Капкан для лисички (СИ) - Синеокова Лисавета (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Первый выругался, придвинулся и рванул собачку молнии вниз. Холод облепил тело противным киселем. Грабитель наклонился, дохнул на шею. Крик никак не мог прорваться сквозь спазм. Первый провел ладонью по шее, подцепил пальцем цепочку и дернул.
Боль короткой вспышкой мелькнула на ее лице. В следующий миг она уже была одна. Звук убегающих ног исчез за углом дома.
Всхлипнув, девушка обхватила себя руками за плечи, потерла лицо ладонями, размазывая немые слезы по щекам. Затем присела и стала запихивать в сумку рассыпанное барахло. Порыв ветра снова ударил. Скоро пойдет дождь. Капюшон слетел.
Он потерял возможность дышать. Вытаращился, не веря собственным глазам. На голове у девушки были уши. Серые. Заячьи. Звериные. Уши! Которых всего несколько минут назад не было!
Спохватившись, она развернулась и снова нацепила капюшон, поднялась, прижала сумку к груди и поспешила к подъезду. Домофон пропищал что-то приветственное. Дверь закрылась с железным лязгом.
Он закашлялся. Уши! Что за хрень? Знал, конечно, что женщины — исчадия ада, но не до такой же натуральной степени!
— Безответная любовь, — подытожил рысь. — В отместку заказал девушку грабителям. Те забрали все ценное, включая охран. Когда они ушли, с ее головы упал капюшон, и он увидел ее уши. Следил за ней какое-то время, а когда понял, что девушка принимает знаки внимания другого мужчины перешел к активным действиям, Инциденты в ювелирной мастерской и больнице — его рук дело, его крестовый поход против порождения бездны. Леонид Лаврентьевич, нужно вызвать бригаду.
Дуал-медведь согласно кивнул.
Получив согласный кивок от дуала-медведя, он снова скрылся в соседней комнате.
— Том, я одного понять не могу, — обратился ко мне Егор, норовящий сковырнуть пластырь с руки. — Как он вообще подошел к дому общины. Как же то самое поле, которое должно отпугивать людей от мест скопления дуалов?
Я легонько шлепнула его по здоровой руке, чтоб не теребил пластырь, но ответить не успела. Вместо меня это сделал подошедший и со вздохом опустившийся на скамью рядом с нам Борис Игнатьевич.
— Все дело в том, молодой человек, что практически все дуалы уже разошлись, а десяток охранов действуют, конечно же, менее интенсивно, чем сотня. К тому же, поле как бы смазывает углы, так чтобы внимание проходящих и живущих по соседству в своем роде соскальзывало с предмета. Им попросту не интересен этот дом и люди, которые сюда ходят. А тот негодный молодой человек, ответственный за эти ужасающие акты вандализма и хулиганства, он пришел сюда с конкретной целью, за конкретным дуалом. Когда у человека есть цель, его гораздо сложнее сбить со следа, и десяти-пятнадцати охранам тут не справиться. Но что за времена пошли! — скрипучий голос преобразился из скрипучего в каркающий. — Никакой культуры ухаживания за дамами! Сплошные истерики! Поверьте мне, дорогой Егор, дамы не любят, когда истерики и показательные выступления закатывают мужчины. В паре это простительно исключительно прекрасному полу.
Я улыбнулась и кивнула, подтверждая слова старого ворона.
Когда приехала бригада из специализированной лечебницы, неудачливого горе-подрывника вывели через задний ход. Парень не кричал и не вырывался, а только скользил рассеянным безразличным взглядом по окружающему пространству.
— Пришлось успокоить его медикаментозно, — объяснил подошедший Володя.
— Ну, вот и все, — произнес Ар, обнимая меня за плечи.
И я наконец-то почувствовала, что напряжение, держащее организм натянутым, словно струна, начинает ослабевать.
— Куда его? — тихо поинтересовался Егор.
— В психбольницу, — вместо змея ответила Тоня. — Парень стал угрозой диаспоре. Так что теперь он проведет там всю оставшуюся жизнь.
Повисла напряженная пауза. Рысенок переводил хмурый взгляд с нас на разбитое окно, с окна на испорченный черным пятном пол, с пола — на собственную руку, заклеенную потрепанным пластырем, и молчал. Я выбралась из рук змея, подошла к нему и обняла
— Все нормально, Том. Я понимаю.
