Плен – не подчинение (СИ) - Рай Ангелина (читаем книги .txt) 📗
Я встал и увернулся от его удара, давая ему под дых. Харрисон зарычал и отшатнулся.
— Ты трус. Параноик. И глупец, — процедил я, больше не скрывая ненависти, превозмогая боль, которую причиняла его альфа-сила. — Даже твой колдун хочет твоей смерти, а ты веришь каждому его слову!
— Верю, пока он дает мне это! — Харрисон поднял свои руки, показывая, насколько они мощные, и ударил меня еще сильнее. На этот раз я улетел в стену, очистив ее от штукатурки. Перед глазами потемнело, но я отчаянно пытался оставаться в сознании. Ради Тарин.
Я не думал, что когда-либо смогу убить его сам. Очевидно, он все еще сильнее. И Клод усиливал его, потому что ему нужен был ручной оборотень-цербер для защиты. Тарин умница, догадалась раньше меня. Я не ждал удара в спину от Клода, ведь все эти годы был уверен, что он верит в пророчество и хочет смерти Харрисона не меньше меня. Оказалось, все намного глубже. На разборки в стае ему плевать. Главная цель — ребенок метиса. Наверняка для каких-то его грязных экспериментов с переселением душ в новорожденные тела. Одна польза от Клода — он помог зверю Рин пробудиться. Ведь без зверя не будет плода.
Я нашел ее взглядом. Она страдала, испытывая все муки обращения, пока я пытался отражать атаки альфы. И я ничем не смог бы ей помочь, даже если бы не был занят. Каждый оборотень должен пройти через это сам. С каждым разом становится легче, не так больно. Возможно, для Тарин это и вовсе первое полноценное обращение, судя по тому, как долго оно проходило.
— Ты умрешь сегодня, — процедил Харрисон, методично нанося удары по моей печени. Сплюнув кровь, я улыбнулся ему.
— Возможно. Но ты точно.
По крайней мере, я собирался ослабить до того, как Колтон доберется сюда. И отвлечь, чтобы у Тарин было время завершить обращение и сбежать.
Последний удар Харрисона был самым злым. Он выбил мне челюсть и сломал практически все кости левого ребра. Крови в глотке стало слишком много, и она застелила глаза. Я потерял равновесие и рухнул. Зверь надрывно дышал, бросая все силы на регенерацию, пытаясь еще нас спасти. Но это было бы крайне трудно, учитывая то, что подонку альфе ничего не стоило добивать лежачего.
— Харрисон, — хриплым и в то же время узнаваемым голосом позвала его Тарин. Заодно откликнулся и мой медведь. Он издал последний хрип и повернул морду, чтобы увидеть ее.
Охренеть! Изнеможенная, худая, слишком диковинная, больше похожая на волка, нежели на медведя, совсем другая, и вся в крови. Но я все равно смог рассмотреть окрас ее шерсти и метку. Смотрели все, даже у Клода отвисла челюсть. Если бы мог, сейчас громко и победно рассмеялся. Луна, мать его, стаи! Белая волчица. Легенда! Миф! Вид, давно считающийся вымершим. И даже в древние времена они рождались раз на пять сотен лет. Как гребаный единорог в мире людей.
Ее мех хоть покрывал тело лишь небольшими участками, блестел, словно свежевыпавший снег морозным вечером. Глаза светились голубым неоном, зрачков и вовсе не было видно. А между ушами бриллиантовым блеском переливалась метка полумесяца. Лапы были слишком мощными для волка, а морда слишком удлиненной для медведя, но сомнений в том, кто перед нами, не было. Я смотрел на это чудо и не верил. Хотелось протереть глаза и мотнуть головой. Я бы легко поверил, что слишком ударился башкой, и все мне видится. Но эта волчица была реальна — я ее чувствовал. Она находилась со мной в одной комнате. И последнее, что дошло до меня, окончательно ошеломив, — это моя Тарин. Моя девочка.
— Что это? — спросил альфа, переводя полный отвращения взгляд с Тарин на Клода и обратно. — Какого хрена из нее вылупилось? Ты знал об этом?
Клод лишь усмехнулся, будто и не слышал его слов. В его глазах светилось неподдельное восхищение, пока он смотрел за попытками зверя Тарин освободиться от его магии. У нее почти получилось. Она начала двигаться, перевернулась на бок и взвыла.
— А вот и сюрприз! Вот, что Блэр запрятала в тебе поглубже, девочка. Да твой второй энергетический источник сильнее, чем у Колтона и Эрика вместе взятых! — колдун рассмеялся, потел руками лицо и забормотал, как безумец. — Нет-нет. Я не могу тебя им отдать. Твоя жизнь слишком ценна. Теперь уж надо постараться, чтобы сохранить обе жизни. А как же это сделать без пары? Отвязка! Да, сейчас же, пока не поздно.
