Тот ещё подарочек (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" (книги TXT) 📗

— Я раскрою все грани вашей женственности. Я докажу, что мы идеально подходим друг другу во всём. Не только в постели, но и духовно.

Я, наверное, наивная, но верила ему. Безропотно позволила раздеть себя, позволяла целовать. Стояла, возбуждалась от того, как нежно и осторожно Гри распустил мои волосы, пропустил между пальцев.

— Вы прекрасны, Мария.

— Вы тоже, — вырвалось у меня, когда я поняла, что тоже хочу быть смелой.

Меня смущало, что я стояла в одном белье перед Бурелем. Потянулась к его пиджаку и стала снимать его, наблюдая за выражением лица Гри. Он улыбался, помогал мне, позволил расстегнуть рубашку и сам вынул запонки. Я сглотнула, любуясь безупречным торсом мужчины. Его кубики призывно выделялись, моля приласкать их хотя бы рукой. Я помнила все наставления как девочек, так и самого Гри, его возбуждали поцелуи, меня тоже. И я стала осторожно покрывать широкий разлёт его плеч дорожкой из лёгких поцелуев, перешла к ключицам, восторгаясь идеальными линиями. Руками гладила его бока, прижалась, вставая на носочки. Я видела, каким довольством зажглись алые глаза Гри, но я не собиралась так сразу целовать его в губы. Нет-нет. У него есть кое-что еще более интригующее и требующее исследования. Чёткая линия подбородка. Я смело прихватывала её губами, наслаждаясь тем, как тяжело задышал Гри, как громко он сглатывал, но терпеливо стоял и ждал моих действий. Одно моё слово. Власть пьянила. Одно слово могло как закончить всё, так и открыть дорогу в пропасть настоящего порока. Я балансировала на грани. Я могла еще сделать шаг назад, пощекотать себе нервы и передумать, отказаться, но не забыть. Такого мужчину, как Гри, забыть, мне кажется, просто невозможно. Я столько лет вздыхала по нему. Ведь он совершенно, невероятно красив и обходителен, галантен и умён, даже больше, он слишком хорош для чего-то приземлённого. С ним хотелось летать!

Я целовала его за ухом, плавно спускаясь вдоль шеи. Дрожащими пальцами пыталась расстегнуть ремень брюк, но он не поддавался. Бурель накрыл руками мои ладони, помог. Затем, сжимая мои пальцы, заставил прикоснуться к возбуждённому и потому просто огромному каменному бугру под тканью нательного белья. Я испуганно смотрела в глаза Гри, он же поцеловал, забирая все пугающие меня мысли. Обхватил моей ладонью ствол своего мужского достоинства, я же хотела отстраниться, мне было страшно продолжить, но широкая ладонь легла на затылок, поймала в ловушку сладкого, успокаивающего поцелуя. Гри ласково целовал, шептал, что всё хорошо и правильно, что ничего не стоит бояться. Я просто должна привыкнуть, освоиться. Я же никогда не прикасалась к обнажённому мужчине. Кто же мне подобное позволил бы.

Но теперь можно. Я должна была позволить себе, не оглядываться ни на кого, делать то, что хочется.

— Я не буду раздеваться полностью. Но для первого раза знакомства вы должны были почувствовать его в своей руке.

Знакомства? Я удивлённо вскинула голову. Мне не послышалось? Гри меня знакомил со своим дружком. Удержаться от истеричного смеха не получилось, за что и поплатилась. Бурель легко поднял меня, заставляя обнять за шею, миг, и мы падаем на кровать. Я оказалась сверху и замерла, завоожённо понаблюдав за полётом лепестков. Это что-то нереально волшебное. Гри прижимал меня к себе, молчал, а я от любопытства стукнула по покрывалу, лепестки опять подпрыгнули.

— Красиво, — выдохнула я, обернувшись к Гри.

— Я знал, что вы оцените мои старания.

— А лёд где? — напомнила я наш недавний разговор.

— Вы пока не созрели, но обещаю, в следующий раз он непременно будет.

Я фыркнула, заигрывая с ним.

— Вдруг мне не понравится сегодня, тогда и другого раза не будет.

— Договорились, но вы должны честно говорить нравится вам или нет, — подхватил мою игру Гри, перевернулся под мой восторженный писк и оказался сверху.

— А для остроты ощущений закройте глаза.

Я подчинилась, и его губы накрыли мои веки. Так нечестно. Очень уж нежно это вышло, даже слезу выбило. Я думала, он поцелует губы или что ещё откровеннее сделает, но не глаза, рассказывая, какие они у меня красивые, и как он мечтал смотреть на меня спящую. Просто лежать рядом, боясь дышать, чтобы не спугнуть мой сон. Я представила нас вместе, как сейчас. Я спала, а он любовался мной. Трогательное очарование. Я ведь и вправду красавица, а в кровати вообще богиня. Делала как-то селфи, поэтому и знала это стопроцентно.

