Похитители Тайн (ЛП) - Дрэйк Бренда (книги хорошего качества .TXT) 📗
Дверь за ним закрылась. Я села на пол, прислонилась к стене и обхватила руками колени. Единственным звуком в тихом коридоре было мое собственное дыхание. Образы недавней битвы преследовали меня. Бабушка и Фейт, столкнувшиеся с неизвестными опасностями в Асиле, пугали меня. И добрались ли папа, Ник и Афтон до убежища в целости и сохранности или нет, все это беспокоило меня.
Мне очень хотелось домой. Я хотела, чтобы все вернулось на круги своя.
Мне нужны были бабушка и папа.
Время ползло незаметно, пока я ждала Бастьена, и я закрыла глаза. Но от кошмара о том, где я нахожусь, и кто я есть, у меня перехватило дыхание. Джиа Кернс больше не существовала. Она была где-то потеряна в тот первый день, когда книга врат вырвала ее из мира, бросив в темную дыру. Меня окружал туман.
Я вздрогнула и проснулась, когда дверь внезапно открылась.
— Je t'aime, Mère, — сказал Бастьен.
— Je t'aime, mon fils, — ответила его мать.
Я скользнула вверх по стене и встала на ноги.
— Что ты ей сказал?
— Я сказал ей, что люблю ее. Может быть, мы встретимся с остальными в столовой?
— Если ты хочешь остаться с ней, я могу сама найти столовую.
Его лицо выражало непомерную печаль.
— Она попросила меня позаботиться о наших гостях. Как первенец, я должен выполнять определенные обязанности.
— Например?
— Например, чтобы ты обязательно что-нибудь съела.
— Серьезно? Думаю, это должно быть наименьшей из твоих забот.
Мы направились вниз по подиуму.
— Со всей серьезностью я должен, как сказала моя мать, сделать мужественное лицо.
У него определенно было отважное лицо, опущенное вниз, все, кроме грустных голубых глаз.
Что вы скажете человеку, пережившему тяжелую утрату? Я решила завязать светскую беседу, чтобы снять возникшее у меня неприятное чувство.
— А почему у тебя нет акцента, как у твоей матери и Вероник?
— Я провел свою юность в Асиле, готовясь стать чародеем, и несколько лет учился в Штатах у индейской ведьмы, что дало мне возможность попрактиковаться в английском языке. Вероник тренировалась с частным тренером во французской сельской местности, поэтому ее английский не был адаптирован.
Я смотрела себе под ноги, пока мы спускались по лестнице. Мы, молча, прошли через вестибюль и дальше по длинному коридору. Я даже представить себе не могла, что он сейчас чувствует. Потеря матери в четыре года все еще причиняла боль даже после всех этих лет. Если я потеряю папу, то не смогу с этим справиться.
— Все это должно быть страшно для тебя. — В его голосе звучала искренность. Несмотря на то, что он был невероятно красив и несколько высокомерен, в нем чувствовалась непринужденность, приветливый дух. Неудивительно, что народ проявлял к нему такую любовь.
— Так оно и есть. Я просто хочу быть дома. — Он остановился, и я повернулась к нему лицом.
Он убрал прядь волос с моей щеки. Его прикосновение было мягким и заботливым.
— Для тебя это никогда не будет прежним, Джианна, но, возможно, ты найдешь здесь новые отношения. Значимые. Ты не потеряешь эти отношения там, дома, — сказал он. — Они и есть твой фундамент. Твоя привязь к этому миру.
Он словно заглянул мне в душу, и я почувствовала себя голой. Я отвернулась от него и пошла дальше по коридору.
Что с тобой происходит, Джиа? Держите свои эмоции под контролем.
Он шел рядом со мной.
— Я не хотел тебя расстраивать.
— Нет, это был просто долгий день. — Почему он так меня нервировал? — Странно, что тот, кого я только что встретила, так хорошо меня понимает.
— Это обнадеживает. — Уголки его губ слегка приподнялись. — Я хотел бы узнать тебя получше, если позволишь.
Я поняла, как он заслужил статус рок-звезды. Он был полным набором — сексуальным и искренним, но мне нужно было держаться подальше от него и его очарования. Я буду бороться с этой помолвкой всеми возможными способами. Тем не менее, ему было больно, и я отказалась быть грубой.
— Мне бы этого хотелось.
