Эйнит (СИ) - Горышина Ольга (библиотека книг .TXT) 📗
Глава 25
— А ты полежишь здесь!
Эна спрятала заветный рисунок под подушку, чтобы до утра с ним ничего не случилось. Утром она окончательно убедится, что свихнулась, или же уверует в продолжение явственного сна. И если это правда, то об этом не стоит думать до утра. Если же нет... Об этом уж точно она подумает не сейчас.
Утром таинственный след с рисунка не исчез. Здравый смысл, даже подстегнутый возбужденной фантазией, отказывался придумывать иную природу следа, чем... Чем та, что она видела на дороге. Сапог джентльмена из маленького народца, в который могут верить лишь дети и свихнувшиеся взрослые. Кто это был, Эна не имела ни малейшего понятия, но раз незнакомец возник на месте рисунка и ровно в полночь, то явно имеет какое-то отношение к королеве. К королеве?
Продолжало мучительно клонить ко сну, но сыщик в голове Эны уже вернулся к раскладыванию сказочных событий по полочкам, точно боялся позабыть их, забывшись кратким утренним сном. Итак, если допустить, что призрак Деклана в действительности существует, то лисица, живущая в терновнике, никак не может быть той фейри, что закабалила волынщика. Она — та, что, по его собственным словам, жалеет несчастного. И ее посланник, возможно, хотел рассказать, как помочь Деклану освободиться из тягостного плена. На лепрекона незнакомец не похож, но, возможно, знает, кому следует вернуть обручальное кольцо Мэгги. Быть может, он и приглашал ее в гости к бородатому сапожнику. Недаром же сказал, что их прогулка безопасна, ведь лепреконы не причиняют людям вреда. Зачем тогда она его прогнала?!
Эна поймала себя на том, что проговаривает события вслух, и хлопнула со всей дури ладонью по губам. В доме уже имеется одна официальная сумасшедшая. Не стоит так сразу превращать старый коттедж в Бедлам. Или что у них тут в Ирландии имеется для умалишенных? Больница Святого Патрика, которую основали на деньги Джонатана Свифта — это единственное, что осталось в памяти от посещения дублинского собора.
Хорошо, что она хоть что-то помнит из последних дней, что дает надежду на неполное помешательство! Если она действительно тронулась умом, то в любой лисице станет видеть фейри, что собственно можно проверить прямо сейчас, сославшись на очередную тренировку. Однако после завтрака придется поиграть на флейте, чтобы мать ничего не заподозрила. Ведь какая ката на полный желудок!
Заперев собаку в доме, Эна отправилась в заросли терновника. Все они, конечно, умеют справляться с животными, но лучше не злить лишний раз народец холмов... Эна произносила мысленно «они» и чувствовала, как начинают трястись кончики пальцев. Еще бы знать, где поблизости холмы, откуда они выходят? И куда точно не следует соваться — хватит с нее изгнанницы в саду! Нет здесь никаких холмов! Кроме того несчастного форта со скрипачами! Неужели правда...
В ушах кипела кровь, но Эна все равно услышала дятла, но сколько ни задирала голову, не могла отыскать его в ветвях. Зато сумела оглядеться и даже за стену заглянула, чтобы убедиться в отсутствии соседа. Хотя с больной ногой ему сюда не дохромать. Бедный... Несмотря на выпивку и сказку, Эйдан не имеет к ее ночным приключениям никакого отношения. Хотя его дневных проделок в достатке, чтобы не сожалеть про разбитую ногу!
И Эна с силой ударила землю, хотя разумнее было б снова врезать себе по губам и прекратить проговаривать мысли вслух. А что? Так они звучат не так бредово. И главное — тихо, а то в голове бьют в набат — того гляди, перепонки лопнут!
Эна не сразу начала считать круги, которые наматывала вокруг лисьей норы, но на одиннадцатом сосчитанном решила остановиться. Ноги дрожали от напряжения и страха, и она с удовольствием распластала их на траве.
— Надо было приходить в полдень! — Эна продолжала проговаривать мысли вслух, глядя в серое небо. — А, может, мне все привиделось?
И вместо ответа на собственный вопрос Эна раскрыла перед самым носом вытащенный из кармана рисунок с отпечатком крохотного сапога. След никуда не делся. Она спрятала листок обратно в карман и вновь уставилась в безучастное небо.
