Безликий (СИ) - Соболева Ульяна (читать книги без регистрации .txt) 📗
— Рейн меняет любовниц так же часто, как и свою маску. Утром трахает одну, вечером другую. Лассарская шлюха скоро ему надоест, и он вспомнит о нас.
— Интересно, кто-то видел его без маски?
— Говорят, он недавно снял ее на площади, и от ужаса даже псы попрятались.
— О, Гела. Он так уродлив?
— Обезображен. Лассары изрезали ему лицо, когда он был еще мальчишкой, и бросили умирать.
— Какая разница, какое у него лицо? Он всегда вызывает ужас и восхищение. Эта маска сводит с ума. Такое ощущение, что занимаешься любовью с самим Саананом. Когда он смотрит на меня своими светлыми глазами, я чувствую, как тянет низ живота и хочется опуститься перед ним на колени, умолять, чтобы прикоснулся.
Я перевела взгляд на Рейна, и почувствовала, как начинает жечь в груди от того, как его длинные пальцы сминают смуглую кожу танцовщицы…Видела ее закатывающиеся глаза и знала…отлично знала, что она испытывает. Особенно, если он что-то шепчет ей на ухо. Его голос…от него всегда появляются мурашки. Хриплый, низкий, вибрирующий. Он знает, что сказать, чтобы внутри все задрожало, чтобы пересохло в горле и сильно сжались колени. Порок во плоти. Грязный, порабощающий волю порок. От каждого слова возникает ощущение, что тебя уже имеют, уже поставили на четвереньки и врываются на дикой скорости в твое тело. Всплеск ненависти заставил задохнуться…Иной ненависти. Не такой, как раньше. Ненависти за то, что прикасается к другой женщине. За то, о чем говорят эти шлюхи за портьерой, которые побывали в его постели и, возможно, не раз. И еще, за то, что от воспоминания, как он это делает со мной, пересохло в горле, и тело отозвалось томлением. За то, что хочу его.
— Саяр поднимается к нам.
— Рейн выпил дамаса, хочет ночных развлечений. Девочки, может быть сегодня нам повезет. Я не видела красноволосую в зале.
Саяр тогда пришел за мной. Помню их лица, когда он отодвинул портьеру. Ненависть в чистом виде. Они готовы были выдрать мне волосы за то, что Рейн позвал меня, и я чувствовала эту откровенную волну зависти. Женщины могут простить друг другу многое, но только не первенство в борьбе за внимание популярного самца.
А я не собиралась бежать по первому его зову. Сидеть там, внизу, пока он лапает эту… Я не такая, как они. Я не одна из его сучек, которые готовы перегрызть друг другу глотки за его благосклонность. Встретилась с пылающим взглядом под маской и поняла, что не будет по-моему. Никогда не позволит. В очередной раз будет прогибать под себя. Любыми методами. И, самое страшное, что я начинала прогибаться. Унижает и ласкает. Возносит в небо своим одержимым поклонением и тут же скидывает в грязь наглыми, унизительными намеками. Каждый в этой зале знает, что я с ним сплю. Что он имеет меня каждую ночь и остается со мной до утра. Проклятый ублюдок этим швыряется при любом удобном случае. И иногда мне кажется, что его завожу не я, а осознание того, что он это делает с дочерью лассарского велиара. Я сжимала нож, и мне казалось, я готова сломать и погнуть железо под похотливыми взглядами его придворных псов, рассматривающих меня, как экзотическое животное. А потом мне захотелось всадить этот самый нож ему в сердце…я не сразу поняла, почему. Иногда осознание приходит постепенно, а реакция… она мгновенная. Они говорили о велиарии дес Туарн, моей двоюродной сестре, и когда я услышала ответ Рейна, то сжала нож с такой силой, что мне показалось, у меня сломаются пальцы. Я жаждала его смерти. Немедленно. Сегодня. Не когда-нибудь, а сейчас. Потому что большего позора я не перенесу…не перенесу, если он женится на Лориэль, а меня оставит в наложницах. При своем дворе. При ней. При той, кто знала меня с детства…при сестре Лу дес Туарна, чьей вдовой я являлась. Это слишком жестоко. Это больше, чем унижение. Это дно, с которого мне уже никогда не выбраться и не отмыться.