Я кивнула и проводила взглядом уходящих. Парня было немного жаль, но закон дуалов не оставил ему и шанса. Тайна должна быть в сохранности. И если для этого молодому человеку придется провести остаток жизни в четырех стенах, значит, придется.
Когда машина бригады отъехала, кажется, даже дышать стало легче.
— Думаю, теперь, все, кто хотят, могут идти, — произнес Ростислав Александрович. — А с остальными мы продолжим беседу в кабинете. Там чище и не такой резкий запах.
Полина с Тоней еще раз проверили состояние бабушек, все же не каждый день у тех под ногами взрывпакеты взрываются. С ними, к счастью, все было замечательно: закусив острые впечатления успокоительными спиртовыми настойками, они покинули дом собраний общины, оживленно обсуждая произошедшее. Воспоминаний о сегодняшнем им хватит надолго.
— Думаю, мне тоже стоит уйти, — произнес Ярослав. Все же будут обсуждаться внутренние дела вашей общины.
Ростислав Алексеевич согласно кивнул и протянул ладонь приятелю для рукопожатия.
— Боюсь, мне придется вас задержать. Вы Ярослав Третьяк? — обратился к нему рысь, стоявший рядом с главой общины.
— Да. Я вас знаю? — уточнил Третьяк.
— Нет. Комитет безопасности диаспоры, — представился тот, демонстрируя охран с инкрустированными камнями красного цвета, подтверждающими слова рыси. — Вам придется поехать со мной.
Ярослав изменился в лице.
— Куда и в связи с чем?
— В клинику для сдачи биоматериала и сличения его с биоматериалом оставленного без попечительства старшего дуала потомства на предмет ближайшего родства.
Третьяк замер.
— Вот тебе и борьба за чистоту крови. Двойные стандарты такие двойные, — приглушенно произнесла Тоня, но в полной тишине эти слова услышали все, включая Егора.
— С моим материалом? — уточнил рысенок. Голос парнишки дрогнул.
— Да, — без уверток подтвердил безопасник.
Ярослав Третьяк медленно повернулся и посмотрел на Егора. Тот ответил ему не по-детски тяжелым взглядом.
Не сказав ни слова, Ярослав отвернулся и направился к дверям. Безопасник последовал за ним.
Егор проводил их глазами, пока рыси не скрылись за дверью, а затем посмотрел на главу общины. Ростислав Алексеевич растерял только-только восстановленную невозмутимость и, кажется, даже побледнел. Он с видимым усилием оторвал взгляд от двери и наткнулся на глаза Егора.
— Теперь-то вы не станете меня убеждать остаться? — глухо спросил рысенок.
Лис прочистил горло, покачал головой, кивнул.
— Нет. Теперь, когда все… разрешилось… ты можешь…
Егор не стал слушать его заиканий:
— И не забудьте успокоить мою мать.
— Не беспокойся, Егор, я лично поговорю с ней, — вмешался Леонид Лаврентьевич.
Рысенок кивнул доктору и направился к выходу.
Я высвободила пальцы из Аровой ладони и поспешила за парнишкой.
— Егор. Егор, погоди.
Он остановился на крыльце. Я подошла. Рысенок смотрел на дорогу за оградой, по которой проезжали машины.
— Егор…
— Все нормально, Том, — оборвал он меня и мгновенно переменил тему. — Я уеду, но мы же сможем общаться в сети, да?
— Конечно, — улыбнулась я. — Скажу откровенно: я даже буду ждать твоих звонков.
В глазах Егора появились хитринки.
— Тебе повезло, что этого не слышит Ар. Он наверняка ревнивый.
— Тогда это будет наш с тобой секрет.
Я подмигнула и улыбнулась.
Мы стояли вместе с рысенком на крыльце и вместе провожали взглядом единицы общественного транспорта, а нам в лица дул по-весеннему теплый ветер. Кажется, зима все-таки сдала свои позиции, и теперь день ото дня будет только теплей. По крайне мере, я на это очень надеялась.
Ар подкрался неслышно. Встал позади, обнял меня за плечи, щекотно дунул в ушко и спросил:
— Как ты, Лисён?
— Теперь — замечательно, — искренне ответила я и прижалась своей щекой к его, немного колючей от щетины.
— А хвостик как? — уточнил он.