Затем он поцеловал кончик моего носа, рассказывая, как смешно я его морщу, когда мне что-то не нравится. Именно так он запомнил, что я люблю из еды. Никогда не замечала за собой такой привычки, но тем приятнее было слушать дальше и умирать от любопытства, что он скажет ещё.

Гри рассказывал мне про мои уши, нежно и осторожно покусывая их зубами, лаская языком. Задрожала от щекотки, приподняла плечи, желая спрятаться от горячего дыхания Гри. Но он поймал мои руки, придержал над головой, лёг на меня, раздвигая коленом ноги.

— Сладкая моя, — с придыханием шептал, всё жарче целуя шею, подобрался к подбородку, обхватил губами и замер, сделал так, как я несколько минут назад.

Это оказалось невероятно приятно. Я плыла на волнах откровенного желания, пронизывающего каждую клеточку моего тела, с ароматом мужского парфюма Гри. Благородный букет с нотками бергамота и лимона, чуть тревожный, но ставший родным.

Я всё так же лежала с закрытыми глазами, дышала через раз, впитывая странные ощущения, которые захватили моё тело. Я реагировала на близость с мужчиной. Чётко ощущала, как каменный бугор впивался ровно в промежность, но между мной и Гри оставалась преграда из нашего белья, которое он, словно специально, оставил, даря мне ощущение хоть какого-то, но барьера. Черта, через которую мы не будем переступать.

Ласковые губы касались моих локтей, плавные, скользящие движения чертили линии по моим рукам. Гри вспоминал, как впервые мы с ним танцевали, как дико билось его сердце в тот миг. Я тоже тогда сильно волновалась, ведь с первого па стало ясно какая я неуклюжая, а он изысканный танцор, что вообще-то редкость у нас, манаукцев. Где-то я даже слышала, что мужчины не танцуют. Смешно. Настоящие мужчины умеют всё, и танцевать так, что мир вокруг тебя взрывается в вихре музыки!

Я чуть не задохнулась, прикрыв лицо руками, но не смея опустить их ниже. Гри обхватил мои груди и согревал своим дыханием соски. Я остро ощутила, как кружево бюстье вдруг стало царапать чувствительные горошинки. Вообще я вся покрылась гусиной кожей, до того стало приятно и возбуждающе.

— Они такие маленькие, — шептал Бурель, склоняясь всё ниже над моей грудью. Подогнул колени повыше, и моя нога оказалась на его бедре. Выгнулась, когда Бурель словно специально потёрся возбуждённой плотью о мои трусики. Меня как горячей волной окатило. Пробрало все внутренности, но я терпела. Это игра. Я сама согласилась на её правила.

— Вам нравится, когда я целую их?

Провокационный вопрос, и я кивнула, боясь не справиться с голосом, горло давно сдавило от странного желания или кричать, или плакать. Я всё больше не понимала себя. Во мне боролись два желания: приказать ускориться и остановиться.

Стон сорвался с губ, когда Гри ласково вынул мои груди из чашечек бюстье и глубоко вобрал в рот правую, посасывая, затем очертил языком ареолу, чтобы вновь неистово наброситься в сладкой пытке. Его зубы прихватили тугую горошинку, и я захотела вырваться, когда меня охватило дикое возбуждение. Но вместо этого зарылась руками в густые волосы Буреля, притягивая его голову к своей груди. Приподняла бёдра, тут же ощутив, как властная рука проникла за спину и опустилась на ягодицу, сминая её, прижимая мои бёдра к его паху. Гри застонал, так хрипло и будоражаще волнующе, что я вдруг поняла — он на грани своих желаний. Он тоже балансировал, но упрямо держался, тем интереснее стало.

Бурель долго дарил мне наслаждение, играя моей грудью, возвращаясь к губам, не забывая ласкать и бёдра. Его руки, как крылья, укрывали меня, согревая своим теплом. Он просил не опускать рук, вновь закинув их мне за голову. Умолял не открывать глаза, даже если очень хотелось, пригрозил завязать их для надёжности. Но я сама не хотела видеть, что он творил со мной. Зачем? Так ведь было интереснее, погрузившись в темноту, рисовать в своем воображении как плавно всё ниже спускалась белокурая голова Гри, как жарко он целовал мой живот. Я изнемогала от чувственных прикосновений, от откровенных грёз Гри, которыми он делился. Он, оказывается, уже давно мечтал меня посвятить во взрослую жизнь, даже представлял, как мы сплетаемся в жарких объятиях на сене в конюшне, как пылко предаёмся страсти прямо в бассейне или на столе в моём учебном классе. Это всё можно было осуществить. Он знал сотни мест в резиденции, куда бы не заглянула любопытная прислуга.