Я слышал это так хорошо, будто стоял у Клода за спиной. Но его образ, как Тарин и Харрисона блекли. Слишком много ранений, настолько, что даже на восстановление не было сил. Может быть и стоило выпить того зелья, что подкинул Клод. Но вполне вероятно, что он собирался еще больше ослабить меня. Впрочем, агония перестала терзать в момент, когда я вновь посмотрел на Тарин. Луна отнимала все мысли, полностью притягивая все мои сущности. Лишь альфа мог ей противостоять. Какое-то время. Харрисон был в бешенстве.
— Что ты там несешь, ублюдок? — орал он на Клода. — Она хренова волчица! У нее ничего от медведя. Такие твари не имеют право существовать.
Клодий небрежно махнул на него рукой, явно насылая магию. Не учел лишь, что на Тарин теперь приходилось тратить в десять раз больше сил. А сдерживать одновременно двоих — и ее, и Харрисона он уже не мог. Снизу послышался рев десятков оборотней. Они наверняка сбежались на зов Тарин, но ментальная атака альфы заставила их поджать хвосты.
— Девид! — забасил Харрис, борясь с чарами колдуна. Зря звал. Я вырубил Девида минимум до утра, когда шел сюда. — Джо! Соул! Сюда, мать вашу, быстро!
В комнату толпой завалились десятки парней. Мой зверь метался внутри, ненавидя, что их так много, и все смотрят на нее. А еще больше то, что это все, на что я был способен сейчас. Силы увядали слишком быстро. И это все? Такой вот гребаный конец?
Парни застыли в дверях, как завороженные, не реагируя даже не приказ Харрисона убить колдуна и Тарин. Он как последний кретин отрицал тот факт, что его никто не послушает.
Луна… Она так действует. Становится центром вселенной для оборотня. Мы медведи. Но даже Луна — волчица способна заворожить всю стаю. В этом ее сила, ее дар, ее проклятие. Альфы начинали войны, устраивали смертельные бои, чтобы заполучить такую самку в пару. Они были самым ценным товаров в древние времена. Как хорошо, что Харрисон помешан на чистоте крови. Как, черт возьми, замечательно, что Тарин не обратилась раньше. Иначе на ее зов сбежались бы все альфы на континенте. И как бы я потом отбивался от них?
Последняя мысль неожиданно отрезвила, смела дурман и вернула боль. Сделал вдох, чувствуя уколы в каждой части тела и кровь на языке. Я должен ее защищать. Должен доказать, что достоин. Блядь! Сейчас же. Надо собрать себя по кускам. Уж что, а засранцу Клоду я добить себя не дам. И тем более разорвать нашу связь.
— Я сам ее прикончу, сраные ублюдки, — тихо и зловеще прошептал Харрисон и взревел, что было мочи, оглушая мгновение всех, даже Клодия. Этой секунды альфе хватило, чтобы окончательно снять оцепенение и пойти в наступление. Я с ужасом смотрел, как гора меха и ненависти надвигается на Тарин, и все, что смог — пошевелить рукой, пытаясь нащупать пол.
«Вставай» — процедил я сквозь зубы. Ноги отказали. Кажется, урод все же сломал меня. Плевать. Должен. «ВСТАВАЙ!»
Я закрыл глаза и заревел, призывая всю силу, что была во мне. Всю ярость, что копил годами. Все обещания, данные самому себе и вселенной. Все слезы, которые я так и не пролил из-за родителей. Ни одной. Я копил их, обращая в силу. И сейчас я хотел все это вместе взятое в свои руки и ноги, чтобы встать. Чтобы не дать уроду прикоснуться к ней своим окровавленными лапами.
— Стой! — заорала Тарин, когда Клод с ухмылкой отскочил от кровати, а Харрис почти приблизился. И альфа, мать его остановился. Он единственный, кто по правилам природы должен был устоять перед чарами Луны, подчинился. Видно было, как его рвало на части от злости, как он рычал и тужился, пытаясь сдвинуться с места. Возможно, его сдерживал Клодий. Но уж точно он больше не сдерживал Тарин. Она свалилась с кровати, не до конца чувствуя лапы. Заскулила, неловко отползла в пустой угол, обводя всех перепуганным взглядом. Больше всего мне сейчас хотелось положить всему конец, прижать ее к себе и вдохнуть запах. Он наверняка изменился, стал сильнее. Из-за сраной крови, забившей глотку и нос, я ни черта не чуял.
