, что это невозможно, — помолчав, сказал Январь.
— Не-а, — ответила я. — Не понимаю.
— Что мне делать на твоей Нивикии?
— А что мне делать на Новом Китеже?
— М-да, — сказал Январь. — Проблема.
— Проблема, — признала я.
— Где твое стремление к домашнему очагу, женщина? — патетически вопросил он.
— А где твоя тяга к авантюризму, мужчина? — парировала я.
И мы смеялись, толкали друг друга и щипали, и окончилось все понятно чем.
Но проблема так и осталась нерешенной. Повисла шипастым шаром над нашими головами, готовая обрушиться в любой момент, а лучше всего, в такой, когда ее бы не ждали…
Утром вызов пришел от полицейских, срочно явиться. Январь одну меня не отпустил, пошутил:
— Вдруг ты снова исчезнешь, — и штука мне не очень понравилась.
Как будто исчезла я исключительно по собственной воле тогда. Без посторонней помощи. И без помощи самого Января. Призрак прежней ссоры дышал в затылок арктическим холодом. Если Январь забыл, то помнила я. После драки кулаками не машут, возвращаться к разговору не собиралась, но и забывать не спешила тоже. Как-то оно само собой так помнилось, и ворошило обиду почти без контроля сознания…
Я решила поговорить с Кудрявцевой, когда вернемся из полиции. Таська как-то говорила, что обиды бывают разные, одни можно и нужно забывать, а вторые лучше помнить, чтобы не колоться раз за разом об одни и те же кактусы. «Но обижаться», — говорила она, — «надо уметь правильно, иначе тебе же выйдет боком». Я не помнила, что еще она говорила, пропустила мимо ушей как пропускала все, ведь все Таськины страшные многоэтажные дроби со степенями и корнями (с детства ненавижу математику!) сводились в конечном счете к одной-единственной единице: «мужика тебе надо, Эля!» А на это, набившее жуткую оскомину за столько-то лет, поучение, у меня всегда поднималась на загривке шерсть, и переставали работать на вход уши.
В полицейском участке нас встречал гентбарец Чинкре:
— Остальные на выезде, — объяснил он. — Но нам необходима ваша помощь, доктор Разина. Именно как эксперта-лингвиста. Простите, что потревожил вас снова. Но без вас, к сожалению, не обойтись, экспертов в нивикийском языке на Таммееше сейчас нет ни одного. Я мог бы получить нужные знания через инфосферу, но сам я не знаком с языком вообще… это создало бы… определенные сложности.