— Будет дождь или не будет? — задала она странный для Ирландии вопрос и тут же получила ответ:
— Будет!
Эна подскочила с травы. Никого. Только вновь дятел долбит.
— Фу, надоели! — отмахнулась Эна от назойливых звуков, но они не исчезали — будто кто горсть монет на лист железа сыпал. Без остановки.
— Скоро же мы надоесть тебе успели, Эйнит Долвей!
Эна вновь закружилась на месте и припала к траве у крохотных ножек. Размер не больше одиннадцатого детского — зеленые кроссовки, и блестящие золотом шнурки в забавный трилистник завязаны — дальше затертые в разводах, явно от травы, бархатные штаны с дыркой чуть ниже колена, а выше уже не разглядеть — большой слишком, явно не по росту кожаный фартук — засаленный до невозможности и продырявленный шилом — да вот оно и болтается тут же, воткнуто в край передника, что иголка в подушечку. А выше, если не жмуриться, кусок золота... Слиток или все же ткань из золотых ниток... Чтобы не ослепнуть, вверх смотри — в прищуренные глаза под кепкой, в которую перо воткнуто — из попугая, похоже, выдернутое. Лицо розовое. Видимо, отсвет от золотистого пушка, который и бородой не назовешь...
Штаны к траве приклеились, а язык к зубам, которые даже постукивать начали в ритм молоточка. Дятел собственной персоной... Руки мокрые стали, и кольцо с пальца в траву скользнуло.
— Растяпа ты, Эйнит Долвей.
Сапожник отложил молоточек, и опа — у кольца будто крылышки выросли, и оно само порхнуло на ладонь человечка.
— Оно твое, — то ли вопросительно, то ли утвердительно выдавила из себя Эна, но человечек покачал головой, и кольцо со звоном упало на вспотевшую ладонь Эны.
— Я просто полюбопытствовал, Эйнит Долвей. Чужого не беру, но и своего не отдам, так что можешь не пялиться на меня. Захочу и исчезну. Не поймаешь!
— А я не пялюсь...
Только глаза прикрыть не смогла. Взгляд будто приклеился к забавной веснушке на носу. У Малакая такая же. Да бороду налепи, один в один будет. Может, снова глюк. Может, они все так ее достали, что в сказочных персонажей преобразились... Вот бы глаза закрыть и проснуться в своей кровати под лоскутным покрывалом. Без всяких там фейри и лепреконов. Кем бы этому чучелу еще быть, если не хранителем горшка с золотом. Вот и дождь будет, а с ним и радуга, а в конце нее золото...
— Нету меня никакого золота, — будто читая ее мысли, затараторил человечек. — Не видишь, борода даже не выросла. Дай сюда ногу!
О, как! Даже закричал, а она сразу подчинилась, да успела отдернуть ногу, когда цепкие маленькие ручонки потянулись к ней. Что там Деклан говорил: берегись Малакая? Не знает он никакого Малакая, зато знает того, кто на него уж очень смахивает. И с каких таких пор лепреконы башмаки на кроссовки сменили?
— С шестидесятых, когда я родился. Надо же интегрироваться в ваше общество...
— лепрекон запнулся трижды, но все же выговорил трудное слово. — Дай ногу, говорю!
Ага, злится! Посмотрим, кто кого перехитрит! Сейчас еще золотую кандалу наденет и к королеве фейри притащит! Глаза щурит, подлец!
— Примерить обувку следует сначала.
— Мне на десять размеров больше надо!
— Ну так дай мерку снять.
— А ты на глазок прикинь.
— А если ошибусь...
И Эна еле успела ногу поднять и пнуть лепрекона в живот, когда он почти поймал ее. Бедный человечек в дальние кусты улетел, а она за ногу схватилась. Из стопы торчало шило! Сейчас она сознание потеряет и окажется в их мире!
— Ну и дура же ты, Эйнит Долвей!
Лепрекон уперся одной рукой ей в ногу, а другой потащил шило на себя. И теперь уже с шилом в руке лежал на спине по другую сторону от нее. Но через мгновение вновь запрыгал рядом и заткнул рану золотой кожей.
— Не учили тебя, что ли, кровью тропинку к себе не метить?