— Это Залл Почета для наших Стражей, — сказал он. Стены украшали портреты мужчин и женщин из далеких времен, а бронзовые статуи рыцарей располагались между каждой дверью, мимо которой мы проходили. — Когда Страж умирает на службе, они увековечиваются здесь.
Я прочла даты на табличках, прибитых к каждой статуе, мимо которой мы проходили.
— Ничего себе, они все умерли молодыми.
— Страж приходит на службу в шестнадцать лет и покидает ее в двадцать четыре. Если они умирают после службы, то обычно от естественных причин, и их хоронят в семейном склепе. — Бастьен остановился перед статуей молодой женщины.
Видение женщины, падающей на землю, с мечом, пронзившим ее грудь, мелькнуло у меня в голове. Я ахнула, прижимая руку к сердцу.
Глава 23
Этой женщине было всего двадцать два года, когда она умерла. Хотя фигура была отлита из бронзы, я представляла себе ее глаза, горящие жизнью, мягкие каштановые волосы, развевающиеся позади, когда она бежала, и гибкое тело, обманывающее противников, заставляющее их поверить в ее слабость как раз перед тем, как она взмахнет мечом, и каждый удар, который она бросала, был сильным, твердым ударом. Она никогда не сдавалась. Она никогда не теряла бдительности.
Видение быстро изменилось на молодую женщину, сидящую на железной скамье, казалось, погруженную в свои мысли, окруженную сверкающими цветами, с мечом, прислоненным к скамье рядом с ней. Она читала письмо, и ее голос зазвучал у меня в голове.
«Дорогая кузина,
Я знаю, что ты просила, чтобы я не рисковала посылать тебе сообщения, но я знаю, что если бы я была на твоем месте, то хотела бы получить их. Я просто надеюсь, что ты все еще проверяешь свой почтовый ящик. Твой ребенок прекрасно справляется, растет сильным с каждым днем, пытается ползти и даже не отставать от Джии. Я шлю тебе свою любовь и надеюсь, что у тебя все хорошо.
Всего наилучшего, Мариэтта.»
Женщина зажгла спичку, подожгла письмо и бросила его в стоявший рядом горшок. Пламя пожирало белую бумагу, пока та не превратилась в пепел. Позади нее хрустнула ветка, и она обернулась. Ее глаза расширились от удивления, когда темная фигура пронзила ее собственным мечом. У меня перехватило дыхание, когда выражение ее лица застыло, и смерть забрала ее, и она рухнула на землю.
— Джиа, — позвал Бастьен, схватив меня за плечи, — с тобой все в порядке?
— Я в полном порядке. Эта женщина, — я прочла имя на табличке, — Жаклин Ру. Она умерла шестнадцать лет назад. Кто она?
— Она была Стражем. И умерла, когда ей было почти двадцать три года.
— Как она умерла?
— В садах Куве, — ответил Бастьен. — Стражники нашли ее пронзенной в самое сердце собственным мечом.
— Зачем кому-то убивать ее?
— Это не совсем точно. Некоторые считают, что она покончила с собой, упав на меч, но те, кто знал ее, считали, что она была убита.
— О, она определенно была убита.
Он взглянул на меня.
— Почему ты так говоришь?
— У меня были видения с тех пор, как я прибыла в убежище, — сказала я. — У меня только что было одно видение о ее убийстве.
Его рука на моей руке испугала меня, и я отвела взгляд от статуи.
— Пошли, — сказал он. — Давай не будем задерживаться на таких мрачных событиях, которые лучше оставить в прошлом. — Он мотнул головой в сторону коридора. — Может быть, мы присоединимся к остальным?
— Ты знаешь, что случилось с ее ребенком?
Он бросил на меня растерянный взгляд.
— У нее никогда не было детей.
— Ты уверен?
— Я в этом уверен. — Он подвел меня к двери в конце коридора, и мы осторожно вошли в комнату. Арик и остальные уже сидели за длинным столом, на котором были расставлены серебряные подносы с бутербродами, фруктами и пирожными. Их лица были мрачны, когда они ели в полном молчании.
Пока мы пересекали длинное расстояние от двери до стола, мои мысли путались. Кто такая Жаклин? Какое отношение к ней имеет моя мать? И что же случилось с тем письмом, которое она прочла? Что случилось с ребенком?