И я ждала его прихода впервые. Ждала, сжимая тот самый нож в жажде всадить ему в сердце, и пусть все закончится именно сегодня. Его смертью. А потом моей. Логично и закономерно. И…не смогла. Потому что он ко мне прикасался…потому что снова погрузил в порочное безумие своей жуткой власти над моим телом. Одним взглядом через зеркало, голосом…Ласками. Развращенными, грязными ласками, которыми он ставил пятна на моей душе. Вместе с красным шелком, скользящим по моей коже, на мне проявлялись эти знаки принадлежности ему. Адская фантазия, извращенная и такая же дикая, как он сам. Все, что валласар творил со мной, выходило за рамки моего понимания. Рейн клеймил, подписывался, отчеканивал на мне свои права, а я стонала от удовольствия. Смотрела в завораживающие волчьи глаза и всхлипывала под его пальцами…потому что знала, что они могут делать с моей плотью. Потому что жаждала их вторжения. Его вторжения в меня. Рычания и ругательств, бешеных поцелуев-укусов. И я отвечала ему…впервые яростно отвечала на каждое прикосновение. Понимала умом — он безумец и психопат, он аморальный мерзавец, который погружает меня в свой ад, и не могла остановиться, не могла больше кричать «нет»…особенно когда увидела, как нож входит в его тело, а этот чокнутый, ненормальный ублюдок продолжает меня целовать и ласкать. Оказывается, чья-то одержимость тобой заражает так же, как и самая опасная болезнь. Она льстит самым темным уголкам твоей сущности, она заставляет верить в свою уникальность. И когда я видела это алчное безумство в глазах Даала, меня пронизывало острыми иголками удовольствия от понимания, насколько он меня желает.
Смотрела, как он застегивает штаны, тяжело дыша, подбирает нож с пола и чувствовала, как вдоль позвоночника опять ползет липкое ощущение страха. То самое предчувствие, что все не такое, каким кажется. То самое ощущение скользкого тонкого льда под ногами. Его взгляд…Многие говорили о том, что у него жуткие глаза зверя, а мне казалось, что они слишком откровенные, слишком яркие. Он умел разговаривать взглядом. Если хотел…И я видела там нечто такое, что заставило меня обхватить плечи руками и вздрогнуть.
— Говоришь, он для тебя бессмертный? А ведь он все же умер, маалан…ты его убила. Не боишься мертвецов, девочка-смерть? Не боишься, что он вернется с того света, чтобы покарать тебя?
Он ушел, а мне стало страшно…почему-то невыносимо страшно. Как будто каким-то саананским образом меид знает, о чем говорит…знает, о ком я пела в зале, о ком пела тогда, на подоконнике. Ощущение, что ОН МЕНЯ ЗНАЕТ… и знает лучше, чем я сама. И я слышу треск льда под ногами, понимая, что вот-вот провалюсь куда-то, откуда уже не будет выхода. Кто он такой? Кто прячется под маской? Сам Саанан? Возник ниоткуда, из преисподней для того чтобы сводить меня с ума. Издеваться, унижать, мучать. Я бросилась к ящикам его стола. Отодвигая каждый из них, перетряхивая содержимое, скользя пальцами по бумагам. Пусто. До отчаянья пусто. Как в келье астреля. Он что-то скрывает. У него есть какая-то тайна, неизвестная никому, кроме него самого. Залезла под матрас, под подушки. У каждого есть нечто сокровенное, что он прячет от чужих глаз. У каждого есть материальное воспоминание из пошлого. Люди так устроены. Они любят возвращаться туда, где им было хорошо…или плохо. Если, конечно, он человек. Но ничего, кроме чистой бумаги и нескольких масок, я там не нашла.
Стащила с себя шаль, отшвырнула в сторону, оглядываясь по сторонам, скользя взглядом по стенам, портьерам, шторам. Ничего здесь нет. Слишком умный, чтобы оставить следы для меня или для кого-то еще. В ярости ударила кулаками по стене. Проклятая клетка, проклятый меид! И под руками что-то щелкнуло. В ужасе дернулась назад, видя, как открывается углубление в стене.
Шкатулка. Маленькая. Настолько маленькая, что может поместиться на ладони. Я протянула за ней руку и услышала шаги в коридоре, захлопнула дверцу тайника, лихорадочно сдергивая покрывало с постели, закутываясь в него.
Дверь распахнулась, и я увидела несколько служанок во главе с Орой. Она следила за порядком в замке и нанимала прислугу.
— Моя деса, Его Сиятельсво передал вам, что рассмотрел вашу просьбу и распорядился, чтобы вы вернулись в ваши покои. Отныне вы не будете спать в его комнате.
